Путь наверх

 

Бывают в нашей жизни встречи, которые иначе как подарком свыше не назовешь. Встреченные люди не меняют кардинально нашу судьбу, не переворачивают жизнь, но оставляют след в душе, озаряют ее светом и теплом, наполняют смыслом суету дней.

В одно промозглое питерское утро я столкнулась с маленькой, хрупкой, очень изящной женщиной – именно так выглядят бывшие балерины. Элегантная шляпка, строгое пальто, тщательно завязанный шарфик. Истинная петербурженка из «старой гвардии».

Разговор завязался случайно. Мне показалось, она спросила что-то, и, вытащив наушники, я предложила ей помощь. Незнакомка покачала головой:

– Нет-нет, всё в порядке. Просто некоторые женщины злоупотребляют ароматами. Вот кто-то прошел мимо, а я никак в себя не приду… Мне плохо от резких запахов... – С извиняющейся улыбкой она продолжала: – Раньше я даже из Мариинки уходила, не выдерживала. Знаете, как правильно пользоваться духами? Я Вас научу... Я это прочитала давным-давно в медицинском журнале. По капле над бровями, – и она провела тонкими длинными пальцами по лбу. – Это для всех. Капля над губой, – для себя самой. И, – тут она смущенно улыбнулась, – по капле на колени. Для любимого. 

Ее по-девичьи мягкий и вместе с тем звонкий голос, лучистые глаза и то, с какой искренностью она говорила – как будто давала совет подрастающей внучке – заставили меня забыть о том, что я уже опаздываю на работу, о том, что прическа безнадежно погибает под моросящим дождем и что мы создаем определенные неудобства прохожим на оживленной городской улице. «На колени – это в знак любви. Как признание, без слов».

– Косметикой, конечно, надо пользоваться, сейчас время такое, – задумчиво продолжала она. – Но – аккуратно. Никогда не знаешь, когда Господь тебя призовет. Надо быть готовой – с достойным лицом, а не с маской нарисованной Его встретить.

Я это по себе знаю – трижды клиническую смерть пережила. После операций. Мне даже кажется, видела рай и ад. Обратилась к Господу: Боже, два смертных греха на мне, отпусти на землю искупить. А Он мне: чтобы искупить свои прегрешения, помогай сирым и убогим, ищи, кто в тебе нуждается.

Я как в себя пришла, отошла немного – и сразу в больницу, попросила дать мне самого тяжелого больного, несколько лет за ним ухаживала, и на душе полегчало...

Я очень рада, что у меня образование медсестры. Еще я богословские курсы окончила. Могу помогать людям.

Тут уже я почувствовала укол совести: маленькая, немощная старушка ищет возможность быть полезной, облегчать чужие страдания и боль, а сколько раз я оправдывала свое бездействие отсутствием времени, средств и даже здоровья?..

Впитывая, будто живую воду, каждое ее слово, я про себя изумлялась: откуда в этой хрупкой женщине такая сила, такая несгибаемая воля к жизни, такая искренняя, заразительная любовь ко всему живому?

– Я очень сильная, – будто убеждая меня, говорила она. – Телом сейчас ослабла, конечно: как похудела на 15 килограммов, когда на скорой работала, так уже и не поправлялась. Там непросто было... Но мне очень повезло! – тут же добавляет она, будто извиняясь за мимолетную жалобу. – Такие замечательные врачи у нас работали, настоящие специалисты, золото, а не люди! А какие открытки мне из психдиспансера детки присылали! Я ведь и там поработала...

Жизнь у моей «посланницы» – до сих пор не могу простить себе, что не спросила ее имя! – была действительно насыщенной, хотя от этого и не менее сложной.
Выросла она в Ленинграде, в детском доме НКВД. Родителей репрессировали. Ее детство прошло на юго-западе города. Там, в парке, после войны еще оставались заминированные участки, куда ребята без надлежащего присмотра частенько бегали играть. Узнав об этом, военные, чтобы отвлечь детей, показывали им немое кино, прямо на улице, натянув на футбольные ворота белую простыню. Завороженные «чудом XX века», они смирно сидели: кто – на стульях, а кто – прямо на земле. Несмотря на невзгоды послевоенного детства, она с теплотой вспоминает о том времени. С особенной нежностью звучит ее голос, когда речь заходит о городе над Невой.

– Ленинград я полюбила сразу, как сюда попала, – в шесть лет. Я помню этот город, когда в нем еще было два миллиона жителей, – глаза ее заволакивают слезы. – Чистый, прекрасный город. Знаете, за брошенный окурок полагался штраф, три рубля. Не помню, правда, брал ли кто-то эти штрафы... Но окурков не было. А почти на каждом перекрестке стояли постовые. Брали за руку и переводили через дорогу нас, маленьких.

Она искренне верит в Бога, чудеса и вечную, всепоглощающую любовь. Любимая книга – «Манон Леско»:

– Вот это чувства! Не смог и дня без нее прожить – так и умер на могиле у возлюбленной. Несмотря ни на что...

На мое робкое: «Думаете, в жизни так бывает?..» – с жаром, удивительным для ее возраста, начинает убеждать меня:

– Конечно, бывает. Мои дядя и тетя прожили вместе 60 лет, и всю жизнь он ее называл Оленькой, она его – Коленькой. До самого конца вместе, не расставаясь. Загляденье, какая пара! И сын их со своей супругой со школы дружил, потом в Горный вместе поступили, на практику вместе поехали, поженились. Живут душа в душу... Вы, главное, верьте, бывает она, такая любовь...

Под ее пытливым взглядом, словно рентгеном высветившим мои самые наболевшие места, я опустила глаза. И откуда ей знать, что как раз-таки в это я уже почти перестала верить? Но в тот момент я почти не сомневалась – она права.

– Я всегда говорю себе: «Надо встать и идти». Потому что если сейчас не встать, потом уже никогда не встанешь. Всё время повторяю: не позволяй душе лениться... И за мужем слежу, чтобы не расслаблялся. Заставила его курить бросить, вожу на прогулки.

Жить ей, конечно, непросто. Обижают соседи по коммунальной квартире, из-за которых ей даже пришлось заняться продажей комнаты, чтобы перебраться поближе к дочери. Но гораздо более собственных проблем ее тревожат невзгоды и боль других людей – подопечных психоневрологических диспансеров и больниц, в которых она проработала много лет, повсеместная жесткость, недостаток воспитанности у современных горожан. А еще – что уже очень давно не передают по радио ее любимый рассказ какого-то прибалтийского автора об одной паре, которая посадила сотни деревьев, а умерла от холода в собственном доме, потому что некому было прийти и развести огонь в очаге.

Мы попрощались как добрые знакомые – напоследок я не удержалась и попросила разрешения ее обнять. Она раскрыла мне свои объятия, и мне показалось, что даже сквозь пальто проникло в меня тепло ее души. Пожелав мне Божьего благословения и той самой «большой и светлой», она направилась к своему дому. Я обернулась еще раз напоследок, чтобы проводить ее взглядом, и не поверила своим глазам: с легкостью и грацией юной девушки она перебегала дорогу.

Не знаю, насколько мне хватит заряда жизнелюбия, который я получила благодаря этой встрече. Возможно, пройдет пара дней, и я снова погрязну в суете ежедневных проблем и забот, собственном тщеславии и мелочных обидах, но хочется верить, что огонек, зажженный в моей душе небесной посланницей, поможет мне найти дорогу наверх.

Татьяна Некрасова