Улыбайся!

Мне 20. С деньгами туго до безумия. Я оформила себе социальную стипендию. Решила идти на постоянную работу. Несмотря на то, что я уже четверокурсница, работать устроиться сложно. Сказывается отсутствие знакомств и опыта работы. Решилась идти в «Макдональдс». Яркая реклама и счастливые лица членов бригады ресторана на листовках сделали свое дело.

 

Я стала одной из тех, кто продает чизбургеры и бигмаки, кто жарит картофель фри и моет туалеты. Теперь ценю свое время и получаю зарплату. У меня ужасно болят ноги, а на коже – ожоги от кипящего жира. Над моей рукой случайно встряхнули корзину с картошкой. Я каждый рабочий день съедаю биг мак, детскую картошку фри и выпиваю пол-литра кока-колы. Или другого напитка, на выбор. Можно даже выбрать зеленый или черный чай, только молочный коктейль или апельсиновый сок нельзя, они стоят дороже. А еще к картошке мне положено одно нажатие кетчупа. Это значит, что ты берешь огромную штуку, в виде шприца, с пятью отверстиями, делаешь одно фиксированное нажатие на салфетку или на крышку от стакана и можешь обмазывать кетчупом картошку. Меню менеджеров отличается от меню обычного работника. Они могут заказывать себе биг тейсти и картофель по-деревенски, апельсиновый сок и мороженое с карамелью. На обед отводится фиксированных полчаса, ни минутой больше. Мы сидим в комнате отдыха и едим обед. Потому что «Макдональдс» любит своих сотрудников. У меня растет живот и появляется второй подбородок, хотя на работе я бегаю, как угорелая. У меня расширяется и без того отсутствующая талия и появляется целлюлит на бедрах и ягодицах. Но я ем обеды от «Макдональдс» по четыре раза в неделю. Не отказываться же от дешевых обедов. Еда почти на халяву.

В комнате отдыха стоит телевизор и огромный аквариум. Рыбки тоже едят продукты от «Макдональдс». Замороженные огурцы и помидоры, зеленые листья салата и даже котлеты от гамбургеров. Рыбки вымахали до размеров порядочной щуки. И мне кажется, что через пару месяцев они вдруг превратятся в маленьких пираний или акул, а из их пастей будет торчать котлета из гамбургера. На перерыве можно посмотреть свое расписание. Оно выкладывается в журналы расписания. Находишь свой порядковый номер и смотришь, что тебе предстоит делать на следующей неделе. Это или уборка, или картошка, или касса. Всё зависит от того, на сколько позиций тебя обучали и на каких позициях ты лучше всего себя показываешь. Дни работы мне ставили всегда отменно отвратительно. Обычно они падали на выходные дни, вечер. За всё время работы я отдыхала всего два воскресенья. Выписываешь себе расписание на салфетку, засовываешь салфетку в карман, понимая, что еще один субботний вечер ты проведешь за шваброй или на кассе.

Мой рабочий день начинается в четыре часа дня. Сглатывая тошнотворный комок в горле, я вхожу в заведение. Как же мне было приятно его посещать вне рабочего времени! Ввожу код, чтобы попасть в служебное помещение. Долго выглаживаю форму. Утюг так и норовит пропалить что-нибудь.

Мне выделили форму – две пары черных джинсов, две рубашки в клеточку, один козырек, пояс и бейдж. У меня бейдж еще желтого цвета. Это значит, что я на испытательном сроке. Среди своих нас называют цыплятами. Сегодня меня поставили в зале. Единственной серьезной проблемой является страх, что меня увидит кто-нибудь из знакомых. А я ужасно не хочу, чтобы видели, как я драю полы в «Макдональдсе». Но я должна улыбаться, даже когда я драю полы и выкидываю мусор с подносов. Повсюду ходят менеджеры, они постоянно делают замечания, работа у них такая. Причем если один говорит одно замечание и дает одну команду, то второй всё переиначивает. Как правило, говорят:

– Ты почему не улыбаешься? – окрик Игоря, сотого менеджера.

– Ты становишься на тряпочки, – говорит запыхавшаяся Олеся.

 Всё просто: берешь две тряпочки и убираешь подносы, вытираешь со стола. Основное условие – никто не должен стоять. Все должны быть в движении. Если ты стоишь – значит, лентяйничаешь, а компания платит деньги только работающему персоналу. Потом «становишься на полы», то есть непрерывно моешь пол, подметаешь или драишь улицу и туалет. Для уборки в туалете надо обязательно надевать перчатки, с белыми кистями рук я становлюсь похожа на заправского хирурга, который своим красным мапом протолкнет в ваше горло любой чизбургер и чикен мифик! Я залью в ваше горло кока-колу или спрайт со льдом! Протолкну даже куриные крылышки и щедро притрушу их соусами! Я делаю людей счастливыми! Заставлю вас улыбаться, даже если вы этого не хотите! Потому что в «Макдональдсе» все просто обязаны быть счастливыми!

Убираю в зале. Позиции меняются. С тряпочек переводят на туалеты, потом на гарбидж – выносить мешки с мусором.

– Нам не хватает людей на картошке! – подбегает Олеся. У нее изо рта воняет дармовым биг маком. – Иди на позицию и надень фартук!

Делать нечего. Я на работе, и выбирать не приходится. «Вот гады!» – думаю про себя и плетусь к жаровням.

– Я сегодня буду тебя оценивать, – говорит мне очередной менеджер, на бейджике имя – Наталья. Номер у Натальи сто девятнадцатый.

– О’кей, оценивай, – бурчу ей. Да, это ничего приятного уже не предвещает.

– В журнале росписей ты не отметила, что вымыла руки тридцать минут назад. Я списываю с тебя три процента из ста.

– Наташа! Я мыла руки! – я в возмущении.

Дело в том, что оценка проходит по стобалльной шкале. Если у тебя отличные оценки, по сто баллов, то тебе начисляется премия и большой процент вероятности, что тебя повысят до инструктора. А инструкторы не убирают в туалете.

– Не спорь со мной. Смотри, у тебя подгоревшая картошина попала в порцию для продажи. Тебе бы было приятно есть подгоревший продукт? Еще минус три балла.

– Наташа!

Она пробует мою картошку. Кривится.

– Она недосолена, не хрустит. И вообще у тебя грязное рабочее место! Видишь, капли жира кругом? Распишись, я ставлю тебе 84%.

– Спасибо, Наташа! Я очень тебе благодарна.

– Пожалуйста! И не паясничай. На брейке найди меня, будем разбирать твои ошибки. Надо улучшать показатели.

«Восемьдесят четыре процента! С такими показателями премия мне не светит!» – рассуждаю я про себя.

За высокие оценки менеджеров ругают заместители директора. Поэтому они придираются даже к тому, как у тебя заколоты волосы.

В перерыве сижу за столом и ем свою картошку с биг маком. Выкинув остатки обеда, иду искать менеджера Наташу. Улыбаюсь, потому что я – счастливый работник. Моя компания заботится о своих сотрудниках, и я буду каждый рабочий день есть дармовой сэндвич и пить кока-колу. Мы накормим всех несчастных и обездоленных, сирых и голодных гамбургерами и чизбургерами, напоим всех кока-колой или фантой. Мы улыбаемся. Мы должны улыбаться. Улыбка – наш друг и спутник во всех начинаниях.

– Морковные палочки желаете заказать?

Я улыбаюсь.

– К чаю хотите вишневый пирожок?

Я улыбаюсь. У меня болят ноги. Менеджер сто девятнадцатый у меня под боком оценивает меня.

– Возьмете браслет, в помощь детям?

Я улыбаюсь. Я счастлива. Я – счастливый работник сферы обслуживания.

– Вам кока-колу со льдом?

Уроды-посетители! Задолбали, но я всё равно улыбаюсь. Мы все тут улыбаемся.

– Ваш заказ: один биг тейсти, один чикен мифик, наггетсы шестерка, два сырных соуса, две больших картошки фри, две взрослых фанты со льдом и два вафельных рожка.

– Вы будете в зале кушать или возьмете с собой?

– Приятного аппетита. Ждем вас снова. Свободная касса!

Улыбаюсь и машу флажком.

