православный молодежный журнал | ||||||
Возражаю! Отрицаю!! Не признаю!!!№ 46, тема Протест, рубрика Тема номера
Артем Ермаков
Новая тема номера сразу вызвала у меня несогласие… Нет, лучше так. Очевидное нежелание признать такую формулировку подходящей для темы номера нашего журнала, учитывая его концепцию и историю… Или, может быть, так. Неужели, для понятия, которое мы собираемся обозначить словом «протест» в русском языке нет других, более емких и прозрачных слов со славянскими корнями? Первое, что приходит в голову. Восстание! Возмущение! Мятеж! Бунт (впрочем, это, оказывается, из немецкого). Хотите что-то менее радикальное? Пожалуйста. Сопротивление. Противодействие. Отпор. Опровержение, наконец. И сразу же обухом по голове: а сам-то ты веришь, что кто-то захочет читать 100 страниц материалов на тему «Возражение» или «Опровержение»? Пусть буквальный перевод слова «протест» с латыни именно это и значит. «Гласное заявление несогласия своего, оглашаемое возражение, опровержение, заявление о незаконности какого дела, непризнание, отрицание», – сообщает нам словарь Даля. Правда, во времена Даля это слово использовалось, в основном, в текстах на религиозную тему или в юридических документах. С другой стороны, русские офицеры и чиновники той эпохи употребляли подобные иноязычные словечки довольно часто. Хотя уже немного реже, чем их родители. Русский язык среди образованных русских людей начинал-таки входить в моду. Но усердие протестанта-датчанина Даля в собирании и толковании русских слов, пословиц и сказок большинство его сослуживцев считало фантазией. Какая разница: карта или чертеж, бассейн или водоем? А уж солдат явно звучит лучше и современней воина. Поэтому, когда Даль совсем уж надоедал им своими языковыми придирками, его обычно пытались срезать цитатой из любимого Пушкина: «Но панталоны, фрак, жилет – всех этих слов на русском нет». – Мы не гоним анафемой все иностранные слова из русского языка, – возражал Даль. – Мы больше стоим за русский склад и оборот речи, но к чему вставлять в каждую строчку: моральный, оригинальный, натура, артист, грот, пресс, гирлянда, пьедестал и сотни других подобных, когда без малейшей натяжки можно сказать то же самое по-русски? Разве нравственный, подлинный, природа, художник, пещера хуже? Нисколько, но дурная привычка ходить за русскими словами во французский и немецкий словарь делает много зла. Мы очень нередко видим, что писатели вставляют самым странным образом французское слово, явно против воли и желания своего только потому, что не могли вскорости найти русского или даже не знали его – неужели это хорошо и извинительно? – Ну и к какому результату привели подобные возражения-протесты? – спросит современный читатель. – Разве что артиста переместили от мольберта на сцену. А так, остались в обиходе и «моральный», и «оригинальный». Но ведь «нравственный» и «подлинный» тоже остались! А могли бы исчезнуть, как исчезли общеупотребительные еще в эпоху Пушкина уста, очи и длани. Как окончательно исчез приказчик, который мог бы с успехом заменить менеджера (читатель смотрит через плечо и замечает: «Какой идиот согласится сегодня работать приказчиком? Вот менеджером – совсем другое дело!»). На наших глазах застенчиво заметают в угол горничную, заменяя ее сначала безликими домработницей и дежурной, а сегодня, стыдно сказать, – хаусмейд! И ведь нельзя сказать, что эти подмены производят исключительно зловредные иностранные агенты. Девушка, устроившаяся хаусмейд, выглядит в своих и чужих глазах неизмеримо престижней, чем какая-то «горничная». Пусть название ее должности звучит похоже на породу неизвестной собаки. Современность звучания завораживает, околдовывает, чарует, одним словом, создает привлекательный образ («Какой образ, вы что? – машет рукой читатель. – Не образ, а имидж!»). Возвращаясь к теме журнала, приходится признать, что имидж протеста сегодня перекрывает любые отрицания и возражения. Протестовать – престижно и актуально, возражать – уныло и скучно. – Постойте, – спросит читатель. – Но ведь вы же сами протестуете. Протестуете против использования слова «протест». А я протестую против вашего депрессивного и архаичного «возражения». Какая между нами разница? Разница в том, уважаемый читатель, что я не просто «протестую». Я хочу быть наследником языка своих предков. И вас призываю выбирать слова и выражения не только в зависимости от языковой моды, но и пытаться вникнуть в их подлинный смысл. Хоть иногда. Понятие «протест» в наше время недаром тесно связано с понятием «демонстрация». Переехав из религиозной и юридической сфер жизни в политическую, протест предельно усилил изначально присутствовавшую в нем демонстративность. А ведь демонстрация – это не просто митинг или шествие. Это, прежде всего, представление. Современному «протестанту», в отличие от его средневекового предшественника, не обязательно быть против чего-то, на самом деле. Ему даже не нужно всерьез обосновывать свой протест. Важно показать, продемонстрировать его окружающим. Протест сегодня – не столько содержательное, сколько имиджевое явление. Отсюда и столь притягательный имидж этого слова. Значит ли это, что все протестующие сегодня люди – лицедеи и лицемеры? Вовсе нет. В любом представлении могут принимать участие не только профессиональные актеры. Но уж если ты знаешь, что ты на сцене, не худо попытаться понять, какую роль ты играешь. Кто твои зрители? Кто твой режиссер? Кто, вообще, написал эту пьесу? И главное, почему ты в ней участвуешь? Ответив на все эти вопросы, можно и продолжать свое протестное движение. Оно уже, в любом случае, не будет бездумным. Возможно, даже захочется назвать его как-то по-своему. Направить к каким-то своим, действительно важным целям. И вот против такого, осмысленного действия, как бы оно не называлось, я вовсе не возражаю. Наоборот, признаю, одобряю, поддерживаю!
Оставить комментарий
|
||||||
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |