Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Не оставлять веру дома

№ 17, тема Вера, рубрика Авторитетно

– Редакция «Фомы» определяет свое издание как «журнал для сомневающихся». Что Вы видите, наблюдая за современной Россией? Во что сейчас верят люди?

– Когда мы начинали журнал в 1995–96 годах, нашим основным собеседником был сомневающийся атеист. Сегодня атеистов осталось мало, зато они упорные. Причем многие из них по-прежнему верят в то, что Бог для христиан – это бородатый дедушка, который летает вокруг земли и лепит из глины человечков. По крайней мере, авторы письма десяти академиков Президенту, судя по всему, из этих псевдобогословских штанишек, к сожалению, так и не выросли. И это крайне прискорбно: ведь все они – настоящие ученые в своих областях, цвет нашей науки…

Встречается, правда, сегодня и такой атеист, который говорит: «Я в Бога не могу поверить, потому что если Он есть, значит, я неправильно живу». Это – «наш» атеист. С таким я готов беседовать день и ночь. Потому что он в чем-то ближе к Богу, чем тот верующий, который исправно постится и ходит на все службы, но когда ему наступают в троллейбусе на ногу, сразу выдает все, что думает о ближнем. Вообще наша вера во внешней жизни может и должна проявляться, прежде всего, в отношении к другим людям. В хорошем отношении, естественно. Поэтому мне интереснее и важнее говорить не просто о том, во что люди верят, но как их вера проявляется в их жизни.

Конечно, я вовсе не противник внешнего благочестия. И сегодня, когда в «продвинутой» православной среде нередко тихонько посмеиваются над платками и длинными юбками, я считаю, что это неправильно. Но при этом посмотрите, сколько народу остановилось на этапе внешнего благочестия. Многие из нас исправно вычитывают утреннее и вечернее правила (чаще именно вычитывают, чем обращаются к Богу), нередко берут на себя и другие молитвенные обязательства: читают акафисты, молитвы по соглашению и прочее Все это хорошо и правильно. Но этот молитвенный настрой должен приносить плод и в сфере наших отношений к другим людям, отражаться на душевном мире человека. А разве мало среди нас таких, кто, прочитав очередной акафист, не может даже чуть-чуть сдержать раздражение или гнев (пусть даже он кажется вполне праведным) по отношению к нашему ближнему? Но чего тогда стоят все наши молитвенные обращения к Богу?..

 

– Что помогает и что мешает людям верить?

– Помочь верить может многое, а мешает, по большому счету, только одно – это человеческое «Я». Эгоистичное начало, раздутое до таких размеров, что оно закрывает Бога. Все остальное, как мне кажется, не так существенно: джинсы – не джинсы, где молиться и т. п. Но если человек замкнут на себе и, даже идя к Богу, смотрит на себя, ему трудно помочь. В современных людях эгоистическое начало сильнее, чем было когда-либо, так как мы живем в так называемом «потребительском обществе». Что это значит? Это значит, что вселенная вращается вокруг меня. И модель «Клиент всегда прав» распространяется на все сферы жизни.

Как преподаватель вуза, я могу утверждать, что в образовательную сферу эта модель уже проникла и нагло вытесняет привычную «учитель-ученик». Я смотрю в глаза студентам и нередко вижу, что они на меня смотрят не как на учителя, не как на старшего товарища. Может быть даже подсознательно, многие меня воспринимают как продавца того, за что они заплатили. Ужаснее всего, что некоторые из них при этом еще и ничего не хотят «покупать» и не понимают, какой «товар» и для чего им нужен! Конечно, очень силен потребительский момент и просто в человеческих отношениях. И здесь социальное положение уже не играет особой роли. Я видел и богатых людей, у которых меньше эгоизма, чем у тех, кто, например, разгружает вагоны.

Два слово об общественной стороне вопроса. Нормой общественной жизни как у нас, так и на Западе стало сегодня понимание религии как «моего частного дела». С одной стороны, религия – это действительно глубоко личное дело в том смысле, что я свободен верить или не верить и меня к моей вере (неверию) никто не должен понуждать. С другой стороны, и об этом часто забывают (либо не понимают), когда верующих много, это частное дело не может не иметь общественного выхода. Если я и мои единоверцы, находясь в общественном поле, не можем апеллировать к своей вере, объяснять ею свои поступки, это значит, что мы веру должны оставлять дома или в храме. А это для верующего человека – абсурд. Религия не может не присутствовать в общественной жизни.

Новости про религиозные праздники, постное меню в ресторанах и кафе, выставка «Осторожно, религия» и последовавшая жесткая реакция – все это четкие тенденции присутствия религии в общественной жизни. На протяжении всего 2007 года мы в «Фоме» публиковали результаты исследования Института общественного проектирования «Реальная Россия», которые показали, что, по самооценкам, на сегодняшний день портрет среднестатистического православного по основным показателям максимально приближается к портрету среднестатистического россиянина. Это исследование заслуживает доверия, потому что проводилось очень качественными социологическими методами, выборка составила 15 тысяч человек…

 

– Издавая журнал о вере, обращали ли Вы внимание на проблему взаимного доверия?

– Я лично очень доверчивый человек (по крайней мере, так мне кажется). И в этой связи меня очень огорчает, даже угнетает, что я вижу в современном мире, даже среди православных, кризис доверия. И обилие критики. А ведь евангельская фраза «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1) – это не просто красивое предложение, которое мы должны обращать к кому-то, кто пытается «наехать» на нас, а мысль, с которой мы должны начинать и заканчивать свой день, императивно руководствуясь ею в своих оценках ближних. И каждый раз, когда нам захочется о ком-то сказать или подумать какую-нибудь гадость, евангельская фраза должна тут же вставать перед нашим мысленным взором…

Мне очень грустно, когда я слышу брошенное легко: «Этот православный – этот неправославный», Это хороший православный журнал - это плохой православный журнал, а это вообще не пойми что»… Походя навешиваются ярлыки! Я лично не обладаю такой смелостью судить. И верю, что Господь любому человеку дает возможность измениться. И когда мне говорят: «Как ты смеешь общаться с таким-то человеком, а ты помнишь, какую программу он вел на телевидении десять лет назад?!», – мне хочется в ответ спросить: «А ты помнишь, кто первым спасся? Разбойник на кресте». Получается, что Евангелие, с которым ты согласен, – в одном углу, а жизнь твоя проходит параллельно и здесь ты можешь всех «мочить»?

Знаете, кризис доверия – это еще одно подтверждение того, что мы живем в падшем мире. Ты не веришь другим, тебе не верят; два хороших человека не могут договориться по простому, казалось бы, вопросу; распадаются вроде бы вполне счастливые семьи, ссорятся закадычные друзья. Мне не нужны больше никакие доказательства того, что был первородный грех, что была повреждена первозданная человеческая природа. А как иначе объяснить все эти драмы и трагедии межличностного общения? Апостол Павел потрясающе точно говорит: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7, 19–20)

А как часто мы забываем фундаментальное правило христианской аскетики, святоотеческого отношения к людям – различать грех и грешника: ненавидя грех и называя его грехом, грешника любить. Ведь нельзя от человека отмахиваться. Церковь – это место, где любой может себя найти: умные и глупые, добрые и злые, политики и ученые – все, при условии определенного сердечного устроения, могут прийти к Чаше и соединиться во Христе.

Нередко мы обижаем невольно, не идем на компромисс там, где надо проявить любовь или даже просто допустимую широту взглядов. Есть такой феномен, который можно назвать синдромом семинариста. Речь идет вот о чем: ежегодно в Московскую семинарию поступают ребята со всей России. Многие из них только в семинарии узнают, что Церковь – это, оказывается, не только то, что делается в моем приходе, что есть разные традиции и обычаи. И разные священники (разные – не в смысле «плохие и хорошие», но просто не похожие друг на друга). А дальше человек либо понимает, что, как говорил блаженный Августин: «В главном – единство, во второстепенном – многообразие, и во всем – любовь». Либо упрямо повторяет: «Токмо два персты!». Так формируется раскольничье сознание. Вот с этим мы по мере сил и пытаемся бороться, выпуская журнал для сомневающихся, который направлен на созидание и соединение людей.

 

– А во что, чему или кому люди не верят?

– Недоверие друг ко другу очень часто связано с неверием Богу и недоверием Богу. В жизни любого человека бывают ситуации одиночества, когда даже среди множества близких ему не к кому обратиться. И в такие решающие моменты человек либо двинется к Богу, либо уйдет от него. И все эти явления взаимного недоверия, о которых мы говорим, суть порождения внутренней пустоты. Я убежден, что в основе любого кризиса лежит кризис духовный. Мы не верим Богу. И это – главное объяснение современного кризиса доверия. Ведь вера в Бога – это не только вера в то, что есть Бог, ангелы и загробная жизнь. Вера – это доверие Богу. А значит, и той жизни, которую Он нам посылает. И еще – это понимание того, что, как говорил митрополит Сурожский Антоний, Бог верит нам и в нас. Так и мы должны, доверяя Богу, с верой и любовью относиться к людям, понимая, что образ и подобие Божии носят не только члены моего прихода, но все люди, даже «неверные и заблудшие» буддисты, атеисты и прочие И каждого из них Господь может привести к Себе и спасти, если захочет. Главное, чтобы сам человек не противился.

 

– Каким Вы хотели бы видеть современного верующего человека?

– Я не считаю себя в данном вопросе вправе «хотеть видеть». Могу сказать о вещах, которых я видеть не хотел бы. Упомяну лишь две тенденции. Первая проявилась во многом благодаря Интернету и знаменитому живому журналу. Раньше дневники писались, как правило, для себя и могли быть опубликованы после смерти. Теперь же все, кому не лень, пишут для всеобщего обозрения каждый день, причем по принципу акына: что вижу, о том пою. Попадают туда и личные наблюдения людей, которые, видимо, нередко искренне переживая за жизнь в Церкви, делятся своими соображениями «по поводу». Но нередко получается плохо. Потому что незрело, походя и при этом открыто для всех: заходи, читай и соглашайся, как у них там в Церкви все нехорошо. Почитаешь такой дневник – и получается, что все у нас в Церкви плохо, и нечему радоваться, и вообще академики были правы, а наши безграмотные священники им и ответить-то не могут… И все это, повторяю, походя и при этом такими огромными интернет-простынями. Мне кажется, что такие «великие печальники земли русской» переживают немного не о том. Потому как волноваться, по большому счету, каждый должен прежде всего о состоянии своей души. Нет, я не призываю к тому, чтобы закрывать глаза на существующие в Церкви проблемы. Просто есть конструктивное решение существующих проблем, а есть просто Интернет-треп. Конечно, и в таких текстах бывают дельные вещи. Но какой они могут иметь положительный выход? Вот, например, одному автору из Интернета, затронувшему в своем дневнике очень важные вопросы, мы предложили собрать в «Фоме» семинар, обсудить поднятые им вопросы, подумать, что можно сделать «в реале»… Он отказался. Конечно, каждый волен делать свой выбор, но мне такая позиция не очень близка.

Вторая тенденция, отчасти связанная с первой, это – проникновение духа мира в церковную среду, в том числе и в семинарскую. Когда мы только начинали делать журнал, то пригласили студентов из МДАиС в МГИМО. И вот семинаристы рассказывают про свою аlma mater, а студенты начинают спать. Тогда один семинарист выступает: «Ребята, а я не знаю, о чем с вами говорить. Вот сидят мои друзья, мы с ними живем три-четыре года в семинарии, у нас есть общие темы. А между нами и вами – стена». Я сижу и думаю: вот завтрашний пастырь, вот его потенциальная паства, а они не знают, о чем говорить! Потом, правда, нашлась в прошлом одного из семинаристов общая для всех тема, и через полчаса все уже нормально общались. Но для меня тогда это был пример вредоносности изоляции семинаристов от мира.

И вот прошло с тех пор более десяти лет. Теперь уже никто не изолирован. У многих семинаристов (и не только в Москве) есть свои живые журналы, где они пишут разное – кто-то лучше, кто-то хуже (многое меня лично просто изумляет); они не чураются ходить в желтых ботинках, слушать рок и пользоваться модными мобильниками. Но стали ли они от этого ближе и полезнее своей потенциальной пастве, чем были их старшие товарищи десять лет назад? Не уверен. Да, они стали раскованнее, свободнее, легко могут заклеймить любое православное издание, не понимая вообще, что это за труд и в чем критерий профессионализма. «Это – глянец, это – загруз, это – вообще никому не нужно» - очень легко, походя. Меня это пугает. Нельзя критиковать походя. Нельзя походя говорить о серьезных вещах. Не имеем права. А Интернет – это пространство «походя»; в газете текст все-таки выношен, в журнале – тем более; книга – это еще более серьезный труд. А люди разбрасывают свои суждения, не понимая, что за каждое праздное слово мы дадим ответ…

 

– Не поделитесь планами «Фомы» на ближайшее время?

– Знаете, наши планы тесным образом связаны с темой сегодняшнего разговора: во что люди верят. С одной стороны, всегда существует определенный уровень веры, неверия или суеверия в обществе, который не меняется на протяжении тысяч лет. К сожалению, сегодня, как и во все времена, «суетной веры» (суеверия), в нашей жизни больше, чем подлинной, даже среди людей, которые называют себя православными.

В том числе и в этой связи мы объявили для журнала 2008 год годом рассказа о новомучениках. У нас сегодня нет общецерковного почитания новомучеников, то есть понимания и почитания всеми православными людьми их великого подвига. А ведь это духовное сокровище, сравнимое с тем, на котором строилась христианская Церковь! История христианства не просто повторилась в нашей стране, она повторилась в гораздо большем масштабе. Святые Русской Православной Церкви составляют сегодня около половины календаря всех православных святых! И большинство в этом сонме русских святых – новомученики, пострадавшие за веру в советское время.

А теперь спросите любого священника, сколько молебнов служится новомученикам, как часто прихожане обращаются в молитвах к этим святым? Давайте спросим себя: как часто мы сами в молитвах обращаемся к новомученикам? С чем вообще мы обращаемся в молитвах к святым? Я недавно узнал, что, оказывается, Иоанну Крестителю «принято молиться» от головной боли. Это к тому же вопросу о суетной вере. Мы часто ищем таких отношений с Богом, когда ты, не желая меняться сам, хочешь получить какой-то результат. На таких договорных отношениях с богами строятся язычество и магия: я тебе трех быков принес – ты мне невесту дай! А у новомучеников, кроме как укрепления в вере, больше просить нечего.

Беседовали Артем ЕРМАКОВ и Ирина ПШЕНИЧНИКОВА

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru