Москва – Воркута

Павел Муратов

Ясным февральским утром поезд Воркута – Мос­ква нехотя подавали на посадку. Неповоротливая и уставшая проводница долго всматривалась в билет и паспорт, себе под нос бубнила паспорт­ные данные и номер билета, затем выдохнула и пустила меня в плацкартный вагон. Поезд тронулся, проводница зашла в служебное купе, жадно выпила стакан воды и поправила бейджик на мятой рубашке. До Москвы оставалось недолго, часа три с половиной, но повторная проверка документов была необходима. Женщина встала и понуро пошла по вагону, считывала красными заспанными глазами пас­портные данные и номера билетов пассажиров. Мой билет был фиктивный – купил по подложной справке в полцены. Разница – 750 рублей. Когда очередь дошла до меня, возникли вопросы, которые закончились в полицейском купе. Допрашивали меня двое мужчин и одна девушка, рядом стояли понятые и смеялись.

Первый лист протокола был исписан с двух сторон. Девушка взяла следующий. Двое мужчин в форме и с пистолетами медленно засыпали, один из них что-то насвистывал себе под нос.

Вы садитесь, в окно смотрите. Можете нам стихи пока почитать, вы же их много знаете. А я буду писать.

Девушка взяла сразу несколько листов бумаги, встряхнула руку и обреченно улыбнулась. Когда я подписывал каждую страницу значительной пачки, то прочитал следующее:

«10.02.2015 в 10:00 обвиняемый, находясь на перроне №2 при посадке в поезд воспользовался заведомо подложным документом типа «школьная справка» №586. После прохода в поезд по подложному документу обвиняемый прошел в вагон №3 и занял свое место. Место обвиняемый в данный момент вспомнить не может. После посадки на место, указанное в билете, обвиняемый снял куртку и повесил ее на крюк возле своего места. Затем поезд №8867 тронулся. Проводник усомнился в подлинности документа и потребовал от обвиняемого пройти в служебное купе. Обвиняемый не сопротивлялся. Во время следования в служебное купе обвиняемый никаких дей­ствий не совершал, при входе в служебное купе снял шляпу, поправил волосы и застегнул верхнюю пуговицу рубашки».

Все в купе резко проснулись, встали с посадочных мест и взяли каждый по шариковой ручке. Они принялись поочередно подписывать каждый лист протокола с двух сторон. Только проводница сидела в это время одна в купе, тяжело дышала и смотрела на пустое заснеженное поле, залитое солнечными лучами. Она медленно пила воду и ждала момента, когда из-за туч появятся золотые купола, на кремлевских башнях зажгутся красные звезды, а из окна поезда будет хорошо видно праздничный салют.

Через две недели меня вызвали на допрос по уголовному делу. Такси подъехало к неказистой одноэтажной пристройке. Это был отдел дознания – длинный коридор, навесные потолки, пустые стены – нигде не было даже плана эвакуации. По бокам расположены кабинеты, все пишут или разговаривают с обвиняемыми, свидетелями и потерпевшими. Дознаватели и фигуранты – все были абсолютно спокойны и безразличны к происходящему, как будто уверены, что жизнь их от исхода дела никак не изменится. А судьи кто?

Девушка-дознаватель, такая же молодая, допрашивала меня с безразличной улыбкой, периодически подтрунивая для порядка. Вопросов задавала мало – в основном набирала текст, несколько раз ксерокопировала мою подложную справку №586, всматривалась в нее и убирала обратно в толстую набитую папку, на которой красовалась моя фамилия. Протокол допроса получился на 30 страницах, девушка была несказанно рада, как и адвокат, который во время допроса постоянно порывался уйти. Привожу одну из наиболее познавательных частей текста:

«В конце мая 2013 года я на автобусе №73 приехал в здание школы, учеником которой на тот период являлся. В школе я встретил одного из сотрудников школы. Кто конкретно это был, вспомнить на данный момент не могу. Не могу вспомнить даже пол, цвет волос и лица, рост и телосложение. Как был одет сотрудник, также не помню. Сотрудника я встретил в коридоре. При встрече я попросил сотрудника школы изготовить мне школьную справку на будущий учебный год. Сотрудник согласился. Как конкретно сотрудник изготавливал данную справку, я не помню. Помню только, что принтер, на котором была распечатана справка, был белого цвета, среднего размера и имел трещину в области лотка бумаги. Кто подписывал справку и ставил печать, я не помню. Мною была изучена экспертиза справки №586, в ходе которой было выяснено, что справка была напечатана на лазерном принтере с персонального компьютера, ноутбука или планшета».

«Как вы удачно нас нашли, – радостно сказала дознаватель, распечатав последний лист протокола, – вчера такой же, как вы, приходил. Искал нас 50 минут». Адвокат с усмешкой добавил: «Полстраны так ездит. Получается кругленькая сумма». Девушка-дознаватель объяснила мне, как дойти до ближайшей остановки троллейбуса, напоследок сделала серьезное лицо и сказала: «Месяца два еще дело будет идти. Мне необходимо сделать экспертизу почерка, приехать в Москву к вам в школу, допросить директора, заместителя директора по учебно-методической работе и сек­ретаря. Хочу еще к участковому вашему заскочить, характеристику взять. Потом еще раз в Мос­кву, допросить кассира, который продавал билет. У меня ребенок маленький, а тут еще командировка. Ну, дело, скорее всего, прекратят в суде, у вас характеристика хорошая». Мы попрощались. Я дошел до остановки, зашел в троллейбус, купил билет у кондуктора – он недоуменно повертел в руках сторублевую купюру, потом отсчитал сдачу, аккуратно оторвал билет и поплелся на свое место. Троллейбус тронулся.

Все совпадения с реальными людьми и событиями случайны.