История и мы

Предтеча. Небесный покровитель России

Разве не заставили таинственным гипнозом несчастное наше Отечест­во забыть и Ярослава Мудрого, и Алек­сандра Невского, и многих других?..

Василий Розанов

Мы верим чуду русской истории, ибо есть у нас предстатели на небесах, есть у нас великие заступники! И один из них — князь Александр Ярославич Невский. Так его звали в миру. 15 июля 1547 года его канонизировала Право­славная Церковь по предложению первого русского царя — юного Ивана Ва­сильевича, получившего впоследствии прозвище Грозного.

Проследим родословную Александра Невского. Нам необходимо её знать, чтобы понять в полной мере значение его ратных и мирных трудов для строительства будущего могущества России. Новые политики, которые, по­добно Егору Гайдару, отказались от великой державы, собранной по крупи­цам нашими предками в неустанных заботах, ради того, чтобы жить в своё удовольствие “в маленьком уютном государстве”, никогда не смогут понять провидческих устремлений Александра Ярославича, его рачительных и муже­ственных потомков. Сегодняшнее, тягостное для родинолюбов положение нашей страны ни в какое сравнение не идёт с тем трагическим состоянием, в котором находились русские земли семь с половиной столетий назад. О времени, в котором жил и действовал великий князь, и пойдёт наш разговор.

Родословная Невского была полна именитыми предками, ибо Александр, сын великого князя Владимирского Ярослава II Всеволодовича, был внуком знаменитого Всеволода III Большое Гнездо. Отцом Всеволода был Юрий Дол­горукий, основатель Москвы, а дедом — великий князь Киевский Владимир Мономах. Дедом же самого Владимира Мономаха был великий князь Киев­ский Ярослав Мудрый, давший Руси первый свод законов — “Русскую правду”, а отцом Ярослава Мудрого был Креститель Руси Святой Владимир, прозван­ный народом Красное Солнышко. Дедом героя народных былин — великого Киевского князя Владимира — был бесшабашный воитель, мечтавший создать единую столицу всех славянских земель Святослав Игоревич. А матерью Свя­тослава была былинная княгиня Ольга, супруга князя Игоря, который в 860-м году от Рождества Христова прибил свой меч к вратам Царьграда в знак того, что появился на земле великий народ, с которым, с этого момента, необхо­димо считаться. А первый киевский князь Игорь по преданию был сыном ле­гендарного Рюрика. Оттого и прозываются все они, прямые потомки его вплоть до царя Фёдора Ивановича, сына Ивана Грозного, Рюриковичами.

Теперь отсчитаем родословие в обратную сторону и посмотрим на потом­ков самого Александра Ярославича. И здесь мы увидим блистательные имена политиков и полководцев, ревнителей Отечества, которые неустанно прира­щивали к нашему государству новые земли по тем же самым законам, по ко­торым создавались европейские государства: Франция и Англия, Испания и Германия...

Они действовали осмотрительно и настойчиво, следуя обстоятельствам. И хотя до Ивана Великого, по мнению многих историков, не было среди них личностей выдающихся, это не совсем так. Изучая деяния первых московских князей, невольно приходишь к мысли о том, что каждый из детей и внуков Александра Невского с поразительной последовательностью и вполне осо­знанно выполнял некий генетически заложенный в его сознание, разработан­ный и выверенный план создания державы, которой восхитятся и которой станут остерегаться многие рисковые страны. Эти удивление и боязнь лучше всего сформулировал Карл Маркс в своей работе “Тайная дипломатия Рос­сии”: “Изумлённая Европа, в начале царствования Ивана III едва ли подозре­вавшая о существовании Московии, стиснутой между Литвой и татарами, бы­ла ошеломлена внезапным появлением огромной империи на её восточных границах, и сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услыхал впер­вые надменные речи московита”, то есть посла великого князя Московского.

Перечислим же имена авторов этого грандиозного замысла. Четвёртый сын Александра Невского, князь Московский Даниил (1276-1303) — в скобках даны годы княжения — будущий святой и благоверный князь, заложил крае­угольный камень в фундамент здания будущей империи, он же выстроил на берегу Москва-реки монастырь, ныне известный под именем Данилова, а так­же построил церковь Спаса-на-Бору и Богоявленский монастырь (1296), в ко­тором был игуменом Стефан, брат Сергия Радонежского, и где, крестник его сына Ивана, будущий митрополит Алексий, принял постриг и начал своё ду­ховное служение Богу и Московскому государству. Его четвёртый сын Иван Калита (1325-1340) был осторожнее и мудрее своего воинственного старшего брата Юрия (1303-1325) и, подобно своему деду Александру Невскому, за­ключил союз с Золотой Ордой, усилил экономическое положение Москвы и упрочил её влияние как духовного центра будущей России. С него начина­ется истинное возвышение молодого Московского княжества среди других русских земель.

При старшем сыне его — Симеоне Гордом (1340-1353) — и его брате Ива­не Красном (1353-1359) неуклонно рос авторитет Московского княжества, но непререкаемым он стал в результате жизнедеятельности Дмитрия, сына Ивана Красного, прозванного Донским (1359-1389), Святого великого князя- воителя. Он положил начало освобождению Руси от золотоордынского ига.

А завершил борьбу за полную независимость Московского государства ровно столетие спустя правнук Дмитрия Ивановича, великий князь Москов­ский, по сути, царь Московии — Иван III. А уже его внук — Иван Грозный — ко­роновался на царствие легально и первым делом предложил Православной Церкви канонизировать далёкого предка своего, предтечу знаменитых побед русского оружия — князя Александра Ярославича Невского. Таков трёхсотлет­ний путь нашей державы от маленького удельного княжества до знаменитого царства. И положил основание этому замыслу и его реализации Александр Невский.

О дате рождения знаменитого полководца историки спорят до сих пор. Православный историк Вадим Дудоров считает днём его рождения 30 мая 1219 года. Историк Александр Дегтярёв тоже называет именно 1220 год. Ис­торический календарь, выпущенный в 1993 году, уточняет, что князь появил­ся на свет Божий 5 июня. Эту дату возьмём и мы за отправную точку.

Дети князей в те далёкие времена рано прощались с детством. Уже в че­тыре года их ожидал постриг — средневековый рыцарский обычай, когда маль­чику подстригали кудри, препоясывали его мечом и сажали на коня. В этом же возрасте Александра забрали из терема матери — княгини Феодосии — и отда­ли на попечение дядьки, боярина Фёдора Даниловича, который учил княжича всему: грамоте и письму, правилам поведения по “Русской правде”: “Еде и питью быть без шума великого. При старших молчать, мудрых слушать, стар­шим повиноваться, с равными себе и младшими в любви пребывать”, — и во­инским правилам. Особенно любил мальчик чтение Библии, Псалтири, лето­писей (благо его отец имел прекрасную для тех времён библиотеку рукописных книг, русских и греческих, святоотеческой литературы), с большим интересом слушал рассказы о подвигах своих великих предков Всеволода Юрьевича, Юрия Долгорукого, Владимира Мономаха, Ярослава Мудрого, Владимира Свя­того. Зачитывался он и повестью о своём тезке — Александре Македонском, покорившем чуть ли не весь мир. Уроки православия ему давал епископ Си­мон, игумен Рождественского монастыря во Владимире.

Острый ум Александра схватывал многое: грамоту, счёт, правила, писа­ные и неписаные законы. На всю жизнь ему запомнились строки из “Завета”, созданного родным его дядей Константином Всеволодовичем: “Все мнят, будто князь велик в человецех, и так то является несведущему. А яз испытал и уразумел, что у князя тягчайшая жизнь, ему не только о себе едином, но обо всех всякую годину надо помышлять и пещься. Да более всего о тех, что са­ми о себе не помышляют, тех поправлять, не дать никого обидеть и право су­дить, недужным помогать, войска устраивать.

И кто в вас более страждет и о всех печалует, яко князь, что не имеет ни день, ни ночь покоя в душе своей, все боится, как бы все добре устроить и, став в День Судный, даст Богу ответ за себя и за всех своих подручных (под­данных)”. Такая тревожная и подвижническая жизнь ожидала молодого князя.

Ему было девять лет, когда его отца Великий Новгород пригласил на кня­жение. Не первый раз республиканская вольница приглашала Ярослава Все­володовича к себе. В 1222 году он уже княжил в Новгороде, но строптивые новгородцы поссорились с князем и попросили его уйти прочь. Правда, вско­ре вновь позвали его для победы над финским племенем емь, что и сделал удачливый князь, но капризное боярство новгородское снова выпроводило его. Теперь Ярослав Всеволодович в третий раз принял от них приглашение на княжение. Он приехал с двумя сыновьями, старшим Фёдором и Александ­ром, и дружиной в 300 воинов. Совершив несколько удачных походов против литовцев, шведов и еми для защиты северо-западных границ Руси, он заду­мал предпринять большой поход против Ордена меченосцев, который актив­но продолжал колонизаторскую политику: огнём и мечом захватывал земли ижоры и эстов — племён, дружественных Новгороду, — и русские земли. Он решил привлечь значительные силы для такого удара. По его зову пришли дружины из Переяславля, Владимира и Новгорода к Пскову, но бояре псков­ские не открыли ворота, усмотрев в этой акции усиление княжеской власти. Более того, они заключили договор с Ригой.

Новгородцы же без псковичей отказались воевать, сколько их ни угова­ривал князь, и опять попросили его удалиться. Ярослав Всеволодович рас­сердился, но своих сыновей оставил в Новгороде на княжении. К сожалению, с августа по декабрь 1228 года шли беспрерывные дожди, и урожай новгород­ский погиб, начался голод и, естественно, вызрело недовольство народа. Этим воспользовались противники Ярослава, и пришлось боярину Фёдору Даниловичу увозить княжичей на родину.

Для Новгорода наступили чёрные дни голода, да и с порубежья стали по­ступать тревожные вести о грабежах соседей. Пришлось снова кланяться Яро­славу Всеволодовичу, который и навёл должный порядок. Вскоре ему удалось и Псков привести под свою руку.

Зимой 1233 года накануне своей свадьбы умер четырнадцатилетний Фё­дор. Эта смерть была тяжёлым ударом для Александра, который любил сво­его брата, и ещё большим — для новгородского князя. Он понимал, что надо готовить нового наследника, и теперь уже не отпускал от себя юного сына, ко­торый мужал буквально на глазах. И когда в 1236 году Ярослав Всеволодович сел на киевское княжение, в Новгороде остался его шестнадцатилетний сын Александр, которому великий князь Киевский прилюдно передал свой меч как символ верховной власти.

Александр Ярославович понимал, что главная забота князя — защитить новгородскую землю от нападения врагов. Потому он, не только знающий азы военного искусства, преподанные ему отцом, но участвовавший с ним в сра­жениях, тщательно готовит свою дружину к грядущим испытаниям. Особенный урок для действий против немецких рыцарей он извлёк из сражения новгород­ского войска под руководством Ярослава Всеволодовича в начале 1234 года. Тогда новгородцы решили дать отпор меченосцам, захватившим крепость Из- борск. Войско подошло под стены Дерпта, который ещё недавно был русским городом Юрьевом, и осадило его. Немецкие рыцари надеялись укрыться в сте­нах крепости и дождаться скорой помощи из Риги. Но новгородскому князю удалось выманить врага в чистое поле для решительного сражения. В ожесто­чённой битве с рыцарями русские воины сломили напор немецких рыцарей и погнали их на лёд реки Эмбах. Лёд не выдержал тяжести закованных в сталь­ные латы рыцарей на тяжёлых конях и проломился. Многие из них погибли. Ос­тавшиеся в живых убежали в крепость. Юному князю эта битва запомнилась, и когда через восемь лет он встретился с рыцарями Ливонского ордена на бе­регах Чудского озера, он знал, что делать и как делать.

А пока Александр Ярославич был занят делами новгородской земли и рассмотрением собственных хозяйственных дел. Новгородцы полюбили приветливого молодого князя за острый ум, за доброе знание книжной пре­мудрости, за ратное умение.

Наступил погромный для Руси 1237 год. Более трёхсот тысяч воинов во главе с ханом Батыем обрушились на русские земли, которые не смогли бы и сообща выставить хотя бы одну треть. К сожалению, и перед этой бедой русские князья оказались разобщёнными.

Безжалостные тумены захватили и сожгли героическую Рязань, в крово­пролитной битве разгромили войско великого князя Владимирского под Ко­ломной, сожгли Пронск, Стародуб, Ярославль, Переяславль-Залесский, Суз­даль, Ростов, Волок-Ламский, Кострому, Москву...

Не избежал этой участи и стольный град Владимир, который был ограб­лен и сожжён. Не были пощажены даже церкви. Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович стоял на реке Сити, ожидая подхода полков своих брать­ев — Ярослава и Святослава Всеволодовичей. Но вместо них на него обруши­лась татарская конница монгольского полководца Бурундая, которая легко прошла по замёрзшему руслу реки: “И бысть сеча зла и велика”. Великий князь погиб, а с ним была уничтожена и его храбрая рать. До Новгорода за­воеватели не дошли всего сто километров. То ли героическая оборона Торж­ка навела Батыя на грустные мысли, то ли потери были велики, но Батый по­вернул назад — зализывать раны.

Но и над западными границами Руси уже тяжелели военные тучи.

Продолжение следует

Анатолий Парпара

Впервые опубликованов журнале "Наш современник"

 

← Вернуться к списку