(Не)традиционная медицина

Сергей Шаров, остеопат

Беседовал Николай Асламов

– Чем ты занимался до того, как стал остеопатом?

– Как медик я занимался тем, что мне малоинтересно. Я приехал в Москву, каким-то странным образом попал в Центральный институт травматологии и ортопедии, в отделение детской костной патологии. Я четыре года там провел в медицинской аспирантуре, работу написал, даже апробацию прошел, пока не понял, что это не мое. И пошел обучаться в школу европейской остеопатии.

– А что именно подтолкнуло к смене направления?

– Просто понял, что не хочу быть похожим на ученое начальство из института. Когда рядом находишься, невольно пропитываешься идеями. Я почувствовал, что мне делать здесь нечего. Сознание современных врачей очень инертно, ведь медицина – самый консервативный общественный институт. Все мыслят квадратно-гнездовым способом: есть патология – надо лечить. Никто не думает о причинах.

– В этом отличие остеопатии? Это какое-то революционное, новомодное течение в медицине?

– Эндрю Тейлор Стилл, официальный отец-основатель остеопатии, говорил, что ей столько же лет, сколько лет человеческому черепу. Ему удалось, скорее, возродить, чем придумать нечто новое. Отголоски этого знания постоянно проглядывают в истории. И в азиатских медицинских практиках остеопатия проглядывает вполне отчетливо.

– Так что это такое? Внешне это напоминает массаж и мануальную терапию. Чем остеопатия от них отличается?

– Словами сложно описать. Значение имеет только действенность. Да, ты нашел какое-то воздействие на организм. Но вопрос не в том, как ты это опишешь, а в том, что ты сможешь с этим сделать. Есть шаблонное определение: «остеопатия использует  для лечения внутренние силы организма». Кому-то это ни о чем не говорит. А для остеопата это имеет прикладной характер. Остеопат не занимается поиском патологии. Патология – это удел врачей. Остеопат ищет дисфункцию,  а это по определению нарушенная или видоизмененная функция элементов костно-мышечной системы и связанных с ней сосудистых, невральных и висцеральных элементов. Если сказать попроще, когда все нормально, тело функционирует без напряжения. А когда появляется какая-то тяга, то телу нужно ее скомпенсировать. Этой тягой может быть рубец, последствие каких-то воспалений, спайки, и эти тяги будут вносить свою лепту в ту интеграцию, которой занимается тело. Тело ведь постоянно взаимодействует с гравитацией, у нас суставов куча, и это все нужно собрать воедино, чтобы пойти вперед. Если где-то появляется дисфункция, напряжение, в теле  начинается игра компенсаций. И появляются всевозможные повороты, наклоны, которые, в общем-то, не видны визуально, но когда начинаешь проверять, видишь, что участки позвоночника  в каких-то неестественных позах. И понятно, что неестественное положение позвонков вызовет через некоторое время дискомфорт мягких тканей. А дискомфорт мягких тканей может вылиться во что угодно, когда существует долго. Например, участок тела начинает существовать в состоянии нарушенного промывания крови. Приток хороший, а отток плохой. В результате закисливается среда, снижаются факторы иммунитета, и когда участок тела пребывает в этом состоянии 2–3 года,  там возникает патология.

– То есть остеопатическая медицина – профилактическая?

