Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Записки из Йошкар-олы (он же город Царевококшайск)

№ 25, тема Счастье, рубрика Родина
Едва я возникла на пороге редакции, наша пиарщица Марья выпалила:
 – В Марий Эл узнали о нашем проекте «Наследник едет к Вам!». Нас приглашают в Йошкар-Олу! Едем? 
– Конечно, едем!
И «Наследник» поехал. Здравствуй, Йошкар-Ола!
 
 Справка:
Йошка́р-Ола́ (в переводе с марийского – «Красный город») – столица республики Марий Эл, основана в 1584 году по указу царя Федора Иоанновича после присоединения марийских земель к Русскому государству. 
Население – около 250 тысяч человек. 
Город расположен на Марийской низменности, на берегу реки Малая Кокшага (левый приток Волги). До 1919 года город назывался Царевококшайск, в период с 1919 по 1927 – Краснококшайск.
Город включен в число исторических городов России.
 
Автор Елена Коровина
 
Кот без сапог 
Нас встречали улыбчивые и обходительные Петр Николаевич (начальник управления молодежной политики республики Марий Эл), Ваня, Юра и хрупкая девочка с ясными глазами – Ульяна. Серьезного Юру я сразу окрестила сыном профессора. И ведь не ошиблась! Отец Юры оказался профессором, доктором исторических наук. 
Едем в гостиницу. В машине я обрываю речь на полуслове и цепенею, понимая, что за рулем – девочка Ульяна.
– Да, я водитель, – объясняет она с улыбкой. – То есть, вообще я журналист, но сейчас муж ушел в армию, и мне пришлось научиться водить машину. Петр попросил вас повозить. И еще фотографом поработать.
 
Нас разместили в чудесной епархиальной гостинице (в нашем с Марьей распоряжении – отдельные апартаменты!).
Освоив апартаменты, отправляемся на экскурсию по городу. Йошкар-Ола – городок чистый, уютный, чем-то родной; невысокие дома, широкие улицы, приветливые лица. Проходим стройку, вверх тянутся главы строящихся храмов.
– Это президент республики Леонид Игоревич Маркелов сразу пять храмов строит, – говорит Ваня.
– Я всю эту стройку называю «плач по Империи», – Юра кивает на высоченный храм. Действительно, масштабы имперские. Проходим по заснеженной набережной. Очень красиво.
 
– Этот район называется Сомбатхей в честь венгерского города-побратима. А в Венгрии есть район с названием Йошкар-Ола. 
Мимо проезжает раритетная машина с надписью «ОМОН. Разминирование». 
Заходим в аптеку. Здесь на кушетке сидит рыжий кот и довольно жмурится.
– Это особая порода – марийская аптечная, – с улыбкой говорит Петр Николаевич. 
На обратном пути этот же кот, встав на задние лапы, пытается проникнуть в обувной магазин. Пропускаю Кота без сапог за обновкой. Может, чего себе подберет.
Периодически попадаются марийские названия. Советский урем – улица Советская. Пеледыш – цветы. Кевыт – магазин. Гуляем по площади Чавайна – местного поэта и драматурга.
 
Богородица и ослик 
К трем часам нас ведут на площадь у здания администрации – показать какого-то ослика. «Как будто мы ослов не видели», – замерзшая, бормочу недовольно Марье. 
Но, выйдя на площадь, я замираю от обступившей нас сказки. Старинный итальянский городок: ратуша с часами, арки, галереи, стрельчатые окна-эркеры, балконы, ажурная лепнина… 
– Это площадь воеводы Оболенского-Ноготкова, у нас еще называют ее «площадь Венеции», – рассказывает Юра и неожиданно замолкает, поднимая голову вверх.
– Смотрите!
 
На башне бьют часы. И под пение «Богородице Дево, радуйся» в верхнем стрельчатом окошке башни появляется икона «Троеручица». А из нижнего выходит ослик с этой иконой на спине и бредет к следующему окошку-дверце – это вход в храм. Я застываю от умиления, на глаза навертываются слезы. 
– Довез, – с чувством подтверждает Ульяна. – Каждый час довозит. 
В основе – реальная история. В годы иконоборчества эту икону привязали на спину ослику и, помолившись, отпустили. Он дошел с ней до… Афона. 
– Программу разработали у нас в Политехе, – не без гордости сообщает Юра. 
 
