Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Невидимки

№ 60, тема Путь, рубрика Культура

Визитка: Ксения Дмитриева – одна из руководителей проекта «Спектакли-невидимки». Профессия: проектный менеджер в музее-театре «Булгаковский дом».

В мире много дорог, которые можно выбрать на своем жизненном пути. Кто-то становится менеджером, кто-то – священником, кто-то – президентом, кто-то – домохозяйкой. Но есть, на мой взгляд, особенные люди. Те, которые выбирают не просто служение ближнему. Те, которые делают мир ярче для особенных детей – детей, которые болеют, или не видят, или не слышат. Заставляют этих детишек забыть о проблемах. Совершенно случайно я узнала о проекте «Спектакли-невидимки» для слепых детей. И просто не смогла не узнать, что же за люди это придумали и воплотили в жизнь.

Ксения, ваши «Спектакли-невидимки» – для необычного зрителя, для слепых детей. Расскажите о том, как появился этот проект.

Наш проект развился на базе музея-театра «Булгаковский дом», где я стала работать на последнем курсе института. В актерской мастерской, где я занималась, нас познакомили с Леонидом Шороховым, директором благотворительного проекта «Сказка всем». Он предложил нам записать сказку на диск. Мы начали репетиции с текстом, который и стал впоследствии основой нашего первого спектакля – «Вольке». В первый раз с проектом у нас не сложилось, но я начала работать в музее-театре и познакомилась с людьми, с которыми все это стало по-настоящему возможным. В первую очередь это Олеся Абрамова, актриса, которая подхватила идею, а также Екатерина Негруца – человек, который стал режиссером «Вольке» и вторым руководителем «Спектаклей-невидимок». Собрав небольшой творческий коллектив, мы начали работать над спектаклем «Вольке» с нуля. 

Это спектакль для детей с третьего по седьмой класс. Сейчас мы понимаем, что это слишком узкая аудитория. Приезжая в школы, мы не можем не замечать, что остаются дети, никак не охваченные: это восьмой класс и старше. Так что сейчас Екатерина Негруца репетирует новую постановку по повести «Чучело» Железнякова.

Когда мы поняли, что у нас будет не один спектакль, а несколько, что мы готовы и дальше работать, что это целый проект, стали думать, как его назвать. И одна наша актриса, Янина Исаичкина, придумала название – «Спектакли-невидимки», которое было принято единогласно. Оно очень подходит. Так и появился наш проект. Существует он уже два года фактически, а до этого около полутора лет он существовал как идея, мы к нему шли.

У меня возникает закономерный вопрос: почему вы с ребятами решили делать спектакли именно для слепых детей? Была какая-то особая причина?

Леонид Шорохов, ставший отправной точкой нашего проекта, – слепой человек. И изначально диск со сказкой мы записывали именно для слепых детей. Понятно, что слушать ее могли бы и обычные дети, но ориентирована она была именно на незрячую аудиторию. Это необычная работа, есть определенная специфика. В спектаклях для слепых и слабовидящих детей нет никакой визуальной составляющей, ее приходится компенсировать за счет других способов восприятия окружающей действительности. Есть прикосновения, запахи.

Ваш первый спектакль «Вольке»: история писалась специально под него, или за основу взята какая-то сказка?

Сказка эта писалась специально для нас, под проект, человеком, который скрывается под псевдонимом Корги Вельш. В сказке много вещей, понятных для детей любого возраста: путешествие, приключения, преодоление себя, комплексов, взятие на себя ответственности. Но все это показано не дидактически, а рассказано на понятном ребенку языке.

Есть ли какие-то особенности в работе со слепыми детьми? Сложности, подводные камни?

Во-первых, в нашем спектакле нет визуальной составляющей – и это сразу накладывает определенный отпечаток на работу. Во-вторых, с этими детьми нужно быть более внимательными. На наши спектакли приходят не только абсолютно слепые, но и слабовидящие дети. И если из 30 человек половина как раз слабовидящие, нужно грамотно строить спектакль, учитывать, что части зрителей некоторые понятия – свет, цвет – доступны, а другой части – недоступны в принципе. Мы специально ходили на уроки в школу, смотрели, как проходит учебный процесс. Например, незрячему ребенку важно не только объяснить, о чем идет речь, но и дать потрогать предмет – потому что если он его никогда не трогал, то полноценного представления, что это за предмет, может не быть.

Тотально незрячий ребенок – очень внимательный зритель, самый внимательный. Он полностью вовлечен в спектакль. И очень внимательно слушает. Но нельзя забывать, что дети – это всегда дети. Долго удерживать их внимание сложно. Так что каждые 15 минут мы устраиваем какой-нибудь интерактив, персонаж обращается непосредственно к детям, разговаривает с ними.

Вы сказали про 30 детей. Для зрительного зала это не много. Чем это обусловлено?

Во-первых, в ходе спектакля мы даем детям трогать некоторые предметы. И если детей будет больше, то это сложно будет организовать. Во-вторых, мы всегда сидим на сцене все вместе, чтобы проще было устраивать как раз таки все эти интерактивы, дуновения и так далее. На сцене у нас нет особых декораций: есть стол, на котором лежит все необходимое по ходу спектакля, на полу – ковер. Дети сидят вокруг актеров. Возникает ощущение близости к театру, к человеку.

У многих незрячих детей существует проблема рассинхрона: когда название предмета не связано с самим предметом. Ребенок может знать, что такое «еловая шишка», но так как никогда ее не трогал и не видел, не иметь о ней достаточного представления. Поэтому наш спектакль берет на себя и часть образовательной функции.

Кроме того, во время спектакля мы используем запахи. Часть из них испаряется за 3 минуты, и за это время они должны быть почувствованы всеми. Мы стараемся с помощью запахов создать атмосферу. Аромат кнедликов со сметаной, мандаринов и корицы переносит наших маленьких зрителей в сказку, дает ощущение присутствия.

Есть в этих запахах что-то особенное? Какие-то ограничения?

Ничего особенного. Главное, что эти запахи не резкие, как это было бы и со зрячими: обоняние и другие органы чувств, кроме зрения, у них такие же, как и у нас с вами. Разве что чуть сильнее развиты. Так что никаких резких и неприятных запахов мы не используем.

А тактильные ощущения? Что дети трогают?

Чтобы потрогать, у нас есть Волшебная шляпа – главная часть нашего спектакля, вокруг которой много всяких действий происходит. Но на самом деле у нас их три вместо одной, чтобы одновременно несколько человек ее могли потрогать. Детей все-таки много для такого рода спектаклей, нужно, чтобы по горячим следам все успели прикоснуться к сказке. Еще есть большие кружки.

Кроме того, есть вещь, которую не они трогают, а она их – собственно это существо Вольке, маленькое пушистое облачко. Во время одной из сцен этот мягкий пушок делает легкие прикосновения. Пожалуй, это самый умилительный момент спектакля, такие у детей милые и улыбчивые лица.

У нас есть Тень: она появляется как совесть главного героя. Похоже на ощущение присутствия кого-то в темной комнате. Делаем мы его как легкое дуновение ветра – мимо детей пролетает ткань, но они ощущают только ветер.

Когда главный герой плывет по реке, на детей опускаются капельки воды.

Сейчас мы делаем еще один спектакль – там будет еще больше различных прикосновений, ощущений, запахов.

А вас кто-то консультирует по поводу того, что можно дать потрогать, понюхать, какие действия лучше не совершать?

Леонид Шорохов поначалу нас много консультировал. Есть у нас в театре человек, который 25 лет проработал и со слепыми, и с глухими детьми. Хотя, скажу честно, он нас больше пугал, чем помогал, блокируя все наши идеи.

А вот учителя в специальных школах и интернатах очень помогают просто своим примером. Когда наблюдаешь за тем, как они общаются с детьми, как строят процесс обучения, что и как делают – даже вопросов задавать не нужно. Важно просто уметь подмечать все те мелочи, которые так важны в работе с этими детьми.

Часто нашими консультантами становятся и сами дети. Они говорят, если им что-то не нравится, что-то заставляет чувствовать дискомфорт. От таких элементов мы стараемся избавляться. Например, у нас как-то была девочка, которая сказала, что свет был слишком яркий. Некоторые дети отличают свет, цвета, видят силуэты. Поэтому теперь свет у нас во время спектакля сильно приглушен – чтобы детям было комфортно.

Каждый раз после показа спектакля мы организуем небольшое обсуждение. Дети и учителя высказывают свое мнение, задают вопросы, рассказывают, что понравилось, что нет, что заинтересовало. Играли в Кисловодске, так называемый «крайний» спектакль – для детей шестого и седьмого классов. После показа один мальчик спросил:

– У вас в сказке есть момент, где Карл раздевается и ложится спать. Скажите, а актер действительно в этот момент разделся?

Вам ведь и костюмы не нужны?

Да, то, в чем мы выступаем, сложно назвать костюмами, если подходить к ним строго по определению. Это обычные вещи, просто уютные, удобные. У спектакля есть «рамочка» – в начале спектакля дети проходят через дверь в кабинет к отцу, Рождество, родители спят… А они находят старинную книгу – с этого и начинается собственно история «Вольке». В конце они опять-таки через эту дверь возвращаются обратно.

Вообще, изначально, когда у нас не было никакого финансирования, мы все необходимое приносили просто из дома.

А как сейчас ситуация с финансированием проекта?

Изначально мы существовали на базе музея театра имени Булгакова, пользовались «местной» аппаратурой. Соответственно, не могли выезжать. Это нас не радовало. Поэтому мы начали обращаться в различные фонды, организации. В том году спонсоры нам выделили средства на собственную аппаратуру. В этом году финансировали поездки.

Кроме того, мы контактируем с фондом «Живые сердца», со «Сказкой всем» – они нам выделяют диски со сказками и с фильмами для слепых. Мы их дарим детям после спектакля.

В данный момент мы начинаем сотрудничество с фондом «Искусство. Наука. Спорт». Они занимаются попечительством нескольких детских интернатов для слепых детей в Оренбурге, Сергиевом Посаде, Воронеже и Липецке. Мы собираемся поехать в эти интернаты под их эгидой. Сами мы поехать не можем – нас всего 8 человек, но даже так билеты обойдутся тысяч в пятьдесят-восемьдесят. Кататься на свои деньги мы не можем, слишком дорого.

Но в плане гастролей, я так понимаю, планы большие.

Не то слово. Очень большие. Очень хочется поскорее доделать второй спектакль. Очень хочется сделать спектакль в региональном театре. При наличии нескольких спектаклей можно сделать такой своеобразный непрерывный тур. Лично моя мечта – сделать тур по 32 городам на 8 учебных месяцев. То есть получается, что раз в неделю происходит поездка куда-нибудь. Тут вопрос опять упирается в финансирование. Но, надеюсь, у нас все получится.

Недавно мы выступали в рамках Международного детского фестиваля искусств и спорта «Кинотаврик», который проходил в Сочи. Масса впечатлений, новый опыт. Мы обязательно будем развиваться.

С начала вашей деятельности прошел год. Есть ощущение нужности, не пропало?

Пока сидели в Москве летом, велась организаторская работа из дома, – ощущения нужности не было никакого. Просто делаешь свое дело, и все. Спектакль все-таки – это организм, который живет сейчас, сию секунду, когда его играют – он есть, а когда не играют – как будто бы и нет. Но недавно мы начали ездить по России, и ездить часто. За последний месяц съездили два раза – и это ощущение нужности тут же появилось. Понимаете, это дети, специально для которых в театре еще ничего не сделали. Есть фильмы для незрячих – помимо реплик героев идет наложение рассказа о том, какие действия на экране происходят: «герой встал и снял пальто с вешалки». Но и этого мало, потому что такого рода деятельностью занимаются благотворительные компании, нужного объема они не потянут.

Знаете, каждый раз, когда мы приезжаем с «Вольке», у детей праздник. Они искренне рады. Для них наш спектакль – событие.

А в актерском составе кого больше: молодых или умудренных опытом?

В нашем случае одно другому не противоречит. Коллектив у нас весь до 30 лет. Нашему гениальному «звуковику» Татьяне Смирновой всего 22. Однако у всех за плечами большой опыт, у каждого – длинный послужной список. ВГТРК, съемки в фильмах…

Знаете, большинство звуков, которые сопровождают спектакль, наши актеры производят сами. Очень талантливые ребята! Ярослав Жалнин, Олеся Абрамова, Егор Сальников, Янина Исаичкина. Музыка писалась тоже молодыми силами. Композиторы: Егор Сальников, Филипп Хитров. Про Екатерину я говорила. Она большой человек. В общем, у нас крепкая и дружная команда.

Что цепляет? Что хочется вспоминать после спектакля?

Недавно на спектакле было тринадцать детей. Третий класс. Двое видят частично. Несколько человек различают цвета, видят силуэты. Остальные не видят ничего. Все ребята замечательные по-своему, но две девочки смотрели спектакль с таким благоговейным выражением лица, что сразу становилось ясно: делаем мы это не зря.

В действии есть момент, когда герой обращается к детям с желанием рассказать им секрет и просьбой никому о нем не говорить. 

– Только вы никому не рассказывайте, а то вся деревня меня засмеет, – говорит Егор в роли Савелия.

На эту реплику всегда есть та или иная реакция, но в этот раз Алена, одна из тех двух девочек, ответила Савелию с такой убежденностью, что было понятно: здесь, в этом театре, четвертой стены точно нет. 

– Я могила, – произнесла девочка на выдохе и закрыла губы руками, и потом шепотом: – Могила. 

Ради таких моментов стоит жить.

Беседовала Мария Медведева

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru