МАМА, Я– ГАГАРИН!

 

Визитка

Федор Николаевич Юрчихин, Герой России, летчик-космонавт. На счету – три космических полета (в 2002 году – на космическом корабле «Атлантис», в 2007 году – на космическом корабле «Союз ТМА-10», в 2010 году – на корабле «Союз ТМА-19»), четыре выхода в открытый космос и 369 суток космических полетов.

– Федор Николаевич, Вам не кажется, что космическая тема в нашей стране как-то погрустнела, потеряла остроту новизны? Может быть, многим в России труд космонавтов, ученых, изобретателей уже представляется обыденным делом?

– Вот уж нет! Космонавтика и в обозримом будущем не станет рядовым делом. И сегодня каждый космический полет– это прежде всего летно-космические испытания. Испытания самого корабля, его прочности и надежности, конструкторских и инженерных идей, заложенных в него. Испытание всей отрасли. Испытание самого человека. Хотя, в будущем, возможно, это и будет рутинным делом, обычной профессией. Но ох как нескоро наступит это время. Но Вы правы: есть в нашей стране охлаждение интереса к космонавтике. Понятно, что время быстрых успехов, которые обеспечил технологический прорыв 50-х – 60-х годов, прошло, и интерес к самому факту космического полета почти исчез.

 

– Федор Николаевич, зачем лично Вы летаете в космос?

– Может быть, буду излишне категоричным и кому-то покажусь высокопарным, но уверен: России необходима космонавтика. Что такое, собственно говоря, космонавтика? Независимые коммуникации, научные исследования в разных областях знаний, метеослужба, системы оповещения, новые материалы… Это развитие научного и производственного потенциала страны. Одна из визитных карточек государства, его возможностей.

И еще. Я исхожу из того, что Россия является правопреемником Советского Союза. Не только его ошибок, за которые только ленивый не пытается нас приложить. Но и его достижений. Великих достижений XX века. Именно Советский Союз открыл человечеству дорогу в космос. И в период становления отрасли во многом был первопроходцем. Именно на основе технологий, разработанных в 70-х – 80-х годах, создавалась современная Международная космическая станция (МКС), существование которой на начальном этапе было немыслимо без российского сегмента. Продлив программу МКС до 2020 года, мы уже сегодня-завтра обязаны ответить на вопрос: а что дальше? Сегодня у нас нет права на ошибку. Правда, и времени тоже нет.

 

– Если бы Вам предложили слетать на Марс, Вы бы полетели?

– Земляне уже не раз в мыслях и мечтах покорили его. И только сейчас мы заявили о возможной организации экспедиции к Марсу. Есть вопросы о задачах и технических решениях их. А, следовательно, и о сроках. Идет своеобразная мозговая атака этого проекта учеными многих стран, есть различные взгляды, подходы к теме, дискуссии. Идея постоянно держит в тонусе научную мысль всей планеты и давно стала международной. И уже поэтому необходима всем нам, поскольку она сплачивает, объединяет людей. И человечество уже делает первые практические шаги к ее решению – «Марс–500».

 

– А в чем главная сложность проекта?

– Главные проблемы в этой фантастической по масштабу мысли программе – радиация и время в пути. Если использовать технологии МКС, мы до Марса не долетим. Следовательно, нужны новые исследования, новые материалы и новые научные, инженерные и технические подходы. Защита водой? На сегодняшний день это пока единственное решение. Длительность путешествия – и здесь вопросов больше, чем ответов. При длительных полетах вокруг Земли есть немаловажный оптимистичный фактор – в любое время можно вернуться домой. И возможность наблюдать за нашей планетой – тоже хороший психологический фактор, поскольку здесь видится очень много научных задач. Из всего перечисленного марсонавты (назовем их пока так) будут лишены многих оптимистичных возможностей.

Но это еще не все аспекты. Практика длительных полетов показала снижение работоспособности человека через полгода пребывания на орбите. Не говорю уже о физических кондициях. Представьте себе: восемь, девять месяцев пути в замкнутом пространстве, связь с Землей с большой задержкой. В иллюминаторах, если они будут, – одни звезды. Какие задачи будет решать экипаж во время перелета? Только обслуживание корабля? А самая главная цель, посадка?! Значит, необходимо построить программу таким образом, чтобы после такого длительного путешествия к цели экипаж был полностью готов к выполнению заданной миссии. И после всего этого – длительная дорога домой. Сам собой напрашивается вывод: есть глобальная задача – сократить время в пути. Что это значит? Значит, необходимы новые исследования, новые технологии. Уже сейчас обсуждаются идеи о первых поселенцах на Марсе – о добровольцах, готовых остаться там навсегда.

 

– Вы поддерживаете эти идеи?

– Я противник таких идей. Исхожу из основ и традиций развития отечественной космонавтики: космонавт должен иметь возможность вернуться на Землю. Поэтому давайте сегодня оставим приоритет в исследовании Марса за автоматами. Начнем накапливать информацию. Следующий шаг – роботы-исследователи. Они же и подготовят плацдарм для человека – место посадки.

 

– Вы автор целой выставки фотографий, сделанных во время космических полетов, «Наш дом – Земля»...

– Самое прекрасное, что есть на орбите, – это видеть родную Землю. Там воспринимаешь ее сердцем. И это ни с чем не сравнимое чувство.

 

– А кто для Вас Гагарин?

– Юрий Алексеевич Гагарин для меня Герой номер один. Недаром Нейл Армстронг сказал о нем свою знаменитую фразу: «Он всех нас позвал в космос». Среди мальчишек моего детства имя Гагарина совпадало с понятием «чемпион». «Ты – Гагарин!» – говорили мы друг другу – значит,

победил, выиграл. Прибежать домой и с порога закричать: «Мама, я – Гагарин!» – мальчишеское счастье. Когда мне было столько же лет, сколько ему во время его исторического полета, пришло понимание его человеческого подвига. На него свалилась мировая слава. И с каким же достоинством он нес этот груз на своих плечах. С улыбкой, одинаково обаятельной и для простых людей, и для королей и принцев. С удивительной скромностью. Хотя, безусловно, он был живым человеком. Какой из подвигов более велик – профессиональный или человеческий?

12 апреля 2011 года исполнится 50 лет со дня его полета. Возможно, появятся и статьи, в которых попытаются принизить это событие. Как же без этого сегодня – неинтересно. Но для меня Юрий Алексеевич Гагарин был, есть и будет главным героем новейшей истории. Я очень хочу, чтобы у каждого мальчишки и девчонки был такой пример. Герой детства, на которого можно будет равняться всю жизнь.

 

 

Визитка

Юрий Валентинович Лончаков, Герой России, командир отряда космонавтов, доктор технических наук. На счету – три полета в космос (в 2001 году – на американском корабле шаттл «Endeavour» (STS-100), в 2002 году и в 2008 году – на российском корабле «Союз ТМА-13»), два выхода в открытый космос.

 

– Юрий Валентинович, зачем России космос?

– Во-первых, есть прогресс человечества. В космосе проводится много научных экспериментов, которые невозможно провести вне невесомости. Проводится фото- и видеосъемка Земли, позволяющая специалистам определить те или иные проблемы, особенно экологические. И плюс, конечно же, подготовка к полету к другим планетам.

 

– А лететь к другим планетам нужно для того, чтобы соорудить себе еще один дом?

– Конечно. Человечество не стоит на месте, и слава Богу, что мы, идя вперед, занимаемся наукой, получаем какие-то новые знания и думаем о будущем. Человеку нужны ресурсы: и воздух, и вода, и все остальное, чего на Земле остается уже в ограниченных количествах в связи с большой перенаселенностью планеты, и мы должны смотреть в небо и пытаться осваивать другие планеты.

 

– Юрий Валентинович, Вы уже три раза летали. Сколько длится подготовка к полету?

– Да, три раза летал, но готовимся каждый раз по-разному. Перед первым полетом – 5–10 лет, а то и больше. Я десять лет проходил космическую подготовку, прежде чем получил медицинское заключение о годности к специальным тренировкам и был отобран кандидатом в космонавты. Каждый год и каждый день ты готовишься, как студент, у тебя расписание: тренажеры, занятия науками – здесь необходимо знание астрономии, биологии, геологии – в космосе имеешь дело с научными экпериментами.

 

– А что такое специальные тренировки?

– На одной из них мне пришлось провести неделю в сурдокамере с полной звукоизоляцией – только ты и компьютер. Каждый день через специальный шлюз присылали задание. Спать не давали по трое суток. Задремлешь – тут же звонок. Чего только не придумаешь, чтобы не уснуть, даже на голове стоишь. А еще надо самому себе сделать электрокардиограмму, энцефалограмму... Очень тяжело. А испытание термокамерой, в которой надо час выдержать температуру в 60-70 градусов! И своя температура повышается до 39 градусов. 3-4 килограмма теряешь во время таких тренировок.

 

– Самая волнующая часть космической вахты лично для Вас? Взлет, стыковка, приземление?

– Такого нет. Перед полетом, когда ты уже пристегнут, готов к выведению на орбиту, и идет проверка систем, ты начинаешь чувствовать, что действительно, момент пришел, твоя мечта сбывается. Даже немножко не верится, что сейчас полетишь. Или когда ты уже отстыковываешься от станции... А после полугода ты чувствуешь, что скоро будешь на Земле, и это тоже очень волнующе. Очень хочется увидеть родных, близких.

 

– А ссоры на орбите бывают? Что помогает сохранить хорошие отношения экипажу?

– Бывают, конечно. Потому что космический корабль – это закрытое пространство, которое считается агрессивной средой, где человек чувствует себя неуютно, а иногда и неадекватно. В космонавтике вообще придается большое значение психологической подготовке. Мы тренируемся и в Америке, и в России, и в Европе, и в Японии. Мы много общаемся, встречаемся семьями – экипаж психологически притирается друг к другу еще на Земле не менее полутора лет. Конечно же, в полете бывают какие-то проблемы, но стараешься их в себя вогнать, потому что на орбите экипаж – это одно целое, он должен работать: задачи очень объемные, сложные.

Наш священник, отец Иов, провожает нас в полеты и встречает из космоса – это такая сильная психологическая поддержка! А теперь у нас появились так называемые IP-телефоны, с помощью которых через спутник мы можем звонить родным и часто разговаривать с батюшкой. Мне он помогал своими духовными беседами, когда я на корабле каждый вечер читал Библию и Евангелие.

 

– Вам лично. А остальному экипажу?

– Ну, а как Вы думаете, если он смотрит на наши человеческие проблемы с духовной стороны и подсказывает, как можно выйти из них с миром, как можно не повторять ошибок?

 

– А космос приближает к Богу?

– Франка Бормана, американского астронавта, спросили: «Вы Бога видели или не видели?». Он говорит: «Нет, Бога я не видел, но везде видел Его следы».

 

 

Визитка

Игумен Иов (Талац), настоятель храма Преображения Господня Патриаршего подворья в Звездном городке, насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

 

– Отец Иов, до того как Вы стали настоятелем храма в Звездном городке, Вы интересовались космонавтикой?

– Помню себя, как года в три-четыре я вечно в детском саду сидел в ракете – у нас был ее серебристый макет. И каждый вечер, когда родители засыпали, я тихонько выходил на балкон и мог буквально всю ночь смотреть на звезды. В седьмом классе я начал пытаться ракеты строить. А потом готовился поступать в Качинское летное училище: бегал, прыгал на батутах, крутился, на качелях качался, чтобы укрепить вестибулярный аппарат… Но вместо космоса мне пришлось идти в армию, радистом. И вроде ни с того ни с сего заинтересовался философией, много читал в армейской библиотеке. Даже готовился на философский факультет, но не поступил. Как-то однажды увидел у знакомого на пиджачке крестик. В те хрущевские времена он так его носил… Я его спрашиваю: «А ты мне можешь Евангелие достать?». Тогда это было практически невозможно. Но он достал. Я читал Евангелие раньше, до армии, лет в шестнадцать... А когда перечитал уже в двадцать лет, у меня так горело сердце, что я сказал себе: «Истина – вот она, тут все есть!» И все вопросы у меня сразу отпали: я понял, что хочу служить Богу. Но и пойти в духовную школу не решался, потому что понимал, что не имею достаточных знаний ни по истории Церкви, ни по многим богословским и духовным вопросам. И я выбрал историко-архивный институт, тем более что серьезно интересовался историей. И все же, не закончив институт, двадцать два года назад я пришел в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, поступил в семинарию. И здесь у меня появился свой телескоп, бинокль, и опять со мной всегда были звезды. Братия подшучивали: «Вон идет звездочет наш», – спрашивали, где Сатурн, Юпитер, другие планеты и звезды. В бинокль показывал.

 

– А как Вы попали в Звездный?

– Зная о моем огромном интересе к космосу, в 2003 году преподаватель Академии имени Ю. А. Гагарина привез меня в Звездный городок и показал Центр подготовки космонавтов. После этого на богослужение в Лавру и просто на беседу стали приезжать космонавты, часто со своими семьями. Многие просили крестить их, венчать, благословлять перед полетами. И вот в 2006 году настоятель Лавры епископ Феогност дал мне послушание благословлять все полеты в космос. А сами жители Звездного и многие космонавты все чаще заводили разговор о своем храме, и в начале 2008 года Святейший Патриарх Алексий П благословил его строительство. Вскоре нашелся и благотворитель, а 4 августа уже состоялась торжественная закладка будущей церкви во имя Преображения Господня. Знаете, в основание ее, кроме капсулы с грамотой, положили и камень, специально для этого доставленный с горы Фавор. Храм наш собран из ангарской сосны сибирскими мастерами, без единой опорной колонны! У него резной кедровый иконостас и тринадцать синих, как небо, куполов. Год назад, 14 февраля 2010 года, в нем состоялась первая Божественная Литургия. А 28 ноября 2010 года Святейший патриарх Кирилл совершил великое освящение храма.