Мы накормим гамами и чизами всю планету. Зальем все унитазы кока-колой. Сделаем людей счастливыми! Поднесем к виску любого дуло пистолета, если он не захочет быть счастливым. Потому что «Макдональдс» рулит! «Макдональдс» навсегда! Мы откроем бесплатные туалеты по всем городам и селам! Никто не сможет устоять перед нашим ароматом. Ароматом «Макдональдс». Нажарим горы фри и будем раздавать ее всем детям на улице. Картошка испортится через пять минут, потому что она годна для продажи и хрустит только первые пять минут после жарки, а потом списывается и выкидывается. Разработаем новое меню и будем кормить депутатов и космонавтов. Мы накормим биг маками инопланетян, они будут кайфовать от стопроцентной говядины и свеженьких помидорчиков, от вафельного рожка ванильного мороженого и душистой мягкой булочки с кунжутом.

Мое лицо становится угреватым и покрывается прыщами. Я поправляюсь. Задыхаюсь, когда поднимаюсь на пятый этаж. Но всё-таки – счастлива (этакий лох), потому что работаю в дружной команде, успеваю делать всё, у меня есть зарплата и социальный пакет.

Мне ставят низкие оценки. Мой рейтинг-лист составляет в среднем девяносто процентов. Но я уже научилась мыть полы, как принято в «Макдональдсе», знаю, какой мап (швабра с тряпкой) для чего. Красный наконечник – для туалетов, синий – для зала, зеленый – для внутреннего помещения, а желтый – для улицы. Я отлично мою туалеты и не менее отлично подметаю внутренний дворик на улице. Получаю свои гроши и счастлива от этого. Плюс с меня списывают кучу налогов.

Ночами мне снится картофель фри. Он вырастает до размеров огромного крокодила, становится на задние лапы и гонится за мной. Поймав меня, насильно кормит картошкой, которую я сама пожарила. Заставляет обмазывать каждую картофелину кетчупом и сырным соусом, барбекю, горчицей и майонезом. Меня тошнит, но мне приходится его есть, а за спиной уже стоят исполинских размеров синтетические гамбургеры и биг маки.

 Я жарю фри, всюду кипящий жир и длинные, как глисты, палочки картофеля. Корзина опускается в ванночку с кипящим жиром и жарится ровно три минуты. Через тридцать секунд пищит будильник, это значит, что нужно встряхнуть корзину. На одну корзину приходится два поворота солонки, никак не больше. Всё идет по стандарту. Картошка здесь должна быть такой же хрустящей и поджаренной, как и картошка в Северном или Западном «Макдональдсе».

– Привет, я клоун! Я сделаю твою жизнь счастливой! Улыбайся! Улыбайся! Или… – он достает из кармана огромную биту! И замахивается. Как бита оказалась в его кармане? Но на то он и клоун!

В ужасе просыпаюсь.

– Ууууф, – выдыхаю. Нельзя так отдаваться работе. Даже во сне мой мозг думает о «Макдональдсе».

Я бегаю по залу и убираю грязные подносы. Выношу мусор. Знаю, как надо работать, и знаю, за что получаю свои «кровные миллионы». Туалет моется каждые пятнадцать минут. Выдраиваю кабинки и мою зеркала. Я ненавижу свою работу. Но всё равно улыбаюсь. За свою улыбку и варикоз на ногах я получаю сущие копейки. Чаевые нам брать запрещено, потому что это считается воровством у компании, ведь компания любит своих сотрудников, она считает, что на достаточном уровне обеспечивает своих сотрудников.

Всякий раз, входя в служебное помещение, я смотрю на часы, надеясь, что время будет идти побыстрее. Только на работе оно почему-то тянется, как слизняк. Когда мне предлагают уйти домой пораньше, я непременно соглашаюсь. Да, мне платят лишь за отработанное время, но работа так меня достает, что всегда соглашаюсь уйти. Вход на работу осуществляется исключительно по карточной системе, отсчет отработанных часов тоже по карточке. То есть при входе на работу я провожу карточкой по специальной штуке, пробиваясь на перерыв, тоже отмечаюсь через компьютер. При шести часах работы мне положен час перерыва. Тридцать минут оплачивается, и тридцать минут оплачиваю я. Собираться домой я могу только после того, как выбьюсь из системы. Потом прохожу в переодевалку – длинную узкую комнату, где вечно воняет обувью и грязными носками. Быстро собираюсь и выбегаю из «Макдональдса». Теперь я действительно счастливый человек, потому что могу ехать к себе в общагу, попить чай, поболтать с подругой и лечь спать. А завтра спокойно идти в универ, у меня будет выходной.

Виктория Чикарнеева