Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

История и мы

Не выверт, а продолжение логики русской истории


ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ — явление многомерное и нетождественное самому себе, поскольку может быть охарактеризовано по-разному, в зависимости от рассматриваемого временнoго отрезка.

С точки зрения краткосрочной перспективы, 1917 год — это всего лишь политический переворот, осуществленный крайне левыми социалистами, создавшими очередное временное правительство. Кстати, сами большевики целое десятилетие именовали события Октября переворотом. Если увеличить масштаб, то, с одной стороны, это наступление финальной фазы революционного процесса, стартовавшего в 1905 году. С другой — начало коренного перелома в Большой Смуте 1861/66—1929/33 годов в направлении строительства антиэксплуататорского, антикапиталистического социума. Правда, в 1917—1921 годы не произошло окончательного выяснения отношений двух революционных потоков, или, если угодно, двух революций, — деревенской (крестьян) и городской (комиссаров). Оно состоится в ходе коллективизации, снявшей с повестки дня 200-летний русский аграрный вопрос за счет окончательного решения русского крестьянского вопроса (то есть уничтожения крестьянства как класса).

Обострившиеся к концу XIX века крестьянский и особенно аграрный вопросы — не единственные, решением которых объективно стали Октябрьская революция и созданный ею строй. Были и другие, не менее серьезные. Речь прежде всего идет о модели включения России в мировую капиталистическую систему.

Данный процесс шел по нарастающей с XVII века, причем геополитическое включение обгоняло экономическое, хотя и последнее развивалось довольно интенсивно. До тех пор пока Запад и Россия оставались доиндустриальными, они взаимодействовали, по сути, на равных (что со “стеклянной ясностью” продемонстрировала эпоха наполеоновских войн). Ситуация изменилась к середине XIX века, когда Великобритания создала систему индустриальных производительных сил и в качестве политико-экономического гегемона объединила вокруг себя Запад. Попытка загнать Россию в границы и состояние первой половины XVII века посредством Крымской войны провалилась, однако позиция России в мире резко ухудшилась. И с 1860-х годов стартует модель сырьевой, финансово-зависимой интеграции России в мировую капиталистическую систему. Объективным результатом такой стратегии Александра II являются нарастание зависимости от иностранного капитала, высокий уровень экономической поляризации, рост социальных конфликтов и напряженности, ослабление суверенитета, угроза распада страны, гражданской войны. Октябрьская революция и новый строй (не сразу — по уничтожении НЭПа, “реликтового излучения” прошедшей эпохи) ликвидировали системную (зависимую) модель включения России в мировую капиталистическую систему и предложили принципиально иную — антисистемную, единственную, способную сохранить суверенитет и великодержавный статус России. В этом плане Октябрь-1917 есть ответ русской истории самодержавию, а еще точнее — Александру II с его аграрно-крестьянской и внешнеэкономической моделями.

Решая свои проблемы, большевики в то же время решали русские вопросы двухвековой и вековой давности. Решали как умели и как — по закону массовых процессов и больших цифр — выходило. Да, большевики и сплотившиеся вокруг них народные низы и деклассанты насиловали страну, то есть другую часть народа. Однако само это насилие обусловливалось, я бы даже сказал, детерминировалось всем ходом русской истории с середины XVI века.

Все попытки представить Октябрьскую революцию и установленный ею строй — исторический коммунизм — в качестве некоего отклонения, выверта Истории и т. п. несостоятельны, не выдерживают критики. Советский коммунизм, будучи историческим разрывом с самодержавием, является его логическим продолжением. Суть в следующем.

В русской истории как системе существовало несколько структур: Московское самодержавие, Петербургское самодержавие, пореформенная Россия, советский коммунизм. Господствующими группами в них соответственно были боярство, дворянство, чиновничество и номенклатура (со слоями-прилипалами). Если взглянуть на эти страты с точки зрения их численности, а это значит взглянуть на саму власть, вырисовывается следующая регулярность: каждая последующая группа многочисленнее предыдущей, могильщиком которой она в значительной степени являлась. То есть власть разбухала, охватывая все бoльшую часть общества, и СССР в этом плане — апофеоз массовой власти.

А вот по линии собственности — диаметрально противоположная регулярность: каждая последующая господствующая группа обладала меньшей собственностью, чем предшественница. В 1779—1861 годы только 20—30 процентов дворянства (дай Бог, 25—35 тысяч семей), правящего класса, по квалификации марксистов и либералов, имели собственность, позволявшую вести социально приемлемый сословный образ жизни. К тому же половина из них жила в долг (достаточно вспомнить самого Пушкина), заложив души и имения. Остальные дворяне были “дубровскими”. В руках слоя пореформенных чиновников собственности оставалось еще меньше. Ну а советская номенклатура — это вообще господствующий слой без собственности, статусная группа с иерархически-ранжированным потреблением.

Таким образом, логика русской истории от Ивана Грозного до Иосифа Грозного заключается в освобождении, очищении власти от собственности. Кстати, еще Лев Толстой провидчески записал в дневнике, что ему снился сон: в России произошла революция — не против частной собственности, против собственности вообще.

Однако это русская линия Октябрьской революции. Есть и другая — европейская, западная, капиталистическая, точнее, антикапиталистическая. Октябрь и реально существовавший коммунизм были реализацией Большого Левого Проекта эпохи Модерна, стартовавшего с якобинской диктатуры. Запад с помощью русской революции реализовал свой Большой Левый Проект, проект антикапиталистического Модерна. Тогда как русская власть решила свою задачу — создала чистую, лишенную “классовых и собственнических привесков” форму. Как говаривал Маркс, “Крот Истории роет медленно”. В 1917 году он наконец-то дорыл из Парижа конца XVIII века в Питер.

Октябрьская революция явилась отрицанием не только самодержавия, но и капитализма. Отвергнув избранную Александром II и его бездарным внуком модель существования в мировой капиталистической системе, по сути пораженческую в геоисторическом плане, большевики создали системный антикапитализм и тем самым круто повернули ход мировой истории. Ведь помимо прочего, Октябрьская революция стала пиком, девятым валом “длинной волны” наступления низов на верхи мировой капиталистической системы. Она зародилась в конце XVIII века, сошла на нет в 1980-е и покатилась назад после 1991 года (нечто похожее происходило в Европе во время “длинной волны” наступления верхов на низы в 1530—1780-е годы).

Таким образом, Октябрьская революция занимает ключевое место сразу в нескольких циклах (различной продолжительности) русской и мировой истории, стягивает русскую и мировую историю в тугой узел противоречий. К тому же Октябрьская революция и то, что ей предшествовало в России конца XIX — начала ХХ века (олигархизация самодержавия, сырьевая ориентация экономики, финансовая зависимость от иностранного капитала, разгул антирусских сил внутри страны, экономическая поляризация и т. д.), — хорошая информация к размышлению и любым властным добрым (и не очень) молодцам урок.

Андрей ФУРСОВ, директор Института русских исследований Московского гуманитарного университета

Другие мнения

 ГОВОРИТЬ об Октябрьской революции сегодня сложно даже потому, что мы живем в мире, в котором люди практически отказались от использования понятия “революция”. А если человек находит что-то положительное в этом слове, его упрекают, называют “вечно вчерашним”, оторвавшимся от реальности. А реальность сегодня такова, считают многие, что только эволюционным путем человечество может двигаться вперед.

Тем не менее я рискну сказать, что русская революция очень многое дала не только народам, которые жили на огромном пространстве Российской империи, но и миру в целом. Это было эпохальное явление не только потому, что это была социалистическая революция, но потому, что это была революция Модерна. После нее и благодаря ей Россия стала современным, по мировым стандартам, государством. Все, что потом произошло в Советской России, например индустриализация, реформа системы образования, перемены в быту, градостроительстве, шло в русле процесса модернизации. Октябрьская революция не была переворотом политических авантюристов, которые победили в силу слабости Российской империи, как это модно сейчас говорить. Это был определенный общественный проект. И многое из этого проекта имеет продолжение сегодня и должно иметь в будущем. Если Россия будет отказываться от этого, будет возвращаться к каким-то дореволюционным проектам, например к реставрации монархии, то это ничего хорошего не даст.