Проходим здание администрации. Я не так давно была в Ханты-Мансийске, где встречались здания, построенные в виде чума. Марийцы – тоже финно-угорский народ, и потому, увидев у фасада администрации конусообразную палатку, я осведомляюсь со знанием дела:
– Это чум?
– Ага. Там у нас президент живет, – сгибаясь от смеха, говорит Ваня. – Это фонтан, он просто пока закрыт, зима на дворе…
 
Студенты
В актовом зале МарГУ гремит музыка. Заглядываем – зал полон, на сцене танцуют девушки в ярких футболках и юбках. Не пойму, что за танец. Что-то спортивное с элементами акробатики…
– Это девочки с «лесхоза», черлидеры, группа поддержки «Феникс», – с гордостью говорит Петр Иванович Бусыгин, наш гид по МарГУ и проректор по воспитательной работе, руководитель поисковых отрядов.
– Ой, мне хочется с ними встретиться! 
 
Улыбчивая Люда Синицына с «лесхоза» – факультета лесного хозяйства и экологии – охотно рассказывает:
– Черлидинг (от англ. cheer – одобрительное, призывное восклицание и lead – «вести, управлять») – вид спорта, который включает в себя элементы шоу, приветствия, кричалки, элементы акробатики, гимнастики, аэробики. Атрибуты – помпоны и яркая, заметная форма. Я в детстве посмотрела американский фильм «Добейся успеха» про очень веселую группу поддержки – черлидеров – и подумала: «Я тоже так хочу!» И когда узнала, что у нас на факультете создается такая группа, очень обрадовалась и сразу записалась. Нас приглашают везде: мы танцуем на парадах Победы, на различных фестивалях, вот недавно на «Нарко-стоп» выступали. Я очень люблю наши занятия и выступления и вообще стала более общительной, как-то раскрылась. 
 
В ответ на мое удивление Петр Иванович сообщает:
– У нас тут кого угодно можно найти! И черлидеры, и экологисты, и поисковики, и… ну, в общем, жизнь студенческая кипит.
После мы встретились с ребятами из Молодежного экологического союза, основные направления деятельности которого – охрана природы, работа с заповедниками, мероприятия против браконьерства и экологическое образование.
 
Максим Иплаев, 18 лет:
– На территории заповедников и национальных парков нельзя отстреливать животных. Человек на территории заповедника – это уже нарушение. В Присурском заповеднике мы выезжали в рейды. В один из них на бобровой плотине нашли ловушку для рыбы и как-то раз – ловушку в проруби. Браконьеры прорубают прорубь, вытаскивают ил. Когда у рыбы зимой начинается замор, она подплывает подышать, а ловушку обустраивают так, чтобы рыба оттуда уже не выплыла. Рыба скапливается там, кишмя кишит, и ее вытаскивают сачком или строгой – это такие вилы или трезубец. 
 
Саша Подполков, 19 лет:
Как-то поймали мы двоих браконьеров с лодкой – они, видимо, проверяли сети. У одного все руки в наколках, и он с ружьем. И вот ребята пошли за нарядом милиции, а других  оставили сторожить. Страшновато, конечно, было. Но ничего, все обошлось.
Очень люблю наши походы! 20 километров в день, с рюкзаком, без лыж. Вокруг – тишина, просторы. Я вообще в будущем хочу уехать жить куда-нибудь в сельскую местность. 
 
Добравшись до поисковиков, тоже студентов МарГУ, с интересом смотрю фотографии. Палатки, высокие резиновые сапоги, огромные рюкзачища, волосы прилипают к мокрому лбу, ноги по колено в грязной жиже и глине, а на лицах – радость. Кто они такие – поисковики? И зачем им это нужно?
 
Мария Смирнова, 22 года:
– Вот едешь с отрядом, плечом к плечу, – это жизнь, и мы как-то особенно сближаемся. Приехали мы однажды на место, поставили палатки. А вокруг – поля заброшенные, от домов – только фундаменты. Немногочисленные местные жители жгут сухую траву, и ночью горят поля. Такое ощущение, что война – вот она, рядом. Здесь вчера бушевала смерть, мы приехали на пепелище. В разрушенном с войны доме мы в подвале нашли скелеты людей. Видимо, был взрыв, и их завалило. Весь ужас пережитого застыл в этих пустых глазницах… После экспедиции – тяжело. Эти походы затрагивают какой-то глубокий пласт души, о котором раньше не подозревал. Подержишь в руках череп погибшего человека и понимаешь: вот человек, который жил когда-то, любил, мечтал... 
Мы расскажем своим детям, друзьям, что тогда люди пережили. Если мы не донесем до наших детей, какой ценой война была выиграна, – это забудется. У меня дедушка погиб на войне, мечтаю, что когда-нибудь найдем место его захоронения. Но если в мою семью не придет покой, – пусть придет в чужую. 
 
Дима Арефьев, 19 лет:
– У меня родственники пропали без вести в сорок четвертом году. Еще в школе я начал интересоваться, где они погибли. И вот попал в поисковый отряд.
Меня поразило, как местные жители относятся к останкам погибших в войну. Могут попросить перекопать им огород, и только тогда покажут места захоронений.
Как-то раз мы из одной ямы сорок одного человека достали. Подсчет идет по бедренным костям, они хорошо сохраняются. Главная наша цель – опознать солдата, найти медальон, там все данные указаны: откуда он родом, куда сообщить в случае смерти…
 
Руководитель поискового отряда Петр Иванович Бусыгин: 
– Родственники погибшего солдата при вручении медальона ведут себя по-разному. Нашли мы как-то самодельный медальон, а в нем записку: «Если, може, меня убьют – сообщите жене и дiткам». Брат погибшего специально с Украины приезжал за медальоном. А кто-то отвечает в письме: «Денег нет ехать. Он нам дальний родственник».
Помню бабушку, которая в ноги кланялась, когда ей вручали медальон. Погибший приходился ей мужем. Двадцать первого июня они свадьбу сыграли, а двадцать второго он ушел в пограничную часть на службу. До части не доехал. И молодой жене пришло извещение, что она стала вдовой дезертира. А он, видимо, примкнул к одной из частей и погиб с оружием в руках, на одном болоте в Смоленской области. Погиб как герой. Я вообще-то не люблю этого слова. Но надо слышать, как мины рвутся. И тот, кто идет под мины, под пулеметную очередь – уже по определению герой.
Здесь, в экспедиции, на краю воронки, заканчиваются игры в жизнь. Начинается жизнь реальная. Нормальный человек уходит от мысли о смерти, боится ее. А после похода ребята начинают пытаться ответить на вопрос: «Что ты хочешь сделать перед смертью?». Приходит осознание, что человек не просто смертен, но иногда и внезапно смертен. Все сейчас направлено на то, чтобы потакать слабостям человека. Телевизор успокаивает: наркомана можно вылечить, разрушенную печень – восстановить, проститутки частенько удачно выходят замуж… Кажется, что можно нажать кнопку «перезагрузка», и все начнется заново. Но человек необратим, как вода в реке. И за все придется отвечать.
 
Снова идем по городу. Я поняла: у Ульяны все жители Йошкар-Олы – знакомые. Идем в кафе, она периодически останавливается, чтобы кого-то поприветствовать и перекинуться парой фраз.
У меня, впрочем, тоже есть успехи. На одной из улиц нас встречает тот самый Кот без сапог.
– Твой знакомый из аптеки, – толкает меня в бок Марья.
В кафе Ульяна доверительно сообщает:
– Знаешь, я патриотка своей республики. И уезжать никуда отсюда не стала, хотя возможность была. А еще я абсолютно счастливый человек.
Я смотрю в ее светлые глаза и понимаю, что это так.
 
На Сретение мы с Петром Николаевичем и Ульяной поехали в Богородице-Сергиев мужской монастырь – под Килемарами, в двух часах езды от Йошкар-Олы. Тихим утром ехали лесом, по белой дороге. И вот из глубины леса, сквозь присыпанные снегом ветви, показались причудливые терема и купола. По деревянному широкому крыльцу вошли в храм. Люди проходят на ковер, в центр храма, разувшись. Как дома. 
Знаю – долго буду вспоминать этот утонувший в сугробах монастырь, узкую речку внизу, искрящийся на солнце лед и звенящий от мороза воздух.
Последний день в гостеприимном городке. Ваня ведет меня к местным реконстукторам. Спускаемся в подвал обычного дома, который когда-то был бомбоубежищем. Пахнет кожей, звук электропилы заглушает голос, доспехи Тевтонского ордена на стене и, как положено, рабочий беспорядок. Нас встречает грозный Петр. Он архитектор по образованию и просто увлеченный своим делом человек. 
 
– Приходят к нам многие, остается – мало. Работа тяжелая, кропотливая: между фестивалями – долгие будни труда, все делаем сами, и все – вручную. Вот посмотрите на кольчугу: это каждое кольцо надо присоединить, приварить вручную. Пластинчатый доспех – каждую пластинку просверлить, заполировать, купить кожу и связать это. 
Да-а, только вот есть же в маленькой Йошкар-Оле такой подвал, где собираются люди и кропотливо оживляют своими руками историю…
Встречаемся с Лерой, моей подругой-йошкаролинкой.
Идем с ней в супермаркет – купить что-нибудь на память о городе. Покупаю чебоксарские конфеты и знаменитый бальзам «Марий Эл».
– Что еще можно купить? Из местного, знаменитого… 
– Силикатный кирпич, – без тени улыбки сообщает Лена. – Приезжай к нам летом. У нас так здорово! На озерах Карась, Таир, Яльчик дух захватывает от красоты! – Лерино лицо становится вдохновенным.
 

 

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru