Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Проверка веры

Нет, наверное, в России сейчас ни одного православного, который бы ни разу ни участвовал в паломничестве или не мечтал о нём. Спокон веку люди на Руси ко святым местам ходили. Но традиция прервалась, как надо – забыли, а как правильно – не знаем. Вот и решили обратиться к знающему человеку. Дарья Васильевна Спевякина вот уже семь лет возит людей в паломнические поездки.

– Дарья Васильевна, скажите, чем, на Ваш взгляд, отличается современное паломничество от того, как это было на Руси прежде?

– До начала XX века люди ходили к святыне пешком, и основное внимание в дороге было сосредоточено на молитве. А современные паломники в святые места добираются транспортом, и, кроме того, в дороге хотят получить какую-то информацию (на Руси не было такого «культурного паломничества», и человек знал, куда он едет, к какому святому, а для современных паломников очень часто это оказывается неожиданностью: едут вообще на Валаам, а там им все расскажут и покажут). И отсюда два подхода к организации паломнических поездок. В некоторых паломнических службах считают, что должно быть минимум информации, что всю дорогу нужно молиться: каноны, акафисты, тропари. Но для человека неподготовленного это, конечно, тяжело. Кроме того, как правило, в таких службах считают, что все должно совершаться по воле Божией, и заранее ничего не подготовлено: ни ночлег, ни питание – все, как Господь даст. Есть и другие службы, имеющие профессиональных экскурсоводов, православных, конечно. И в основном дорогой идет какая-то информация, а не молитва. Я думаю, что здесь, как и во всем, должна быть золотая середина. То есть каждую поездку нужно серьезно готовить, переработать много материала, а  потом все отдавать на волю Божию, и свой план, который в голове сложился, не стремиться обязательно воплотить в жизнь.

паломники– А сами паломники за последнее время изменились?

– В конце 80-х годов, когда паломничество в России только начинало возрождаться, в такие поездки собирались определенные люди, многие из которых теперь  уже священники, монахи, монахини. А сейчас паломники на 80 процентов – просто туристы, которые хотят что-то новое посмотреть и пользуются тем, что в паломнических службах все-таки подешевле. Совершенно другое дело – это когда отправляются паломничать с батюшкой.

– Вы замечали,  меняются ли люди в течение или после поездки по святым местам?

– Это, наверное, самое большое чудо, которое может совершиться в паломничестве, – когда люди меняются. Но нет таких приборов, которые могли бы это зафиксировать. Хотя иногда кажется, что в конце поездки глаза у людей другие и вообще что-то иначе.  Лет семь назад мы ездили в Тверь и заезжали в Сахарово, усадьбу генерала Иосифа Гурко, там храм в честь преподобного Иосифа Волоцкого. Местный батюшка был очень увлечен Александром II и очень долго и влюбленно рассказывал о Государе.  Это, может быть, не на всех произвело впечатление, но там был 14-летний мальчик, который потом подошел и сказал: «Батюшка, я понимаю, что сейчас не время и не место, но я хочу креститься». И его окрестили там.

Вообще, если поездка длится 3–5 дней, то это действительно можно назвать паломничеством, потому что люди учатся друг у друга. И, безусловно, само прикосновение к святыне их меняет. Но, думаю, что если и происходит какое-то действительно серьезное изменение в человеке, то не быстро.

– И все-таки Вам, наверное, по долгу службы часто приходится быть свидетелем чудесного?

– Я вообще к чудесам отношусь очень осторожно и даже с опаской. Мне кажется, большая опасность в том, что люди как-то очень «грассированно» воспринимают чудеса, ждут чуда, ждут мироточения, хотя самое большое чудо – это святая Евхаристия. Но из этих людей, которые так жаждут  чуда, на службу приходят 10 процентов.

Еще меня всегда расстраивает, выводит из равновесия такой очень утилитарный подход: «А эта вода от чего помогает? А эта вода?» Такое впечатление, что люди купили путевку в паломнической службе и за свои деньги хотят получить максимум всего – и чудес, и исцелений. Хотя, конечно же, чудеса бывают, и узнаешь об этом, уже когда люди второй раз едут в это же место и об этом рассказывают. Так бывало в Давидовой пустыни, на источнике преподобного Давида. В Серпухове у иконы «Неупиваемая Чаша» несколько раз было так, что человек ехал снова и уже с каким-то подарком к иконе: с колечком, с сережками.

– Скажите, а экскурсовод паломнической службы чем-то должен отличаться от своих светских коллег?

– Чтобы быть ярким, запоминающимся экскурсоводом, нужно обладать определенными свойствами, которые иногда находятся в противоречии с христианскими понятиями. Иной по натуре актер, ему нужна публика, и если глаза у людей горят, он будет соловьем заливаться, но если его не слушают, он начинает выходить из себя, нервничать. Это  недопустимо. У некоторых есть и такая манера – оставлять паломников, если они не пришли к автобусу в назначенное время. Может быть, в Радонеже и можно так поступить, но как оставить людей в Дивееве на источнике или где-то в другом далеком месте?! И реакция людей поражает: почему-то этот экскурсовод сразу приобретает сторонников. Да, плохо, когда опаздывают и весь автобус ждет одного человека. Но ты ведь не знаешь, что с ним, – может, с сердцем плохо, может, он поскользнулся и упал у источника...

Еще для экскурсовода сложность в паломничестве в том, чтобы правильно определить меру молитвенного состояния и просто рассказа. Допустим, дорога в Оптину пустынь долгая и постоянно говорить об Оптинских старцах невозможно, нужно как-то переключать внимание на те места, которые проезжаешь, и сделать это так, чтобы винегрета  не получилось. И это, конечно, высшее мастерство – сохранять логику рассказа при необходимых отступлениях.

Кроме того, эта работа обязывает, то есть если до этого ты позволял себе где-то расслабиться, пусть даже во внешних формах – с постом, с утренним и вечерним правилами, то теперь, когда ты говоришь людям об этом, то самому нужно как-то соответствовать.

И я просто не представляю, как люди неверующие могут возить по святым местам.

Есть такая очень востребованная экскурсия, сопряженная со школьной программой, – «Инославные и иноверческие храмы Москвы». Я не очень часто вожу ее – у меня всегда такое чувство, когда я вхожу в мечеть, что я совершаю предательство. Вообще эта поездка сложная, потому что невозможно за небольшое время дать людям полноценное представление о чем-то. И, как правило, когда спрашиваешь у детей: «Что произвело впечатление?» – выясняется, что православный храм производит меньше всего впечатления. Может, потому что привычнее, а может, дело в том, как встречают. Потому что везде именно  встречают: баптисты, например, всегда Евангелие дарят, в католическом храме тоже какие-то знаки внимания оказывают, и только в православном храме всегда напряжение: никогда не знаешь, пустят тебя или нет, и не начнут ли пол оттирать рядом так, что ничего не слышно будет. Это так, к сожалению.

– Какое главное утешение экскурсоводу в этих поездках?

– Наверное, всегда хочется услышать: «Нам так понравилось. А в какие поездки вы еще возите? А можно телефон взять?» Но это самые низменные чувства так утешаются. А настоящая награда, наверное, когда у людей происходит что-то важное в жизни. В последнее время я часто езжу с зеленоградской паломнической службой. Там есть такие паломники – бабушка лет 70-ти и внук, у которого какое-то психическое заболевание, может быть, родовая травма, родители у него погибли. Мальчику лет 12, он почти не говорит, но с ним все-таки можно общаться, он очень любит колокольный звон. Когда мы в последний раз ездили в Дивеево, они там разговаривали со схимонахом Сергием из Дзержинска. И отец Сергий сказал, что ему кажется, что мальчик будет говорить, он дал свои координаты, разрешил звонить. И, конечно, дай Бог, чтобы они потом поехали, и чтобы мальчик заговорил. Может быть, просто очень хочется так думать, но мне кажется, что он меняется от поездки к поездке. А когда видишь его способность радоваться, то появляется какое-то сожаление, что ты так не можешь.

– Что самое сложное в Вашей работе?

– В паломничестве всегда бывают искушения, как бы ты ни подготовился. Одна моя  знакомая, экскурсовод, как-то возила на Соловки группу, поездку десяти человек из которой оплатила одна организация, предупредив, что женщины эти немолодые, но крепкие – дескать, не беспокойтесь. И вот автобус доставил группу в Кемь, а катер к берегу не пришел, и всем пришлось ночевать у костра в лесочке под проливным дождем. А «крепкие» паломницы были 1912 года рождения.

Вообще это такая беда, когда в паломничестве что-то случается: сразу благочестивые маски как будто сдергиваются и под ними такие лица оказываются, причем у всех: у экскурсовода, у водителя, у паломников, у пострадавших. 

Однажды я была в однодневной поездке в Юрьев-Польский – дивный маленький город. Я была не экскурсовод, меня пригласили. И вот мы проезжаем город Кольчугино, а там на дороге «лежачий полицейский» со стертыми полосками, и водитель не заметил его. А ехали быстро, и все подскочили. Подскочили и приземлились на свои кресла, а одна матушка, как оказалось, сидела в самом конце автобуса на полу, на приступочке, она сразу закричала, и стало понятно, что что-то случилось. Приехали в Юрьев-Польский, отвезли ее в больницу, оказалось, что у нее перелом позвоночника. Естественно, пока в больницу, пока рентген, время идет, а народ реагирует в большинстве очень безразлично, единицы предложили какую-то помощь. Основной настрой в автобусе был такой: «Мы не выполним программу, мы не успеем на источник». Это, правда, была сборная группа, разные люди, но такое отношение встречается и у людей, которые автобусу не дадут с места сдвинуться, пока не перекрестят все четыре колеса. Вообще это очень серьезный вопрос: кто мы, современные прихожане? У матушки тоже ведь реакция была ненормальная: выйдя из больницы, где она какое-то время пролежала, она начала судиться с этой паломнической службой. Хотя сама в прошлом экскурсовод и должна понимать, что никто не садится в «Икарусе» на пол, – в дороге может случиться все, что угодно. И что корень несчастья нужно в себе искать (может, Господь заставляет меня о чем-то задуматься), а не спешить обвинять других.

Просто люди должны в этих искушениях не роптать, а смотреть и понимать, где им еще нужно работать над собой. И это касается и экскурсоводов, и экскурсантов. Думаю, что в этом тоже смысл паломничества, – проверить себя.

паломники

– А какие они – настоящие паломники: это те, кто ездит постоянно?

– Постоянные паломники – это, скорее всего, как раз люди, которые хотят побольше посмотреть, они эти поездки как бы коллекционируют: «Вот здесь мы еще не были». А настоящие паломники – это те, кто ездит редко, готовится к поездке, ждет ее. Но если едешь с группой, то это будет все-таки скорее экскурсионно-паломническая программа. Такие поездки тоже нужны, они прокладывают людям дорожку к святыням, и в первый раз хорошо проехать с экскурсоводом, чтобы все узнать, получить представление, а потом уже поехать самостоятельно, и вот это уже будет действительно паломничество…

И все-таки, даже когда мы приедем в какой-то монастырь, приложимся к чудотворной иконе, к мощам,  помолимся, то все равно почувствовать жизнь монастыря, сокровенную жизнь, за один час невозможно. И мне кажется, что реставраторы здесь хорошо все сочетают – они и паломничают, и трудятся одновременно. Ведь это естественное желание паломника, когда он видит святыню в небрежении, – чем-то помочь, хоть как-то приложить свои силы. Поэтому, я думаю, это самое лучшее паломничество, хотя оно и не очень популярное, – когда люди приезжают в монастырь потрудиться и проводят там какое-то время.

Беседу вела Наталья Зырянова

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru