Два дневника

 

 

Мы редко встречаем друг друга, бродя по дорогам Земли…

 

Дневник прохожей

 

Я хорошо помню тот день. За окном занимался рассвет 4 марта, очередного понедельника в бесконечной череде таких же понедельников. На столе рядом с кроватью мерзким голосом завопил будильник. Почему мерзким? Да потому, что, будь он мелодичным, я бы не проснулась. Будильники, понедельники… а скоро и начальник в наличии будет.

– А что от понедельника можно ожидать хорошего? – философски спросила я у дрыхнущего на кресле кота и поплелась в ванную – собираться на работу.

Но хорошее всё-таки было – в этом году впервые выглянуло солнце. И небо из низкого, серого, затянутого облаками впервые стало высоким, ярко-голубым и чистым. Впрочем, настроение это подняло не сильно. Понедельник – он и в Камбодже понедельник, а работу никто не отменял, да еще это совещание у шефа… Вайд дод, одним словом, – это чтоб по-русски не ругаться.

День тянулся утомительно медленно. Мрачный невыспавшийся шеф с самого утра рассказал всем всё обо всём, не стесняясь в выражениях. И что он сделает, если этот бардак не прекратится, тоже поведал. Перспективы открывались откровенно мрачные. После так называемого совещания шеф разогнал всех работать и гордо удалился из офиса.

 Изредка звонили клиенты. Как сонные осенние мухи ползали по офису сотрудники. Сисадмин читал анекдоты и периодически ржал, как лошадь. Понедельник, одним словом.

В половине шестого весь личный состав уже нетерпеливо ёрзал на креслах, нервно поглядывая то на часы, то за окно. За окном, впрочем, ничего утешительного не было. Выглянувшее было с утра солнце снова спряталось за откуда-то набежавшие тучи, и первый по-настоящему весенний день стал походить на вполне обычный зимний, каких в этом году было уже немало. Спасибо хоть снег не пошел.

Рабочий день наконец закончился. И засидевшиеся сотрудники организованной толпой ломанулись на волю. Я вышла последней – планов на сегодня не было, спешить было некуда, а домой не хотелось. Как и всегда в последнее время. Слишком уж тихо и пусто там было. «Да привыкай уже», – привычно сказала я себе и почему-то поехала совсем не в ту сторону, в которую было надо. В Царицынский парк.

Вообще-то, я люблю это место. Старые дворцы времен царицы Екатерины, которые, несмотря на реконструкцию, хранят в себе кусочек истории, кусочек сказки. Извилистые тропинки, тени, падающие от деревьев, мосты над ручьями… Каждый раз, когда я приходила сюда и стояла перед дворцовым комплексом, мне казалось, что я попадаю в другой мир. Воображение услужливо дорисовывало людей в старинных нарядах, лошадей, повозки, звонкий смех, пиры и балы… И становилось невероятно обидно – как будто бы я опоздала родиться на несколько столетий… И где-то глубоко внутри шевелилась тоска по несбывшемуся.

Восемь часов на работу, три – на дорогу, шесть – на сон. Остальное – как получится. Но, в общем, ничего необычного, всё серо и однообразно. Моя жизнь.

 

Человек бежит по жизни,
Не жалея ног.
Дом-работа, дом-работа,
Отбывает срок.
Выходные – передышка,
Отпуск – как привал.
Старость, пенсия, одышка…

А куда бежал?

 

К моменту, когда я вышла из метро, снег всё-таки пошел. Или дождь. Или нечто среднее. Но возвращаться уже не хотелось. Мимоходом пожалев, что на мне куртка без капюшона, я заозиралась в поисках палатки, торгующей хлебобулочными изделиями. Не самый редкий товар в Москве, и вскоре я стала счастливой обладательницей большого батона белого хлеба – для уток.

Я долго бродила по любимым мною дорожкам, вдоль ручьев, стояла на мосту и разговаривала с развалинами дворца. Почему-то мне казалось, что он помнит, как всё было на самом деле, по-настоящему, и совсем не хочет реконструироваться в причесанно-напудренную ярмарочную игрушку.

В конце концов, мокрая, как утонувшая мышь, я добралась и до небольшого пруда с островком посередине и стайкой обитающих тут уток. Обычно это довольно людное место, но снег с дождем разогнал всех по домам. Или не позволил выйти оттуда.

«В любом ливне наступает момент, когда вам становится всё равно». Я отдавала себе отчет, что похожа на облезлую крысу, а о том, что случилось за время моей прогулки с макияжем, даже думать не хотелось. Но уткам это неважно.

Достав завернутый в целлофановый пакет, а потому оставшийся сухим хлеб, я начала кормить мокрых, взъерошенных птиц. Сначала недоверчивые, под конец батона утки брали хлеб уже из рук. И вот последняя горбушка была съедена, делать было больше нечего, а домой всё так же не хотелось, несмотря на наличествующий там горячий душ.

Я стояла и смотрела, как капли-снежинки падают на водную гладь, как копошатся в воде утки, как проступают за пеленой мокро-снежной гадости очертания островка…

– Девушка, почему Вы такая грустная?

Я обернулась. За моей спиной стоял почти такой же мокрый, как и я, элегантный молодой человек в деловом костюме.

– Да я не грустная, просто… – а что, собственно, «просто»? Вот что я могла ему сказать? Что настроение муторное, что дома стало слишком пусто и тихо, и я не люблю туда возвращаться, что моя жизнь даже мне представляется какой-то серой и неинтересной, что полгода назад…

Фраза повисла в воздухе.

– Понятно, – наконец-то сказал молодой человек. Подумал и добавил: – А меня Ваней зовут. Давайте грустить вместе. Или, лучше, не грустить.

У меня едва не отвисла челюсть. Во-первых, имя «Ваня» ему не подходило совершенно – слишком дорого, стильно и по-деловому он выглядел, даже в мокром виде ухитряясь производить впечатление элегантности и утонченности. Мальчик из высшего света. И что он забыл в дождь в парке? А во-вторых, я-то выглядела совершенно по-другому. С другой стороны, выбирать ему тут особо не из кого. И… почему бы и нет – мне тоже уже надоело бродить по парку в гордом одиночестве. Я кивнула.

– Вот и здорово! – непонятно чему обрадовался Ваня. – Ну что ж, прекрасная незнакомка, для начала предлагаю переместиться на сто метров южнее – там есть небольшое кафе. Качеством не потрясает, но зато там сухо.

Насчет «прекрасной» он явно загнул. Но мокнуть уже надоело, поэтому я кивнула еще раз. И решила всё-таки представиться:

– Меня Лена зовут.

– Очень приятно, Елена.

Мы молча пошли к выходу из парка. Было как-то необыкновенно уютно просто идти рядом с этим совершенно незнакомым мне человеком. Не знаю, показалось мне или нет, но дождь стал тише, слегка разбежались тучи на небе и, как бы подмигивая, на секунду проглянуло солнышко. Я улыбнулась ему в ответ.

Кафе, вернее, кафешка действительно оказалась совсем рядом. Там было тепло, сухо и подавали горячий глинтвейн.

– Ну, вот я и не за рулем, – радостно сообщил Ваня, отпивая из бокала. Он много улыбался, вот только глаза у него были слегка грустные.

– А были?

– Угу, до этого момента – да. Слушай, давай на «ты», а то я себя как на работе чувствую.

– Давай…

Не буду приводить все наши разговоры. Это же всё-таки дневник, а не интервью. Мы много говорили. Почему-то не о жизни на работе, а о мечтах, увлечениях, интересах и погоде. Я так и не спросила, что привело его в парк этим вечером. Но это было и не важно. Я очень, очень давно не смеялась так искренне, и очень давно мне не было так хорошо и уютно.

Слегка просохнув, мы решили вернуться в парк. И долго бродили по его тропинкам уже на пару. Я рассказала Ване о своих сказках старого замка, о мостах и ручьях, он мне о тенях от деревьев и хрусте гравия под ногами. Давно стемнело, но мне почему-то казалось, что всё еще светит солнце. Мне больше не было мокро и холодно. Не было мне и грустно. Я была почти счастлива, так, как когда-то давно…

Мы прозевали момент, когда парк закрыли. Обратно пришлось лезть через забор. Смешно было смотреть, как Ваня в своем светло-сером деловом костюме карабкается через ограду. Довольно ловко, кстати. Меня же он на нее просто посадил, а потом снял с другой стороны.

– Не забыть бы завтра забрать машину, – пробормотал Ваня и поймал такси.

Прощаясь со мной у подъезда, Ваня поцеловал мне руку.

– Спасибо, Лена. Давно уже не было так весело и здорово. Оставишь мне свой телефон – сходим погуляем еще в какой-нибудь ливень?

Телефон я, естественно, оставила.

Вбежав домой, поцеловала обалдевшего от такого обращения кота. Кот непонимающе мявкнул и с тоской посмотрел на пустую миску.

– Эх, троглодит, – радостно обозвала я ни в чем не повинного Лиса. – Иду, иду.

И, так и прижимая к себе недовольного мокрой средой кота, побежала на кухню. Кот был накормлен, я вымыта и отогрета в горячей ванне, завтра был вторник, а значит, рабочий день. Но спать не хотелось – в груди поселился какой-то комочек щемящего счастья…

– Как ты думаешь, Лис, он мне перезвонит? – спросила я, уже лежа в кровати.

Всё еще вылизывающийся кот посмотрел на меня, как на сумасшедшую. В его взгляде ясно читалось: «Не знаю. Но я б такой ненормальной и мокрой не звонил бы точно».

И вот наступило 5 марта, утро вторника. На столе мерзким голосом зазвонил будильник. Впрочем, в особо мерзкой мелодии не было необходимости – я вскочила, напугав подобной скоростью сонного кота.

Мобильник тихо пиликал, сообщая о пришедшей СМС-ке. «Вспомни сейчас, что где-то я просыпаюсь, не пожалев об этом… С добрым утром. Надеюсь, ты не простудилась. Ванька».

 

P.S.: 4 марта мы с тех пор отмечаем как праздник каждый год. И обязательно ходим гулять в Царицынский парк. Ведь если бы… А впрочем, случайные встречи – неслучайны.

 

Дневник стайера

 

4 марта начиналось точно так же, как третье, и как, я думаю, начнется пятое. Будильник, зарядка, душ, завтрак, повязать галстук, сесть в машину, поехать в офис. Раз и навсегда установленный порядок. Впрочем, грех жаловаться. Дело процветает, сделка вот-вот-вот состоится, в общем, дела идут, контора пишет.

Английских партнеров встретили, заселили и пригласили на ланч. Впрочем, это всё уже формальности. Что мы договоримся, и так было понятно, иначе бы они не прилетели.

К обеду в стотысячный раз позвонила Вика с уже набившим оскомину «прости меня, я люблю тебя! Я просто ошиблась». Конечно, ошиблась. Всего-то – накануне свадьбы «слегка перепутала» собственного жениха с его лучшим другом. Действительно, и чего это я? Противно. Если бы не ждал, когда она свои вещи заберет, – уже четвертый месяц «забирает» – трубку бы не взял. Всё равно после того, что я увидел, у меня к ней никаких чувств не осталось.

Не ограничившись звонком, она еще и СМС-ку прислала. Того же характера. Правильно, по телефону я этот бред слушать не буду, а СМС прочитаю, куда ж я денусь. Да вот только отвечать не стану. На все десять. Видимо, осознав этот факт, Вика явилась сама. Прямо в офис. Правда, не дальше проходной – пропуска-то у нее нет. Пришлось спускаться.

Явно старалась. Нет, Вика вообще-то девушка красивая, модная, ухоженная. Но в этот раз превзошла сама себя. Господи, девушки, да кто вам сказал, что от одной вашей красоты неописуемой любой мужчина простит вам все обиды и сломя голову бросится к вашим ногам? Охранники на проходной честно старались делать невозмутимые лица, но явно с трудом удерживались от смеха.

Мда, денек. Хорошо хоть с работой всё было гладко. Сделку заключили, проблем нет, все довольны и счастливы. Ну или почти все.

С работой я закончил довольно рано. Думал, задержусь сегодня, а оказалось наоборот. И планов на вечер никаких. Позвонил паре знакомых, но они оказались заняты. Остальных видеть не хотелось.

«Пойти, что ли, погулять?» – подумал я и привычно полез в карман за ключами от машины. Не так далеко от офиса – всего 15 минут езды – находился Царицынский парк, где я в последний раз… не был никогда. Разве что в далеком детстве.

Ну что ж, пора исправлять упущение. Погода к прогулкам, мягко говоря, не располагала. Но когда я что-то решил, то обычно делаю. Припарковавшись у какого-то входа в парк, я вылез из машины. Людей в парке почти не было, а вот грязи и снега было в достатке. Впрочем, они не разговаривают, СМС-ок не пишут и ничего не требуют.

В этом почти лесу неожиданно было тихо и спокойно, слегка шумели деревья и ветер, но… Этого мне, наверное, не хватало. Я давно привык к каменным джунглям, офисам, машинам и практически забыл, как это – просто гулять и смотреть, какие причудливые тени отбрасывают ветки. Надо будет почаще ходить в такие места. Как же здесь, наверное, красиво летом… Хотя летом и народа должно быть больше.

Не знаю, сколько я бродил, пока одна из дорожек не вывела меня к небольшому пруду или озеру, кто его знает, что это такое. На абсолютно безлюдном берегу одинокая человеческая фигурка кормила чем-то уток с ладони. Девушка. Абсолютно мокрая, одна, вечером, в парке. И что она тут делает?

Я остановился – не хотелось мешать ей. Впрочем, она меня и не заметила. Скормив уткам весь хлеб, девушка отряхнула ладони и встала.

«Уйдет!» – испугался я и слегка подался вперед. Мне почему-то нравилось наблюдать за девушкой и совсем не хотелось, чтобы она уходила. Картина кормления уток в мокром парке была такой необычно-сказочной, такой непохожей на всё, что меня окружало, что мне не хотелось с ней расставаться.

Но девушка не ушла. Расставшись с последней горбушкой, она выпрямилась и задумчиво посмотрела на воду. Минуты шли, а девушка всё не отводила взгляда от озера. Я подошел, но она по-прежнему не обращала на меня внимания. Очень печальная девушка…

– Девушка, почему Вы такая грустная? – неожиданно даже для себя спросил я. Мне почему-то очень захотелось, чтобы она улыбнулась.

– Да я не грустная, просто… – начала девушка и замолчала. У нее были огромные зеленые глаза. Дождь, снег и ветер слегка размазали тушь. Она не была ни красивой, ни стильной, явно редко бывала в салонах красоты, и всё же… Здесь, в почти зимнем парке, даже насквозь промокшая, она была прекрасна.

«Дурак, – обругал я себя. – Вот а ты бы что ответил, спроси тебя кто-нибудь, чего ты такой нежизнерадостный вечером по парку шатаешься?!»

– Понятно, – сказал я, чтобы сказать хоть что-то и прервать неловкое молчание. Как же ее развеселить? – А меня Ваней зовут. Давайте грустить вместе. Или, лучше, не грустить.

Я даже немного боялся, что вот сейчас она пошлет меня куда подальше. Но девушка всё-таки кивнула. Я сам удивился тому, как сильно обрадовался. И тут же, не придумав ничего умнее, пригласил ее в замеченное мною неподалеку кафе. Я бы с радостью пригласил ее и в ресторан, но что-то мне подсказывало, что это будет неправильно и неуместно. Девушка снова кивнула и неожиданно представилась:

– Меня Лена зовут.

Говорить банальности про красивое имя я не стал. Но мне почему-то захотелось называть ее царским именем Елена.

Мы шли молча. И это доставляло необъяснимое удовольствие. Здорово вот так идти вдвоем, когда под ногами шуршит гравий, о чем-то шумит ветер и перекрякиваются утки…

Кафе можно было назвать таковым только с очень большой натяжкой. Хотя… какая разница? Лена заказала глинтвейн. Я тоже, мимоходом вспомнив, что я за рулем, – но решил забрать машину завтра. Ничего со мной без железного коня не случится.

 

Я сам не ожидал, но настроение не просто исправилось. Оно стало празднично-волшебным, как в детстве, когда с нетерпением ждешь свой День рождения, и вот он наступает… Я болтал, шутил, рассказывал забавные случаи – всё, лишь бы она улыбалась, лишь бы забыла, о чем грустит… Как же красиво она улыбается…

После кафе мы зачем-то решили вернуться в парк и еще долго бродили по его дорожкам, говоря сразу обо всём и ни о чем. И, конечно, не заметили, как парк закрылся.

Ночевать здесь желания было мало, а представив, в каком виде мы бы после этого появились завтра на работе, я покатился со смеху. Оставался один выход – забор. Ээх! Давненько я не лазил по заборам, а в костюме не делал этого никогда. Смотрелся, наверное, как слон на жердочке. Отогнав от себя подобные мысли и понимая, что если начну об этом думать, то просто никуда не полезу и останусь ждать сторожа, я всё-таки справился с препятствием и по мере сил помог Лене.

Поскольку сам отвезти домой я ее не мог, то поймал такси. Прощаясь с ней у подъезда, я поцеловал ей руку. Я действительно был ей очень, очень благодарен за этот самый прекрасный за последние годы моей жизни вечер.

– Оставишь мне свой телефон – сходим погуляем еще в какой-нибудь ливень? – «Ой, дурак! Ну что, ничего умного сказать нельзя было? Не мог в кино пригласить? Сейчас она извинится, уйдет, и…»

Но она не ушла и даже оставила телефон. Я помню каждый жест, помню, как она поворачивается, как за ней закрывается дверь подъезда… Я еще долго стоял и смотрел на эту дверь, ожидая неизвестно чего…

И только потом поехал домой. По пути купил букет роз и подарил какой-то старушке. Утром я проснулся еще до звонка будильника. В первый раз за полгода – с улыбкой. Мне сразу вспомнилась девичья фигурка, кормящая уток, насквозь промокшие длинные волосы и огромные зеленые глаза. Я потянулся за мобильником и написал Лене строчку из стихотворения, как нельзя лучше подходящую к настроению.

 

P.S.: Через полгода я сделал ей предложение, и она согласилась. Но 4 марта для нас такой же праздник, как и годовщина свадьбы.

 

Алёна КАЛАБУХОВА