– Именно! Утром встал – что-то спина не разогнется, никак не расхожусь. Или утром просыпаюсь, – как будто не отдыхал. Есть масса функциональных неудобств, в которых мы живем каждодневно.  Ну, хромает человек. Ну так он уже 20 лет хромает, и жив еще. Причины этого эффекта мало кого интересуют, кроме остеопатов. Очаг проблемы всегда практически бессимптомен. А работать надо именно с ним, тогда эффекты сами заканчиваются. Работать с телом можно по-разному. Есть люди, которые занимаются массажем. Я взаимодействую с телом, тру кожные и подкожные участки для того, чтобы вызвать рефлексы по раскрытию сосудов мягких тканей, чтобы пошла кровь, и все счастливы. Это один способ взаимодействия. Другой способ взаимодействия – мануальная терапия. Такого специалиста интересует положение позвонков. Он знает, как они должны стоять правильно, и ищет, где они стоят неправильно. И он пытается там, где неправильно,  при помощи мануальных, структуральных, как правило, техник это исправить. А есть остеопат, который после того, как протестировал тело, начинает вызывать эффект самокоррекции. Она ведь работает в этом теле 24 часа в сутки. Грубо говоря, это проявление здоровья, сил жизни этого тела. Ты сделал обследование, у тебя появилась гипотеза, ты взял и спросил тело, оно либо ответило, либо сжалось, отказалось отвечать. Тут открывается огромное пространство для поисков, в котором не видно ни конца, ни края, так как двух одинаковых тел не существует. Идеального функционирования тоже не существует. Это путь, а не цель.

– Мы ведь говорим об официально признанной медицине?

– Уже два года как. У нас в позапрошлом году был принят соответствующий приказ. Д. А. Медведев под конец своего срока подписал. На Западе остеопатия была признана как медицинская специальность гораздо раньше. Но все это мало что меняет. Пока в сознание людей проникнет мысль, что есть специалист с такими возможностями…

– Видимо, люди боятся медицинских инноваций, потому что не хотят рисковать здоровьем.

– Определенно. Но для того тела, с которым работает остеопат, процедуры безопасны.

– Негативных эффектов вообще не будет?

– Будут, если ты переработаешь, утомишь этот организм. Может подняться температура, возникнет гриппозное состояние, суставы может начать ломить. Но, как правило, таких эффектов добиваются студенты, когда они чрезмерно стараются, хотят полечить. Серьезные нарушения быстро не исправишь, хотя всем этого хочется.

– Так это все-таки вмешательство в работу тела или, наоборот, освобождение от лишних вмешательств?

Человеческое тело уже воспроизводит себя не одну тысячу лет, и оно содержит в себе колоссальное количество знаний по поводу себя.  И тело, с которым работаешь, само лучше знает, как себя реорганизовать. И в том месте, где дисфункция, оно уже хочет себя реорганизовать и реорганизовывает. Но дело в том, что тело человека – система самонапряженная. Сгибатели держат разгибатели, разгибатели компенсируют сгибатели. Всё во взаимодействии с гравитацией  и как бы самонатянуто спереди-сзади, справа-слева. Важно найти это место, чтобы вся система напряжения распалась.

– Где и как учатся на остеопатов? Нужна ли для этого база медицинского образования?

– В России есть мощное остеопатическое лобби, и все время слышен призыв: в остеопаты – только с высшим медобразованием. В Англии другой подход. Среди преподавателей-остеопатов, которые нам читали лекции, был только один врач (невролог). А все остальные – политики, футболисты, военные в прошлом. Но все они просто великолепно знали анатомию. Они, начав заниматься остеопатией, заинтересовались этим предметом, создали себе объемные представления и спокойно работают. А мне мое медицинское образование мешало освоить эту специальность. Потому что надо создать у себя трехмерную картину анатомических образований, двигающуюся модель. А в мединституте  нам преподают анатомию описательную, анатомию трупа. Тело ведь всегда в движении.

– Мы ведь о внутренних процессах говорим? Вдох и выдох, питание и выделение, кровообращение?

– На этот счет у меня есть фраза Жана Пьера Броваля. Он разработчик висцеральной остеопатии. Это работа с внутренними органами – внутри живота и грудной клетки. Он еще жив, я неоднократно был у него на семинарах. И он говорит: «Природа,  конечно, не терпит пустоты, но больше всего она боится обездвиженности». Жизнь проявляет себя в движении. И, соответственно, беспрепятственное движение в человеческом теле – показатель здоровья, а цель – улучшение мобильности. Участков, тканей. Беспрепятственное движение не только нервных импульсов,  жидкостей, но и даже эмоций. Потому что тело есть тотальная динамическая целостность.