 

– Многие нынешние космонавты родились в годы безверия. А сейчас среди них много верующих людей?

– Про тех, кто ходит в наш храм, я могу сказать, что вера их – не мода. Вот, например, Юра Лончаков, командир отряда космонавтов, трижды был в космосе. В один из своих полетов он прочитал всю Библию: и Ветхий, и Новый Заветы – подумайте, многие ли могут сказать, что они прочитали Библию на земле за всю свою жизнь хоть раз?!

Он не просто прочитал. Он читал и звонил мне с орбиты, и мы с ним обсуждали многие главы. И он мне потом говорит: «У меня, когда я читал, было чувство особой близости Бога ко мне, я душевно, сердечно чувствовал, что Господь рядом».

Знаете, когда наши космонавты спрашивают меня, ближе ли они в космосе к Богу, я отвечаю: нет, будь вы на земле или на Альфа Центавра, или в другой галактике, но при этом у вас бесчувственное сердце, вы будете далеки от Бога. Юрий Гагарин после полета в космос в неофициальной обстановке сказал, что, если человек не встретил Бога на земле, он не встретит Его и в космосе, что наша встреча с Богом начинается здесь, и мы должны найти Его своей жизнью.

Между прочим, фактически всю космическую технику создавали люди верующие. Сергей Павлович Королев был верующим человеком, ездил в Пюхтицы, по воспоминаниям монахини Силуаны, много жертвовал на монастырь, у него был свой духовник. Он говорил, что в его жизни было много чудес, которые спасли ему жизнь. Когда он был в концлагере, шел, заблудился и вдруг нашел горячий хлеб там, где не было никакого жилья. И он его съел. Кто мог положить этот хлеб? О таком я читал только в древних патериках. Однажды он не успел на корабль и очень огорчился, а корабль утонул, со всеми пассажирами. И это только два из многих подобных эпизодов его жизни. Юрий Алексеевич Гагарин просто вырос в церковной семье.

 

– Не всегда в полетах все проходит гладко. Как Вы думаете, вера помогает в критических ситуациях?

– Однажды Александру Лазуткину и Василию Цыплееву пришлось пережить аварию на станции. Сначала взорвалась кислородная шашка, начался пожар, все горело, могла прогореть обшивка корабля и произошла бы разгерметизация.

И тут случилось чудо, хочет в это кто-то верить или нет. Ребята, конечно, пытались погасить пожар, но огонь вдруг сам собой потух. Молились ли в эти минуты космонавты? Скорее всего, нет, потому что надо было немедленно действовать. Но накануне полета Саша как раз крестился. Перед самой аварией им звонил на станцию Святейший Патриарх Алексий П. А что значит «звонил»? Значит – молился о них.

У них отключилось электричество, отказала электроника, и Саша, не раздумывая, кинулся голыми руками что-то там поправлять. Он откручивал клеммы, а там напряжение выше 360 ватт, но когда было раздумывать! И это ведь происходило не секунду, он и сам до сих пор не понимает, как остался жив. Конечно, чудо.

 

– Батюшка, Вы ведь не только принимаете космонавтов под свою духовную опеку. Это правда, что Вы летаете на самолетах, чтобы на себе узнать, что такое невесомость? И что в космическом скафандре Орлан-М Вы спускались на 12 метров под воду в гидролаборатории? Зачем Вам такие стрессы? Или так осуществляется Ваша детская мечта о космонавтике?

– Как говорил апостол Павел: «Для иудеев я был как иудей, чтобы привести и иудеев. Для подзаконных я был как подзаконный, чтобы привести подзаконных. Для чуждых закона я был как чуждый закону, не будучи чужд закону перед Христом. Для всех я сделался всем, чтобы приобрести по крайней мере некоторых».

Для космонавтов я стал как космонавт, чтобы помочь им встретиться со Христом.

Действительно, у меня были полеты на невесомость, были и погружения в гидролаборатории. Конечно, не ради любопытства. Просто считаю, что духовник космонавтов должен хоть в какой-то мере испытать трудности и опасности, с которыми сталкиваются на орбите наши ребята. И даже врач космонавтов, не будучи церковным человеком, сказал мне: «Да, батюшка, Вам нужно идти. Идите». И я пошел и полтора часа находился в гидролаборатории. Уже поднявшись наверх, я увидел, что все иллюминаторы забиты людьми, и они стали подходить ко мне под благословение и многие говорили, что выходит, их дело не грех и что Церковь его благословляет. А какие противоречия могут здесь быть, если человек познает мир, который создал великий наш Творец? Только будьте всегда с Ним. С Ним все просто и легко. Через пять дней после того разговора я совершил первое таинство в Звездном– таинство крещения.

 

– Скажите честно, батюшка, надеетесь слетать?

– Как Господь даст.