Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Труба

№ 67, тема Боль, рубрика Образ жизни

– У нас осталось совсем мало времени, давайте перейдем от обсуждения вашей творческой деятельности к общественной. Итак, помимо всего прочего вы являетесь председателем общественной организации, которая пытается запретить аборты в России. Это так?

– Совершенно верно, – художник оживился: потому он и пришел на эту передачу, которую сам не любил и не смотрел, что ему сказали: ведущий поднимет тему абортов.

– Почему вы считаете, что добиться запрета абортов – это так важно? – продолжал телеведущий Игорь Наумов. – Официальный запрет на прерывание беременности ведет к формированию рынка нелегальных абортов, а также к количественному скачку смертности при неквалифицированных операциях. А рождаемость за периоды запретов повышается незначительно…

– Я не знаю, откуда вы взяли про рождаемость, – вдруг перебил художник. – Да, рынок нелегальных абортов появляется, но это работа для правоохранительных органов. А вот рождаемость…

– Я ссылаюсь на статью Сакевича «Что было после запрета абортов в 1936 году».

– Я тоже могу указать вам огромное количество статей и статистик. Прямо противоположных.

Художник так разволновался, что забыл назвать хотя бы одну. Тема была слишком важной для него, и спокойно обсуждать ее он не мог. Игорь, мысленно добавив себе пару очков за наблюдательность, продолжил:

– Мы все хотим спокойно разобраться в проблеме. Многим нашим телезрителям кажется, что все сложнее и глубже, чем просто законодательный запрет или разрешение абортов.

Лицо ведущего выражало неподдельную, искреннюю заинтересованность.

– Давайте напомним нашим телезрителям, как сейчас в России реализуется право на аборт.

На экране в студии появился солидный юрист лет 45 в стильных очках и дорогом костюме. Ведущий представил его зрителям и повторил вопрос.

– Наша правовая система строится на признании первичности прав человека, – выверенным адвокатским тоном начал юрист. – Человек же, очень упрощенно говоря, есть в той ли иной степени социализированный организм, обладающий определенными правами и обязанностями. Отсюда и вытекает допущение искусственного прерывания беременности по желанию матери на сроке до 12 недель. Ее права заведомо первичны перед правами эмбриона, не достигшего состояния субъектности. Второй случай – это изнасилование. Если женщина не хочет растить ребенка от насильника – это ее право, но до 22 недели. После закон уже защищает жизнь ребенка. Медицинские показания – третий случай. Здесь прерывание беременности можно провести на любом сроке, но женщина имеет право отказаться от процедуры, подписав письменный отказ. Отсюда видно, что обсуждаемый строгий запрет абортов – это не просто частный правовой случай. Чтобы его ввести, мы должны будем пересмотреть ключевые определения нашей правовой системы и вполне действенные юридические механизмы.

– Что-то вы наговорили, наговорили… – художник не смог справиться с волнением. Ведущий видел, как сильно гостю хочется врезать юристу по очкам, несмотря на разделяющий их экран. – Жизнь – это дар Божий, и никто не вправе отнимать его у человека.

– Так ведь в том и вопрос! – тут же подхватил ведущий, пытаясь попутно снизить уровень патетики. – Не у человека, а у эмбриона. Когда он становится человеком, никто у него по закону жизнь отнять не может. И давайте не будем переводить вопрос в область личных религиозных убеждений. Мы обсуждаем не вероучительный, а медицинский и правовой вопрос, имеющий конкретные социальные последствия.

– Хорошо, – нехотя согласился художник. – Кто и почему решил, что эмбрион до 12 недель – не человек? Давно сняты внутриутробные фильмы про аборт, показывающие, что ребенок страдает перед смертью и пытается убежать, а потом его разрывают на части. Он испытывает ужасные муки. И это научный факт, лежащий вне религиозности и мистики. 

Художник чуть успокоился, ему показалось, что он сумел хоть что-то важное донести.

– Полностью вас поддерживаю, – сказал ведущий, – но кто и как докажет, что причина этой мышечной рефлексии – именно ужасная боль, а не что-то иное? Кто кроме самого эмбриона знает, что в действительности испытывает эмбрион и испытывает ли вообще?

Ведущий, которому в ухо настойчиво зудел редактор, следящий за хронометражем, с минимальной паузой перешел к концовке, проигнорировав явное желание художника возразить.

– К сожалению, время нашей передачи подходит к концу. С вами были замечательный художник Иван Борисов, организатор многочисленных выставок и общественный деятель, и я, ваш бессменный ведущий Игорь Наумов. До встречи на следующей неделе.

Раздосадованный художник хотел еще о чем-то договорить после записи, но ведущий, улыбаясь, вежливо и быстро свернул разговор и, отцепив микрофон и распрощавшись с гостем, съемочной группой и редактором, спешно покинул студию. Убеждения убеждениями, а работа работой; если ко всему относиться серьезно, ни времени, ни нервов не хватит. Съемка и без того затянулась. Игорь очень хотел домой. Там его ждали.

Пролетев по ночной Москве без пробок (хоть какой-то плюс от работы допоздна) и поднявшись на свой этаж, Игорь аккуратно открыл дверь. Дома уже все спали. Немудрено: первый час ночи. Плюнув на душ («утром схожу»), Игорь прокрался в спальню, поправил одеяло на полуторагодовалой дочке, раскинувшейся на кровати, тихонько разделся и лег, стараясь не побеспокоить мирно посапывающую рядом жену. Он блаженно вытянулся, закрыл глаза и сразу же глубоко и спокойно уснул.

***
 

Он летел через трубу пространства и времени. Труба заканчивалась ярким светом и хлопком. После хлопка он очутился в большой комнате сидящим на стуле. Игорь попробовал пошевелиться, но не смог. Он был привязан. Стена, находившаяся перед ним, поднялась, и за ней оказалось стекло, через которое виднелась телевизионная студия, в которой он работал. В студии были люди, Игорю даже показалось, что там сидит его жена с ребенком, но то ли стекло искажало, то ли зрение работало плохо – Игорь не мог толком никого разглядеть. В студию вошел ведущий, до странности похожий на него самого. Справа от себя привязанный увидел трубу, и из нее исходил нечеловеческий страх. Плотоядный и убийственный. Страх был такой сильный, что если бы он просуммировал все страхи, которые были в его жизни, то страх, исходящий из трубы, все равно был бы сильнее. 

– Здравствуйте, друзья. С вами снова я, Игорь Наумов, и сегодня мы решаем, человек ли перед нами, – и показал на стекло.

Сидящий на стуле Игорь хотел закричать, но не смог. Он разучился говорить. Или еще не научился.

– Некоторые люди утверждают, что это – человек, что он испытывает боль, и они требуют, чтобы мы отменили эксперимент и оставили сидящего перед нами в покое...
Под шквал аплодисментов встает девушка-администратор, которая пригласила Игоря работать на эту студию...

– Я не так давно знакома с Игорем, но видела однажды, как он смеялся. Мы сидели в компании, и кто-то пошутил, рассказал какой-то бородатый анекдот про немца, русского и поляка. Так вот, Игорь рассмеялся, и именно в смешном месте.

«Какая чушь! Почему она говорит такие глупости? Почему так плохо защищает меня?» Страх, исходящий из трубы, усилился. «Что они со мной сделают?» Игорь начал извиваться на стуле, и все его тело, казалось, издавало безмолвный крик. Лютый ужас охватил весь его разум, чувства и каждую клеточку организма. А передача тем временем продолжалась.

– Давайте выслушаем комментарий медэксперта, – произнес Игорь-телеведущий, поворачиваясь к экрану.

– То, что Игорь рассмеялся после удачной или неудачной шутки, ни о чем не говорит, – произнес серьезный практикующий медик. – Смех – это мышечная рефлексия. Тело двигается определенным образом, но что происходит внутри этого существа, нам доподлинно не известно. К тому же, странно делать далеко идущий вывод о принадлежности существа к роду человеческому на основании одного-единственного параметра. Это, как минимум, ненаучно.

– Большое спасибо эксперту! – произнес ведущий и вновь повернулся к зрителям. – Похоже, без серьезного эксперимента все-таки не обойтись.

Все так же сидящего на стуле Игоря высветили прожекторами, чуть приглушив остальной свет, и каждый из людей, сидящих в студии, невольно посмотрел на него.

– Сейчас мы будем воздействовать на него вакуумной трубой и смотреть, как он будет реагировать.

Ведущий повернулся в сторону человека за стеклом и внимательно склонил голову, вся его поза выражала сосредоточенность. Он сделал жест, и труба заработала.

– Итак, испытуемый прикреплен к специальному стулу, и сейчас он, несмотря на это, как будто пытается убежать от трубы, – донеслось до сидящего сквозь накатившую боль. – По его лицу можно подумать, что он испытывает страдания. Скажите профессор, что это? Боль, мышечная рефлексия? 

Эксперт пустился в пространные рассуждения, но никто из зрителей в студии не обращал на него внимания. Все взгляды были прикованы к содрогающемуся на стуле телу.

– Смотрите, как у него страшно выпучены глаза, – продолжал комментировать ведущий. – Сейчас мы выключим на какое-то время трубу, чтобы обсудить результаты эксперимента и продолжить дискуссию.

Вакуумная труба отключилась, изо рта Игоря обильно текла кровь, от перегрузки лопнули барабанные перепонки, левый глаз тоже лопнул и вытек. Но страх исчез. Совершенно. На его место пришла обида на людей. «Зачем вы делаете мне больно?» Игорь плакал одним оставшимся глазом. Сейчас он слышал голоса, раздающиеся в студии, но уже не понимал, о чем они. Мозг медленно умирал, погружаясь в бездну спасительного безумия. Сидящему казалось, что вот-вот сейчас люди прибегут к нему и скажут: «Игорь, Игорь, пойдем с нами!». Они отпустят его, и все пойдут гулять. В поле. Нужно только сказать маме, что он вернется к 8 вечера. Сейчас на поле должно быть очень здорово, сегодня прошел дождь, и трава, наверное, блестит на солнце. Глупые и оттого счастливые птицы будут весело чирикать, а вечером убаюкивающе застрекочут всякие насекомые. Если будет ветрено, гуляющие запустят в небо змея и будут прыгать и радоваться. Игоря не смущало, что он пока не умеет прыгать. И никогда не научится.
В этот момент труба снова включилась и порвала его на кусочки. Стекло забрызгало внутренностями, по полу каталась оторванная голова. В зале раздались аплодисменты.

– Наша передача подходит к концу, – бодро отрапортовал ведущий. Похоже, вопрос о том, кого и почему надо считать человеком, невозможно до конца решить медицинским экспериментом. Но, думаю, каждый из нас сегодня понял для себя что-то важное. С вами был я, Игорь Наумов. До встречи на следующей неделе...

Зрители начали расходиться. Жена Игоря, всю передачу просидевшая в зале, подхватила с колен полуторалетнюю дочь и пошла на выход, чтобы встретить мужа.

Виктор Поликахин

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru