православный молодежный журнал | ||||||
Проект «Обло»№ 46, тема Протест, рубрика Технологии русского будущего
Для московского архитектора Николая Владимировича Белоусова утопия стала реальностью одинадцать лет назад, когда им был запущен проект «Обло». Обло – сложная чаша в нижнем венце сруба, в которую укладывается следующий венец. От качества исполнения этого узла зависит долговечность всего дома. Это вроде краеугольного камня, но только в деревянной архитектуре. В проект изначально были заложены три основных направления. Научно-исследовательское направление включает изучение и фиксацию неизвестных памятников деревянного зодчества, изучение традиционных плотницких приемов и сочленений деревянных элементов, соответствующие экспедиции, семинары и практикумы для студентов-архитекторов: участники проходят все стадии создания деревянного сооружения от проектирования до рубки. Одной из площадок для семинаров и практикумов стала творческая резиденция «Архферма», организованная архитектором Иваном Овчинниковым на месте брошенной животноводческой фермы в Тульской области (о ней пойдет речь в одном из следующих выпусков рубрики). Архитектурное проектирование – важнейшая составляющая проекта. В мастерской Николая Белоусова создаются уникальные деревянные объекты, завоевавшие многие престижные награды и сочетающие лучшие традиции русского деревянного зодчества с современными архитектурными и техническими приемами. Работая с этим традиционным и одновременно забытым у нас в стране материалом, мастер сочетает современные решения и традиционные приемы, демонстрируя, как можно создавать самобытную национальную архитектуру, не копируя прямо старинные образцы, а создавая нечто новое, следовать скорее внутренним принципам традиции, а не ее внешним формам. Каждый дом продумывается до мельчайших деталей, а благодаря авторскому надзору за строительством удается максимально точно воплотить все особенности каждого проекта. До недавнего времени в мастерской создавались главным образом индивидуальные проекты элитных деревянных домов. Сегодня здесь создают и образцовые (типовые) проекты более скромных деревянных домов и занимаются поиском новых дешевых конструктивных решений для домов массового производства. Наконец, третья составляющая – собственное производство, которое позволяет полностью контролировать качество исполнения объекта, начиная от выбора леса для строительства и заканчивая качеством сборки и отделки. Таким образом, Николай Владимирович является не только архитектором, но и производственником и полностью отвечает за качество конечного результата. Именно эта часть проекта «Обло» будет в фокусе нашего внимания.
Завод + усадьба Одной ногой Николай Владимирович крепко стоит в Москве, другой – за полтысячи километров от столицы – в живописном городе Галиче Костромской области. Именно здесь он расположил свое производство. Быть может, ничего особенного: Николай Владимирович приобрел брошенную машинно-тракторную станцию и оборудовал в ней небольшой деревообрабатывающий завод, пристроив к существующим кирпичным корпусам деревянные цеха и административное здание и закупив необходимую технику. Именно здесь обычные деревенские мужики из местных рубят первоклассные современные деревянные дома, выигравшие многие престижные архитектурные премии. Н. Белоусов: Я всю жизнь рисовал деревянные рубленые дома и бани для своих друзей. Бюро у меня было с 1992 года, тогда же в 1992-м меня позвали в Англию с проектом гольф-клуба два лондонских архитектора. Они уехали из Лондона в провинцию и делали фахверковые дома эпохи Тюдоров, полностью воспроизводя старинную технологию. Они играли в старину, и у них получались хорошие дома. Меня это тогда зацепило. В кризисный 1998 год я серьезно просел и закрыл бюро. На два с половиной года я ушел в бюро к Сергею Киселеву, отстоялся в тихой гавани. В сорок пять лет я стряхнул с себя условности, чтобы быть самим собой. Я давно мечтал жить в деревне и рубить дома по собственным проектам. В то время мы часто ездили в Кологриву. Именно там я изначально планировал всё это осуществить, но моя хорошая знакомая, главный архитектор Кологривы, разубедила меня это делать, объяснила, что даже самые небольшие новшества ей было очень трудно проталкивать через местную бюрократию. Зато она рекомендовала мне Надежду Александровну Меньшикову, потрясающую государственницу, бывшего зампреда исполкома города Галича. В Галиче она всегда была уважаемым человеком, ее здесь все знают и любят, с нее всё и началось. Сегодня она генеральный директор завода, а я владелец. На первый взгляд, всё выглядит как обычная пилорама, разве что намного аккуратнее. Бревна ценных пород дерева, например кедра, и все пиломатериалы лежат под аккуратными навесами по сортам и размерам, каждый ряд проложен брусками для проветривания и просушки. Все отходы здесь сложены аккуратно и находят вторичное применение. Коротыши бревен распускают на доски, из них же собран и заводской дом самого архитектора, обрезки досок, если не находят применения на заводе, раздаются или распродаются на нужды местных жителей. Небольшие куски древесины превращаются в дрова для работников завода и местных жителей. И даже опилки отправляются на соседнюю птицефабрику для производства компоста. Парк оборудования не очень большой, но постепенно обновляется. Две пилорамы с электронными дисплеями позволяют точно распускать бревно, исключая ошибку оператора. Одна из пилорам самоходная, другая движется оператором. Олег Борисович Альтман, заместитель генерального директора, объясняет, что планируется приобрести прибор, благодаря которому оператору самоходной пилорамы не придется ходить за станком, чтобы управлять им, всё можно будет делать, держа в руках джойстик с дисплеем и стоя в стороне. Французский кран имеет две скорости подъема и движения вдоль стрелы и максимальную высоту башни до 21 метра, что позволяет возводить всё, что укладывается в понятия «загородный дом» или «особняк». Благодаря длинной стреле более 25 метров покрывается большая площадь. Сушилка на четыре куба древесины представляет собой металлический контейнер с воздушным насосом и калорифером. Ее используют для быстрой просушки древесины, хотя на воздухе пиломатериалы сохнут лучше: при медленном естественном высыхании они меньше коробятся. Олег Борисович мечтает создать запас пиломатериалов, достаточный для того, чтобы брус и доски успели просушиться естественным образом в течение нескольких лет, прежде чем стать частью очередного здания. А пока негодует на архитекторов из бюро, которые не всегда дают подробные спецификации по пиломатериалам на каждый дом. Местный уроженец Альтман с жаром говорит: «Порядок тут есть, но хочется, чтобы больше был порядок». Вот небольшая мастерская местного краснодеревщика, делающего штучные вещи. Эксклюзивный дизайнерский стол, придуманный в бюро Белоусова, был сделан в этой контрастирующей с ним рабочей атмосфере обычной столярной мастерской. Этот контраст тут ощущается везде, и это вселяет некоторую надежду, что русская глубинка всё еще таит в себе неизвестных мастеров. Николай Владимирович затрудняется назвать завод коммерческим проектом, слишком много издержек и рисков он взял на себя, создав это предприятие. На собственные средства им были приобретены станки, кран, грузовики, трактора. Архитектор с улыбкой рассказывает, как, показывая очередной станок супруге, говорил ей: «Это твоя новая “субару”, а вон тот кран – моя. Мы и на старых машинах можем еще поездить». В последнее время Николай Владимирович добивается того, чтобы в периоды простоя завод полностью себя содержал производством пиломатериалов. Всё должно само себя содержать. Это не только в интересах архитектора, но и в интересах сотрудников завода. Н. Белоусов: Архитектурный бизнес гораздо выгоднее любого производства. Здесь ты просто продаешь свое серое вещество, идеи, ты не сталкиваешься с издержками реального производства. Поэтому завод – это совершенно некоммерческий проект, у меня нет по нему бизнес-плана. Ради экономической выгоды никто не стал бы этим заниматься здесь, в Галиче. В периоды простоя содержание завода обходится мне в 400 тысяч рублей в месяц. Для мастера завод – воплощенная архитектурная утопия. Русская глубинка, советская машинно-тракторная станция посреди обветшавшей деревни, превращенная в пилораму, а в центре всего этого, как сторожевая башня крепости, небольшой деревянный дом – дальний дом архитектора. Дом, выстроенный из заводских остатков строевого кедра, роднит с округой традиционный материал исполнения, а отличают лаконичные современные формы. Хозяин в шутку считает его приземлившимся инопланетным кораблем. Дом и видом, и смыслом своего здесь появления несет актуальные представления о деревянной архитектуре в русскую глубинку. После короткого знакомства завод уже больше напоминает усадьбу с активно работающим хозяйством, но в современном прочтении. Возможно, дворянские корни Николая Владимировича сказываются. Эти же ощущения по-другому выражает сотрудник завода: «Владимирович извращается, придумывает, но мы делаем. Батя же». Дом хозяина расположен посреди рабочего пространства в непосредственной близости от цехов, складов и строительной площадки. Если проспишь будильник, шум моторов разбудит. Скромный, площадью как городская квартира (80 квадратных метров), дом имеет всё необходимое, оснащен современным оборудованием. Есть хозяйская и гостевая спальни на первом этаже и общий второй этаж с зоной отдыха, рабочим местом и кухней. Большие окна на все стороны позволяют видеть почти всё, что происходит на территории завода, а что не видно из окон, можно дополнить камерами, включив монитор на рабочем столе. Аскетичный, но достойный быт позволяет полноценно жить и работать в непосредственной близости от производства. Сам хозяин здесь бывает регулярно, дом живет. Н. Белоусов: Я живу в трех домах, и у меня всё одинаковое везде. У меня есть несколько абсолютно одинаковых вещей: три пары абсолютно одинаковых домашних тапочек, три одинаковых кисточки для бритья, три одинаковых халата, ну и еще кое-что. Это очень важно, чтобы были знакомые предметы, тогда легче адаптируешься к перемене мест. Всё предприятие выглядит как некий экспериментальный социальный проект, хотя владелец отрицает это и говорит, что просто воплощает свои мечты. Завод обеспечивает стабильной работой жителей окрестных деревень. Хотя зарплата работников завода мало отличается от зарплаты на аналогичных предприятиях в окрестностях, у них есть ряд неоспоримых преимуществ. Во-первых, проектная мастерская в Москве практически бесперебойно обеспечивает завод работой. Во-вторых, рабочим предоставляется полный социальный пакет, все необходимые для работы инструменты, оборудование, расходные материалы и спецодежда. Всё это бригада плотников обычно должна обеспечивать себе за свой счет, а это серьезные расходы. Так же дело обстоит и с ремонтом оборудования: всё за счет предприятия. Есть душевые, практикуется доставка рабочих на автобусе от дома до завода и обратно. Для увеличения производительности и облегчения труда рабочих Николай Владимирович приобрел уже упомянутый подъемный кран. С его приобретением на 20% выросла производительность. В совокупности эти блага позволили многим работникам завода построить свои дома, сесть на новые машины. Но, уже выйдя на такой приличный уровень достатка, некоторые работники вновь принимаются за бутылку. Выпивка – одна из основных проблем с персоналом завода, что, конечно, не новость в русской глубинке. Это одна из причин текучки кадров. Один выпивающий в рабочее время человек быстро вносит разлад в работу своей бригады. Генеральный директор Надежда Александровна борется с этим злом без эмоций – рублем, вычитая из зарплат тех, кто в пьяном виде оказался на рабочем месте. Это помогает лучше выговоров. Ежегодно проводится рождественская елка для сотрудников завода и архитектурной мастерской. Сюда приходят семьями, а входная плата – домашняя выпечка. По словам Николая Владимировича, в прошлом году, кроме 28-ми детей сотрудников завода, сюда свободно пришли 30-40 других детей из окрестных деревень. Прямо в одном из цехов накрывают столы и устраивают большой праздник. После его окончания взрослые перемещаются в местный ресторан, где заводские мужчины заново открывают забытые варианты празднования: «Владимирович, без тебя нажираемся, а у тебя все выпили, но ни один не нажрался!» Где это возможно, Николай Владимирович сотрудничает с местными сообществами. Помогает местному священнику о. Александру и настоятельнице Паисиево-Галичского женского монастыря. Городу подарена рубленая детская площадка. Н. Белоусов: В городе живет около двух тысяч человек, но как такового социума нет. Это просто люди, проживающие на одной территории. Поэтому и какой-то контакт с местным сообществом как с целым невозможен. Есть контакты с отдельными людьми, Надеждой Александровной Меньшиковой, например. Мы очень дружим с настоятельницей женского монастыря матушкой Натальей, она очень образованный человек. Правда она не совсем местная, из Москвы. Особенностью проекта является его постоянное развитие. Завод – как постоянно строящаяся раковина моллюска. В этом залог жизни проекта: «Ты жив, пока ты строишь свой дом», – вспоминает архитектор японскую поговорку. Появляются новые постройки, ремонтируются старые, приобретается новое оборудование. Недавно к своему участку Николай Владимирович прирезал еще несколько полос земли, которые будет постепенно осваивать. Один из участков станет умным садом, возможно, устроенным по принципам пермакультуры, когда растения специально подобраны в симбиотические сочетания, что позволяет выращивать в суровых условиях то, что обычно не растет. Мечта Николая Владимировича – загрузить завод на сто процентов. При существующих площадях и радиусе действия подъемного крана это означает одновременную рубку от трех до пяти домов.
О деревянном зодчестве Дерево – самый распространенный в России строительный материал со множеством достоинств. Это возобновляемый экологически чистый ресурс, идеальный строительный материал для жилого дома, сравнительно легко поддающийся обработке. В рубленых домах тепло зимой и прохладно летом, благодаря волокнистой структуре дерева стены «дышат», воздух постепенно проходит через них, создавая в доме здоровый климат. Мы пока еще обладаем едва ли не богатейшим в мире историческим опытом деревянного домостроения и зодчества. Но сегодня этот когда-то поистине народный материал, доступный даже и беднякам, парадоксально дорог, и строительство дома из него может позволить себе не каждый. Что изменилось с тех пор, когда дерево считалось материалом скорее для бедных, чем для богатых? Н. Белоусов: Это была целая культура. Делянку леса для сына присматривали еще при рождении. Из этого леса он и строил потом свой дом. Рубили дом всем миром: участвовала вся большая семья, все мужчины: браться, отцы, деды, дядья. Это уже целая артель, а еще община помогала. Были и артели плотников, которые занимались только этим. Ремесло передавалось по наследству, накапливался колоссальный опыт. Безо всяких проектов, чертежей, рисунка или фотографий создавались сложнейшие сооружения. Церковные книги сохранили своеобразные задания для плотников: видом новая церковь должна походить на такую-то церковь в такой-то деревне, а крыльцо должно быть сделано как у такой-то церкви в таком-то городе, а отличаться должна высотой на столько-то саженей. Сегодня этой культуры давно нет. Дерево – во многом забытый у нас материал. Проект «Обло» – это опыт вспоминания дерева как полноценного строительного материала. Премия «Золотое сечение-2009» была присуждена бюро Белоусова за вклад в развитие деревянного зодчества. О качестве архитектуры можно судить по отзывам заказчиков. Некоторые звонят Николаю через несколько лет после строительства и говорят, что всё еще продолжают открывать новые видовые точки и расшифровывать то, что было заложено архитектором. Николай Владимирович говорит, что проектирует не дома, а счастье, жизнь. Об этом красноречиво говорит успех его проектов. А достичь этого успеха, по его мнению, можно, если «очень много работать, не думая о деньгах». Филипп Якубчук
Оставить комментарий
|
||||||
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |