Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Живут вместе и не убивают друг друга.

№ 15, тема Радость, рубрика Авторитетно

– Анатолий Валентинович, у меня сразу вопрос: как Вы думаете, почему в такой небольшой срок со времени появления первых «Смешариков» они стали так популярны и любимы людьми самых разных возрастов, профессий, положений?

– Два основных фактора: первый – это то, что, конечно, у нас в стране очень не хватает всего детского. Детям, наверное, вообще – на всей планете и всегда! – не хватает яркого, праздничного, чудесного – того, чего они потом будут лишены во взрослой жизни. Так пусть они хотя бы в детской жизни своей получат праздник. На детских героев прежних эпох (прямо так скажем: даже не годов, а эпох), на Чебурашку, например, который нам очень нравился, нынешние дети реагируют куда более скромно. То есть, первая причина успеха – это лакуна, ожидание детьми тех, кого хочется любить.

Вторая причина, наверное, в том, что мы все в нашем проекте очень старались. Поверьте, это очень важная и не так уж часто встречающаяся причина. Я мультипликацией занимаюсь давно (не так, чтобы очень давно – всего с 79-го года), сначала как критик, а потом уже как человек, который что-то делает своими руками или руками своих сподвижников. Но, тем не менее, дошкольной аудиторией (а мы начинали делать мультики для дошкольников и по-прежнему держим наш сериал как проект, прежде всего, для дошкольников, правда, с некоторыми очень важными для нас оговорками) я занимался впервые, и мы все в «Смешариках» этим занимались впервые, очень много работали с психологами детскими, с педагогами. Я очень много понял про детей того, о чем раньше просто не подозревал! И вроде бы какие-то правильные струны нашего зрителя мы задели.

 

– Это удивительное соединение: с одной стороны, смотрят дошкольники (у меня двухлетний сын смотрит), а с другой стороны, темы явно интересны взрослым. Как это удалось соединить? Здесь, наверное, нужен психолог…

– Это оказалось даже глубже, чем просто психология. Я всем повторяю, что понятия «детское искусство», то есть искусство для детей, не существует, поскольку искусство – это феномен, который начинаешь понимать, входить в него не раньше подросткового возраста, когда уже вовсю варишься в гуще взрослых проблем и ценностей. Но есть невероятно важное и катастрофически недооцененное нашей цивилизацией понятие «детская культура», то есть культура детской обыденной жизни. Есть два мировых шедевра детской культуры – это «Алиса в стране чудес» и «Винни-Пух». Влюбленность в оба эти мира начинается с детства и продолжается во взрослой жизни. В большей степени, конечно, в «Алису». Мало того, эти произведения, в общем-то, даже не очень детские. Особенно «Алиса». Но выясняется, что у «Алисы» есть какой-то ход, который замечательно использовал Чуковский в своих перевертышах, – это «чудеса в решете», легко предъявленный абсурдизм мира, который дети невероятно точно чувствуют повсюду. Это то, что детей привлекает и просто завораживает. И дальше на ноте этого привлечения, оказывается, можно сказать очень много точного и важного.

У нас нота привлечения – это замечательные персонажи, это само рисованное чудо мультика, это всегда яркие краски, простые образы. Куда уж проще – шары! И все для того, чтобы любой дошкольник с трех лет нарисовал кружок, сделал два длинных крючка ушей, – всё, это Крош! Добавил к шарику несколько холмиков острых, похожих на иголки, – всё, это Ежик! И человек сразу радуется: «Ой, мама, получилось!» Ведь ему нарисовать человеческую фигуру очень сложно. Десятилетиями обитая в среде художников, которые умеют блестяще рисовать, я почти единственный среди них рисовать не умею и все время смеюсь над этим. И как я не умел рисовать человека, так и сейчас не умею – потому что это трудно. Но так хочется маленьких побед для ребенка! На всех его фронтах: рисования, игры в песочнице, умения завязывать шнурки! Кстати, и побед для взрослых тоже. И умение так быстро, легко нарисовать Смешарика – это манок для маленьких.

А вот что нам сказали психологи и что мы стали понимать по реакциям на наши первые серии. Уже в шесть-семь лет ребенок, когда он социализируется, переходя из семьи в школу, в класс, в эту маленькую коммуну, к одноклассникам, – он быстро, буквально за несколько месяцев, настолько адаптируется к новой, уже реально социальной среде, что входит в круг практически всех взрослых проблем. Можно утверждать, что первоклассник уже далеко не такой маленький, как в эпоху своего «дошкольного палеолита», он знает весь круг взрослых проблем.

 

– То есть, по крайней мере, они ему не чужие…

– Более того, они выходят для него в школе на передний план, он всеми этими проблемами попросту живет! Это проблемы обиды и жадности, понимания и прощения, выбора и желания успеха… И мы даже изобрели такой термин – «развивающая драматургия». Не «обучающая» – в наших историях нет морали, мы очень тщательно следим, чтобы наш сериал не обладал двумя свойствами, которыми обладает плоская и по-взрослому придуманная детская культура – сюсюканьем, то есть заигрыванием с детьми, и назидательностью. И, по-моему, нам это удалось. Развивающая драматургия – это когда 4–5-летний зритель нашу мультисторию понимает лишь в целом, но, быть может, без каких-либо существенных мотивов и смыслов, то есть понимает лишь канву нашего сюжета. Но ведь он и дальше (есть такой непреложный факт!) эти мультфильмы будет смотреть, и даже не по два-три раза, а пяток-десяток раз. И тогда ему есть куда двигаться в понимании и перепонимании фильма. А ведь это – именно то, чем так гордится авторское кино.

Я боюсь показаться хвастливым (но, с другой стороны, я же говорю не о себе, а о нашей команде!), но, похоже, мы сказали какое-то, пусть небольшое, но новое слово в том, КАК нужно говорить с детьми.

Мы иногда специально закладываем в фильмы новые слова и даже понятия! Тогда нас упрекают: «Вот в фильме “Коллекция” есть слово “раритет”, оно же непонятно детям!» Но у нас есть фокус-группы среди старших воспитанников питерских детских садов, и нам их преподаватели сказали, что через несколько недель после того как дети посмотрели «Коллекцию», самым популярным словом в детском саду стало «раритет». Они стали говорить друг другу: «Ну, ты, раритет!» Не понимая толком, что это такое.

На мой взгляд, это замечательно, потому что дети усвоили столь непростое слово не посредством словарей или впихивания в мозги, а пережив его своим «эмоциональным нутром» в образных ситуациях мультика. Поэтому они очень органично приняли новое слово в свой словарный запас. В детстве очень важно забрасывать в самого себя как можно больше таких путеводных нитей, которые сначала попадают в некоторое забытье, а потом человек очухивается в подростковом или юношеском возрасте и вдруг понимает, что внутри него – большая история формирования своей интеллигентности, своего собственного познания мира.

 

– Про форму Вы уже сказали, хотя некоторых моих взрослых знакомых немного раздражает примитивность формы. Для детей – действительно просто, но как-то уж слишком просто.

– Вы правы. Например, художники делятся на два лагеря по отношению к нашим персонажам. Одни говорят: «А что, симпатично». Другие говорят: «Ну, знаешь, ну, конечно, ничего, но нет изыска, нет стиля». Я над этим все время раздумываю. И детские психологи сказали нам одну простую вещь: «А вот персонажи вы не сможете растягивать так же, как ваши истории: и для дошкольников, и для взрослых. То, что станет стильным для подростков и художников, то не смогут взять как свое дошкольники. Вот не смогут – и всё!» Но если Вы следили за «Смешариками» с какого-то начала, сериал, на мой взгляд, не то что очень сильно вырос, а до сих пор продолжает расти. И нас всех это невероятно радует, а меня – дико изумляет! Он растет все более и более в сторону взрослости смыслов без потери, мы надеемся, детской аудитории. По смыслу мы стали не только и не просто детским сериалом. Мы раньше писали на наших плакатах: «Мультсериал для малышей». А теперь мы пишем: «Мультфильмы для всей семьи». Мы завоевали семейную аудиторию. И это тоже наша гордость.

 

– Каждый раз, когда я покупаю новый диск, есть какой-то страх, что так здорово уже не получится. Что так долго, так много нельзя снимать хорошо. Как Вы думаете, сколько вам удастся продержаться?

– Мы сейчас, конечно, выходим на определенное плато… Конечно, это очень большая заслуга наших сценаристов и прежде всего нашего ведущего сценариста Алексея Лебедева, который вообще очень талантливый человек, а на этом сериале он просто сформировал себя как редкостного профессионала, умеющего в очень краткой и ясной новелле разглядеть и затронуть удивительно тонкие, нежные и глубокие смысловые материи. Леша – просто звезда сериала. Есть еще два ярких сценариста: Света Мардаголимова и Дмитрий Яковенко…

 

– Но сюжеты выдумывает один человек?

– Нет, нет. В начале проекта сюжеты мы придумали вместе, потому что мы работали по системе заявок. Человек присылает сценарную заявку, я говорю: «Да, она хороша, но финал не тот, а эта – совсем хорошая, пиши ее, а вот эта никуда не годится потому-то и потому-то, выкинь ее». Но очень быстро мы перешли на схему: ты все понял, ты въехал в тему и стиль, ты въехал в их характеры (а ведь это – редкость, чтобы у мультперсонажей появились характеры! Ведь ни у Тома и Джерри, ни у Микки Мауса нет выпуклых и сложных характеров, есть лишь одна-две ярких черты, как, впрочем, и у Чебурашки… Но это – отдельная тема разговора) – и они все придумывают и пишут сами. Вот у нас сейчас вышло 97 фильмов, скоро будем праздновать сотый фильм. Но уже готово 160 сценариев. То есть за следующие 60 фильмов я спокоен. Они отвечают тому драматургическому уровню, который мы держим в сериале.

 

– Тайну можете приоткрыть? Появятся ли новые персонажи?

– Ну, с Би-Би зрители уже познакомились, персонаж странный… Чем он нас удивил и порадовал? Тем, что это, что называется, «не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка». Это робот, да еще робот-малютка. И когда у младших – у Нюши, Ежика и Кроша – есть своя живая кукла (что очень важно для детей) и когда эта «кукла» одновременно и живая, и неживая, то это дает очень много возможностей и для драматургического развития, и для нового разворота некоторых тем и характеров. Например, неожиданно появилась очень трогательная тема – Би-Би и его папа.

Очень многие дети предлагают ввести новых персонажей: а вот нам – кенгуренка, а нам – львенка, черепашонка и так далее. Но ведь основной вопрос: какой характер будет стоять за новым персонажем?

Мы, например, понимаем, что у нас среди наших героев не хватает одной взрослой женщины. У нас ведь команда и семья одновременно, потому что есть три поколения Смешариков: Кар-Карыч, Копатыч и Совунья – это явно дедушки с бабушкой, у нас есть явные дети и какие-то не очень явные папы (это, скорее, Пин и Лосяш). И нужна была бы еще мама. И вот, если победы, так сказать, у нас общие, то ответственность за ошибки и проколы, прежде всего, – моя, так что это я прозевал, что у нас так и не появилась мама. Есть только Нюша и бабушка Совунья. Зато получилась драматургически очень неожиданная ситуация с Нюшей. Мы на Нюшу «навесили» ну просто массу черт женского характера. Нюша у нас – просто олицетворение женственности как таковой со всеми ее плюсами и минусами.

 

– Очень важно, что в мультфильме нет драк, как в «Томе и Джерри», а это в современном искусстве, и детском и взрослом, – очень большая редкость.

– Нынче это – просто невероятная редкость, именно поэтому для нас это принципиальная позиция… Мы поняли одну очень важную социальную идею, которую я как-то вдруг сформулировал для себя и всем стал рассказывать, а именно: в жизни каждого человека есть две зоны бытия, очень важные для него, – «я в семье» и «я на работе». И там коллектив, и здесь коллектив. В этих двух областях жизни человек проводит практически все свое время. И, тем не менее, основная логика жизни, которую нам внушают нынешнее кино и, более того, почти вся современная культура, – это двузначная логика: ты ДОЛЖЕН сделать выбор: кто перед тобой – ДРУГ ИЛИ ВРАГ? Но если теща тебе враг, если тебе хочется ее «пришить», как говорила Элиза Дулитл из «Моей прекрасной леди» (пожалуйста, не путайте с «Моей прекрасной няней»!), то это уже не твоя семья. Конфликты есть везде, проблемы есть везде, но если ты настроен решать свои проблемы с сослуживцем только таким образом: подставить ему ножку, выкинуть его с пятого этажа или же написать на него донос, то есть он тебе враг, – то ты не в том коллективе работаешь.

 

– Очень точно у вас говорится, что, с одной стороны, сериал без насилия, а с другой стороны, Копатыч в серии «Это сладкое слово “Мед”» говорит: «Мы создадим мир, в котором не будет никаких конфликтов, и мы оставим сценариста этого сериала без хлеба».

– Существует ли драматургия без насилия? Существует. Но драматургия без конфликта – никогда! Поэтому наши серии, как мне кажется, полны конфликтов, и тонких и сложных проблем, которые почти ежеминутно возникают между разными людьми. Вопрос: как их решать? Как соотносить людей друг с другом? Возможно, когда-нибудь мы действительно станем видеть в напрягающих тебя людях всего лишь нечто, отличное от нас, нечто другое, разное, понимая, что разное не есть враждебное. И это не просто толерантность как терпимость. Когда я понимаю стоящего передо мной как иного, но, В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, равноценного мне человека, когда открыт ему, тогда я перестаю мучиться и терпеть его, а просто начинаю открываться ему как часть мира: одновременно и его, и своего. И тогда этот иной перестает тебя напрягать.

 

– Несколько слов о людях, делающих «Смешариков».

– Так получилось, что я появился на финальной стадии формирования авторской идеи сериала. У нас же целый авторский коллектив, пять авторов: главный художник проекта и автор наших персонажей Салават Шайхинуров, театральный художник из Уфы Аня Мальгинова, которой, собственно, и пришла эта дебютная идея. Идея простенькая: а давайте снимем, что какие-то шибзики живут вместе и не убивают друг друга, – но любое первоначальное зерно всегда очень важно. Есть поэт Игорь Шевчук, очень хороший питерский детский поэт, который придумал, собственно, само название «Смешарики» – слово очень легкое и симпатичное. И есть человек, благодаря которому наш сериал состоялся, наш продюсер и организационная опора проекта Илья Попов, очень молодой парень, которому еще тридцати нет, который держит на своих плечах всю организационную и финансовую сторону.

Вот нас, авторов идеи, пятеро. Но идея родилась внутри первых двух – Ани и Салавата, потом примкнул к ней Илья, они приехали ко мне из Питера в Москву, в студию «Пилот», и я уже доводил эту начальную идею до степени (если угодно, упомяну термин «искусство») некоторой искусности, или художественности. Поскольку стартовая идея всегда хаотична, соткана из каких-то неясных ощущений: давай так, а давай иначе, – она должна быть очень отчетливо, пристально и детально доформулирована. И поэтому у меня была задача уже не столько собирать, сколько отсекать. Например, первоначально задумывалось 20 разных персонажей, они дублировали друг друга и так далее. Понятно, что столько не надо, так что мы отсекали, отсекали и отсекали…

Ведущий режиссер сериала (его нельзя не упомянуть, все лучшие серии сняты им) – Денис Чернов, который сегодня, после более чем сорока своих фильмов со «Смешариками», стал одним из самых точных и профессиональных режиссеров в отечественном мульткино. Сейчас мы сдвинули Дениса с сериала на полный метр по «Смешарикам». Поскольку когда мы поняли, что наши герои стали интересны не только детям, но и всей семье, мы решили делать полнометражный фильм. Ведь он идет в кинотеатрах, туда дошкольники не ходят, туда ходят семьи – родители с детьми, начиная с семи лет и выше. Для «полного метра» мы сделали очень интересную историю, совсем другую, но абсолютно в духе «Смешариков». В фильме опять сценарист Алексей Лебедев, опять режиссер Денис Чернов, опять я – художественный руководитель. Но готов этот фильм будет только через два года, там еще очень много работы.

И опять же мультстудию на пустом месте мы построили, сейчас около 120 человек у нас в студии, которая называется «Петербург». Там есть замечательный человек Надежда Кузнецова, директор студии, хрупкая женщина, которая на своих плечах все это производство держит. И дирижирует всеми этими тонкими созданиями – художниками-аниматорами, которые, с одной стороны, только и делают, что что-то создают, а с другой стороны, у анимационной индустрии есть понятия «сделать вовремя», «сделать качественно» и прочее, и прочее. У нас замечательные композиторы Марина Ланда и Сергей Васильев, которые создали для сериала уже несколько потрясающих песен, они становятся все известнее и известнее, сейчас вот будем с ними аудиодиск выпускать.

А знаете ли Вы про наши книжки развивающие? У нас есть целая серия: «Букварик-Смешарик», «Читарик-Смешарик» и «Считарик-Смешарик», это реальные учебно-художественные книги, сделанные на основе нескольких точно скомбинированных педагогических концепций, которые позволяют детям очень быстро продвинуться в обучении чтению и счету. И сейчас уже часто слышишь от родителей, что «мой оболтус все не хотел, не хотел, но увидел любимых персонажей, заинтересовался книжкой, – и…» А какой мы ежемесячный детский журнал делаем! Все издательское направление проекта – это целый отдел, который создала Маша Корнилова, детский психолог по первому образованию и очень тонко чувствующий человек.

 

– Ваш мультфильм дарит в первую очередь радость, а как бы Вы определили, что такое радость?

– Вопрос для меня очень важный, но я бы начал двигаться к ответу на него от противного. Для меня очень важно отделить радость от удовольствия по одному простому принципу: удовольствие всегда имеет причину. Я съел что-то вкусное – и именно от этого получил удовольствие. А радость – это такое состояние, у которого не бывает причины. Синоним радости, наверное, – счастье. Тоже беспричинное! Таков же, наверное, и счастливый смех, который так характерен для детей и так редко бывает у взрослых. Слыхали же, небось: смех без причины – признак дурачины. Еще есть одно замечательное слово, такой тихий синоним радости – «хорошее настроение». В более глубоком психологическом смысле это называется очень просто – «жизненный настрой». Так вот: жизненный настрой невероятно и фантастически беспричинен. Он или есть, или его нет. Когда уходит настрой к жизни – возникает, быть может, единственная жизненная трагедия, которая касается самого человека и невероятно тяжело им переносится. Ведь откуда такая трагедия, когда от нас уходят наши близкие? Именно потому, что с ними связано очень много нашего, казалось бы, такого индивидуального, жизненного настроя. И когда умерла мама, я почувствовал, что такое, когда этого настроя нет…

Радость – это когда смотришь изнутри наружу, на мир, и у тебя начинает просыпаться на лице улыбка, которая ни от чего не зависит, кроме как от самого этого состояния. Конечно, радость, счастье связаны с какими-то важными процессами нашей внутренней жизни, и в том числе с теми, которыми занимается религия. Занимается ли этим искусство? Трудно сказать. Самоопределения искусства за последние десятилетия очень сильно изменились, и часто искусство стало говорить зрителю: «Ребята, я (то есть искусство) с радостью не связано. Я связано совсем с другим, основополагающим для развития цивилизации: с инновацией – поиском нового – и с искусностью, то есть уровнем профессионализма». И те и другие функции искусства могут быть радостными, а могут быть и жестокими, абсурдными или же вообще отворачивающимися от человека.

Но для детей все по-другому. Инновационность у них, с одной стороны, есть всегда, просто по определению! Дети всегда пребывают в новом – каждый день, каждую минуту. С другой стороны, новизны как осознанной и артикулированной позиции у них еще нет. Да и с искусностью – то же самое.

А вот с радостью, со счастьем – это абсолютная стихия детства! И если человек с детства начинает различать счастье и удовольствие, то для нас это – счастье.

Беседовал священник Максим ПЕРВОЗВАНСКИЙ

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru