Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Ритуал. Символ. И бог в спичечном коробке

№ 37, тема Тайна, рубрика Тема номера

 

 

Отец Максим:

– Чем старше становится человек, тем менее таинственным кажется ему окружающий мир. Помните, в детстве, каким загадочным казался нам взрослый мир? В нем было столько тайн: любовь, работа, командировка... Каким загадочным и в то же время радостно-чудесным казалось нам наше будущее. Но вот мы выросли, и многие тайны перестали быть тайнами, а те, что остались непознанными, перестали быть интересными. Интересными стали будничные ежедневные проблемы. Взрослые почему-то перестают удивляться.

 

Наталья Зырянова:

– Может, это странно, но мне никогда не хотелось заглянуть в будущее. Ни в будущее вообще, ни в свое собственное. Но в одиннадцатом классе мы с девчонками как-то дали волю фантазии и стали придумывать жизнь своим одноклассникам: кто на ком женится, кто кем станет, где и как будет жить. Мы себе казались страшно умными, а наши рассуждения – такими психологичными... Мы ведь знали друг друга как облупленных. Ну, мы так думали. В общем, опираясь на эту облупленность, напридумывали всем будущее на ближайшие десять лет. У нас был такой дружный класс, что самим до сих пор не верится. Всех разбросало по свету, до половины можно дотянуться только на самолете, но мы все равно пишем-звоним-встречаемся. Это я к тому, что у нас есть редкая возможность отслеживать судьбы друг друга. Так вот, прошло десять лет. Мы вспомнили наши прогнозы на будущее. Потрясающе – ни-че-го не сбылось! А ведь мы все учитывали: склонности, способности, характеры! И вот те девчонки, которым мы пророчили, что будут долго-долго мужей выбирать, все три (!) вышли замуж в 18 лет. А тот мальчишка, который два слова мог связать только с помощью матерного, сейчас на Урале храмы восстанавливает... Это такая таинственная штука – то, как сплетается жизнь человеческая:  из чего, из каких встреч, из каких событий... А если говорить о пересечениях жизней... это разговор на отдельный номер!

 

Артем Ермаков:

– Когда я перешел в новую школу, я подружился в классе с мальчиком, который тоже был новичком. Он мне рассказал: «А знаешь, у нас с другом был бог». Я спросил: «Который в церкви?» – «Нет, он у нас жил в спичечном коробке, и мы ему молились, чтобы он нам помогал. А когда он не помогал, мы его выбрасывали, но потом снова нуждались в нем». Потом, когда я начал читать про язычество, я был потрясен тем, что оно может вот так самозарождаться. Их никто этому не учил. Им нужна была тайна, что-то, что их связывало бы с высшим миром.

 

Наталья Зырянова:

Сейчас то и дело слышишь выражение «бытовая мистика». Что это – крупные судьбоносные совпадения или какой-то примитивный символизм? Например, в поезде разговариваете о серьезных вещах, и когда вы что-то такое выдаете, вам с верхней полки на голову что-то падает, и это о чем-то говорит.

 

Василий Пичугин:

– Это могут быть некие символические вещи, которые тебе в контексте определенной ситуации настолько очевидны, что ты можешь об этом кому-то рассказать. Бытовая мистика – это когда мы вдруг видим влияние мира невидимого (не то, что нас ангел по затылку стукнул) в структуре нашей повседневной жизни. Только в русском языке слова «быт» и «бытие» однокоренные. Для русского человека быт пронизан бытием. Но при этом ты отнюдь не всегда это видишь, потому что ты в делах, у тебя нет возможности пребывать в неком состоянии открытости миру. Но если ты изначально определенным образом настроен, то тебе даются знаки, благодаря которым ты понимаешь события, происходящие в твоей жизни.

 

Наталья Зырянова:

– А чем это отличается от суеверия? Черная кошка дорогу перебежала – туда не ходи...

 

Отец Максим:

– Человек, который видит некие знаки присутствия иного мира в этом мире, обычно называется суеверным. При этом понятно, что какие-то знаки все-таки есть. На самом деле, когда мы говорим про приметы, мы говорим о том, что мы видим какие-то знаки, которые могут помочь нам сориентироваться в будущем. Допустим: если кошка перебежала дорогу, я туда не пойду. Суеверие – это технология. Это конкретный набор действий, которые ты должен проделать в определенной ситуации: чтоб не сглазить – поплевать через плечо, и так далее.

 

Василий Пичугин:

– Бытовая мистика – нечто иное. Главным моментом, отличающим ее от суеверия, является смирение. Мистика не технологизируется. Ты не пытаешься управлять течением событий, а принимаешь все как есть. И постфактум, когда все уже случилось, с помощью знаков вдруг осознаешь несколько планов того, что произошло.

 

Артем Ермаков:

– Есть еще такое символичное действие, граничащее с суеверием, – ритуал. Пожать руку при встрече, посидеть на дорожку...

 

Отец Максим:

– Ритуал – это средство упорядочения действительности. Это своеобразный аналог привычки. В обычной жизни мы большинство действий совершаем не задумываясь, так как это уже пройдено много раз. Ездим на работу на транспорте автоматически, так, что потом не можем вспомнить ни одного лица, ни одной детали того, как это было именно сегодня. Это экономит массу сил и времени на другие, более важные или полезные вещи. Например, на то, чтобы книжку почитать, или подумать о чем-либо. Есть даже детский анекдот на эту тему: «Жил был Ежик. Забыл, как дышать, и умер». Так и ритуал. С его помощью мы как бы овладеваем целыми областями непознанного или даже в принципе непознаваемого, и не задумываемся об этом. Потому что думать либо бесполезно, либо слишком сложно, либо продумал, понял и больше не думаешь, как с дорогой на работу. Ритуал важен. Но он может потерять свое наполнение и превратиться в пустой обряд. Сейчас, когда люди говорят: «Присядем на дорожку», – это чаще всего простое суеверие: если не присесть, пути не будет. Но и этот ритуал можно преобразить, наполнить смыслом, например, помолиться, тогда он перестает быть суеверием. Плюс элементарная прагматика. Сборы – это суета. А когда ты присядешь, подумаешь, не забыл ли чего, эта суета отступает.

 

Артем Ермаков:

– Ритуал можно рассматривать как некую знаковую систему, но очень важно, чтобы он жил.

Ритуал должен быть проживаем. Он помогает прикоснуться к тайне. Но почему иногда мы видим такую явную борьбу государства с ритуалом? Он мешает созданию так называемого открытого общества. Открытое общество намеренно лишает людей тайны, причем люди, которые управляют открытым обществом, свои тайны хранят прекрасно. И только элита имеет право на тайну, а все остальные получают жвачку в виде массовой культуры, отрешенности от традиции. Они лишаются своей тайны, лишаются символического набора. А самое главное, они больше не могут к этой тайне прикоснуться.

 

Василий Пичугин:

– К закрытому обществу предъявляются претензии, что оно подавляет, навязывает, насилует, не дает информации. Но настоящие враги открытого общества – не те, кого оно назначает врагами. Как террористы помогают строить мировой порядок, так и тайные общества и секты помогают строить открытое общество. Общество, в котором сложная система, где не все до конца понятно, не все можно, быстро исчезает.

Конечно, проще управлять народом , у которого нет никаких тайн, сакральных тем, ритуалов. В результате общество получает троянского коня в виде архаизированного сознания, но все равно совершенно неуправляемого.

Лишившись определенных тайн, люди начинают искать эти тайны и выбирают самые примитивные. Когда высоколобый интеллектуал начинает рассказывать, в какой одежде он должен встретить год Дракона, который требует такого-то и такого-то цвета, лишний раз видишь, что наш мир – очень сложный, и архаика все время с нами.

Между прочим, мы не рассмотрели важнейшую тему – табу. Тайна преломляется в социальные структуры и связи. Появляется запрет, табу...

 

Отец Максим:

– Это все-таки разные вещи – христианские запреты и табу. Табу языческое объяснений не требует. Оно даже запрещает объяснять, почему нельзя, просто нельзя, и все. И даже думать об этом нельзя. Но мы постоянно находимся в попытке осмыслить заповеди Божии, в том числе и носящие запретительный характер. Общаясь с молодыми людьми, которые интересуются Церковью, но еще не готовы туда войти, мне постоянно приходится объяснять, почему нельзя разводиться, почему нельзя изменять жене, почему женщина должна в храме покрывать голову, а мужчина – снимать шляпу? Важно, что человек требует объяснений.

 

Наталья Зырянова:

– Когда все в открытом доступе, вместо ощущения богатства возможностей возникает странное чувство, что ты обкраден. В Венеции, в соборе святого Марка, мы с мужем были свидетелями такого явления. Вторая по значимости (после собственно мощей апостола Марка) святыня в соборе – Золотой алтарь. Он относительно небольшой – один на три метра, – но очень красивый, весь сверкает жемчугом, рубинами, там тысячи драгоценных камней. Лучшие мастера Венеции его создавали в течение пятисот лет. И до середины ХХ века всю эту красоту можно было увидеть только три раза в год: на Рождество, Пасху и Вознесение, когда Золотой алтарь поворачивали парадной стороной к прихожанам. Все остальное время он был закрыт для созерцания. Сейчас его тоже не разворачивают каждый день на всеобщее обозрение, но любой турист в любой день, заплатив 2 евро, может пройти через турникет и оказаться с той, праздничной, стороны алтаря. Мы двигались по собору в общем потоке туристов и не сразу поняли, где побывали. А когда поняли, стало как-то неловко. Как будто подсмотрели что-то, на что не имели права. И даже как-то обидно: ну, если и это продается...

 

 

Людмила Палиевская:

– Наука нового времени возникла в христианском очень религиозном мире. Есть серьезные и авторитетные исследования, показывающие, что именно христианство было той основой, на которой и стало возможным появление науки и научного метода. Но мы знаем и о конфликтах, которые возникали между Церковью и некоторыми учеными, пытающимися проникнуть в тайны вселенной и предлагавшими новые, революционные концепции. Достаточно вспомнить имя Галилея. Вообще существует целая церковная наука – апологетика. Одна из ее задач – как раз диалог церковного мировоззрения и философии с научными концепциями и представлениями и попытка устранить противоречия, но все-таки Церковь не поддерживает или не борется с конкретными научными теориями. Почему?

 

Игумен Иов (Талац):

– Вспомните систему Птолемея. Все образованное человечество 1400 лет принимало ее как подлинную разгадку устройства Вселенной. В конце первого – начале второго века он доказал: в центре – Земля, вокруг нее вертятся Солнце, Юпитер, Сатурн, Марс и прочие, а вокруг всего – недвижимый свод звезд. И все научное сообщество считало, что это так и есть, а кто считал иначе – мракобесы. И так считала не Церковь, а именно ученые. Потом появился Коперник и предложил другую систему мироздания: только на окраине Вселенной находится недвижимый свод звезд. И все научное сообщество сказало: правильно! А потом прошло еще несколько лет, и сказали: нет, что вы, неправильно! Во-первых, все планеты движутся не по кругу, как говорил Коперник, а по эллипсу – закон Кеплера первый, второй, третий. Оказывается, не недвижимый свод звезд, а бесконечное количество звезд, другие миры! А прошло еще четыреста лет, и Хаббл, величайший американский ученый, вдруг сказал: подождите, подождите, это не просто звезды, некоторые звезды – это вообще целые миры, галактики... Если бы Церковь поддерживала все научные открытия и заблуждения, то мы прыгали бы, как обезъяны, по веткам знания. 

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru