Когда я был ещё подростком и жил летом на даче у бабушки, как-то раз отрыл в кладовке книгу кардиохирурга Амосова «Мысли и сердце». Никогда особо не интересовался медициной, а тут прочитал, - и книга меня потрясла. Не сильно преувеличу, когда скажу, что именно в тот момент я выбрал свою профессию. Потом я отыскал другую книгу Амосова «О счастье и несчастьях», заказывал у букинистов по интернету.
Автор: Александр, 28 лет, Нижний Новгород
Я закончил Мед. Академию у нас в Нижнем Новгороде, пошел работать в Межобластной кардиохирургический центр. На последнем курсе женился. Все меня поздравляли, радовались: я отвечал общепринятым нормам и представлениям о счастье – состоялся, как специалист, прекрасная жена, квартира не съемная, а своя – досталась от бабушки, пусть и однушка.
Я очень люблю свою работу. Это не просто исследование или некий эксперимент, чтобы сравнить какие-то данные, поставить нужную галочку в реестр, и забыть. Все наши усилия направлены на то, чтобы помочь человеку с больным сердцем - менее травматично прооперировать, и чтобы потом жилось ему комфортно. Никогда не забуду одного ребенка, которого я наблюдал, когда был в Москве в Бакулевском институте. Его привезли из роддома – сине-фиолетового, еле живого, с транспозицией магистральных сосудов. Это значит - аорта отходит от правого желудочка сердца, а лёгочная артерия - от левого. Т.е. все наоборот, а не как положено. Половина детей с таким пороком погибают в течение первого месяца после рождения, 2/3 не доживают до годовалого возраста. Ребенка блестяще радикально прооперировали – порок исправили. Я присутствовал на операции (это была показательная операция). Можете себе представить сердце новорожденного, каких оно размеров? И как можно эти сосуды - утрирую - взять и пришить на положенное им место?
Я познакомился с родителями этой больной девочки, мы обменялись электронными адресами. Через год они прислали фотографии – крупный, здоровый, розовощекий ребенок, как с коробки детского питания. Вот ради этого стоит жить.
Я и жил работой - рано уходил, поздно возвращался, часто оставался и после операции в реанимации - следить за своими больными. Вика, жена – покладистая, ни разу меня ни в чем не упрекнула, хотя я практически ей не помогал. Родился Егор, и я взял отпуск на месяц – помочь жене. Смешно вспоминать – Егор мне особо ничем не был не интересен – здоровый младенец, спит, ест, выделяет. Другое дело – у меня в отделении дети с пороками…
Я ждал выхода на работу, как праздника. Снова тяжелые, то радостные, то грустные будни. Стал часто ездить в Бакулевку в Москву. Жена молчала, всегда меня защищала. Слышал, как по мобильному объясняла кому-то «Саня детей оперирует, а не в офисе за компьютером место просиживает…»
Егору исполнился год, я не смог попасть к сыну на день рождения из Москвы, – была очень важная для меня конференция. Вернулся домой, поздравил, уложили сына и сидели с женой на кухне, разговаривали. И Вика впервые сказала, что ей тяжело, что она почти не видит меня, что Егор растет без отца… Как будто она мать-одиночка.
- Вика, у меня – работа. Я не просто денег заработать должен. За этими деньгами – живые дети, дети с пороками сердца. Это ты сидишь дома с ребенком, и тебе кажется, что и я должен…
Вика меня перебила:
- Скажи честно, я все пойму, только честно – у тебя кто-то есть?
Я дар речи потерял.
Стал думать – что не так, в чем ошибка, раз у жены такие мысли появились. И понял – да, моя работа меня интересует и радует намного больше, чем семья. В семье – все гладко – жена заботливая, здоровый ребенок, денег хватает.
После женитьбы моя жизнь, наверное, должна была как-то измениться, но она не изменилась – я все так же работаю, оперирую, езжу учиться в Москву. Основной груз лег на плечи… жены, так, что ли?
И я тогда впервые испугался – может, я слишком рано женился? Рано мы решились на ребенка, надо было подождать? Хотя сколько ждать – быть может, я бы насытился своей работой только в 75, как Николай Михайлович Амосов?
Мы поговорили с Викой, я объяснил все как есть. Да – я вас с Егором люблю, конечно. Хорошо, что в этой жизни есть вы. Но – и это констатация факта – работа сейчас для меня на первом плане. В ней для меня – главное счастье. Искажение? Эгоизм? Не думаю и готов поспорить. Что делать? Но не разводиться же… Ждать, как-то подстраиваться. Но насильно себя менять, варварски ломать, я считаю – это не выход.
Мне повезло с женой. Все-таки она все понимает, держится, любит меня. Иначе не знаю – что её удержало бы рядом со мной.
Воскресенье мы обязательно проводим вместе, и Вика светится от счастья. Я тоже, но уже предвкушая завтрашний день…
Когда я на работе, жена мне почти никогда не звонит – только пишет смс-ки, боясь побеспокоить звонком.
«Может, смог бы сегодня в гости к Карповым? У них годовщина. Я с Егором поеду к шести».
А мне проще жене позвонить – нет времени набивать смс.
- Нет, не могу, Вик. Не знаю, до скольких в реанимации проторчу.
- Ну ничего. Хорошо.
Я представляю, как жену вечером, с коляской, будут провожать Карповы – темно уже, нельзя отпускать одну.
На ногах я уже еле стою и ехать за Викой с сыном к Карповым нет ни сил, ни желания. Ну, мужик я или нет, в конце концов? Чем мой здоровый сын хуже этого – больного малыша, лежащего сейчас в реанимации после ушивания дефекта межпредсердной перегородки?
Звоню жене:
- Ты ещё в гостях? Заеду через полчаса на такси за вами, будь готова, хорошо?
- Хорошо! Спасибо, Санечка.
Голос её звенит. Мало же ей надо для счастья…