Кроме того, следует отметить, что Октябрьская революция — это геополитическая революция. Она привела к полной реорганизации великого евразийского пространства, создавая новые субпространства и расширяя сферу современного общества не только в сторону Юга — Центральной Азии, но и в сторону Запада. Об этом я могу говорить с полным основанием, как человек, который родился и социализировался в ГДР. И нынешнее развитие стран Восточной Европы нельзя рассматривать без учета феномена Октябрьской революции. На огромном евразийском пространстве — от Атлантики до Дальнего Востока — благодаря Октябрьской революции имел место обширный процесс трансформации и модернизации. Проявления этого процесса ощущаются в наши дни повсюду.

Петер ЛИНКЕ, руководитель филиала Немецкого фонда Розы Люксембург в России

 ЭТО СОБЫТИЕ, как никогда, разделило мир. Россия оказалась в изоляции и заплатила ужасную цену, потеряв своих лучших людей с обеих сторон в Гражданскую войну. Мюнхенского сговора и предстоящей Второй мировой войны можно было бы избежать, если бы не было Октябрьской революции, так как Чемберлен и другие слабомыслящие политики в такой степени ненавидели коммунизм, что пытались натравить Гитлера против сталинской России. Недоверие и страх к Советскому Союзу превалировали. Западные элиты были озабочены тем, что советская модель может быть перенесена на их страны. Короче, человечеству было бы лучше без этого громадного и трагического события.

Юри Полски, профессор кафедры политических наук Университета Вестчестер, Пенсильвания, США

ПРЕЖДЕ ВСЕГО надо отметить, что Октябрьская революция обеспечила огромный скачок культуры рабочего класса. Она показала трудящимся большие возможности альтернативного развития общества. Через много веков после Спартака рабочие люди вновь смогли задуматься об альтернативе эксплуататорскому строю, об альтернативе капитализму. Им показали, что можно реализовать себя и получить обширные права и возможности, которых их до этого лишал капитализм.

Русская революция дала надежду, в отличие от сегодняшнего времени, когда надежды у рабочего класса, наемного работника при капитализме в его современной разрушительной форме практически нулевые: капитализм доминирует, по существу, во всем мире. И в этом плане по сравнению с тем временем, когда победила Октябрьская революция, мы, к сожалению, скатились назад. Сегодня рабочие во всем мире находятся в худшем положении, чем сто лет назад.

Второе. Нужно извлечь уроки из исторического опыта, потому что приходится признать, что мировой капитализм оказался сильнее рабочих и одержал победу.

Сейчас требуются новые силы, несущие обновление. Я не знаю, как их определить, какое дать им название, но это должны быть силы, на которых будет держаться надежда на будущее. Нерезонно рассчитывать на то, что капитализм будет развиваться вечно. Сейчас нужно думать о выживании человечества, как такового, как биологического вида. Капитализм победил практически во всем мире, но одновременно он продолжает разрушать весь мир, среду обитания человека. Идет глобальное разрушение нашей среды обитания. Поэтому уже сейчас надо думать о новой альтернативе, которая учитывает невозможность подобного продолжения развития. Пора задуматься об ограничении капиталистического развития, о поиске другого способа существования и потребления. Способ существования и потребления должен будет предусматривать другую систему человеческих взаимоотношений. Нужно думать об альтернативном развитии, ином способе потребления, жить в другой системе потребления и взаимодействия с окружающей средой. То, как мы ведем себя, — безумие.

Джульетто Кьеза, итальянский журналист, экс-депутат Европарламента

← Вернуться к списку

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru