православный молодежный журнал | ||||||
Тот, который лечит
ВСТАВКА: Булочникова Олеся Анатольевна, 25 лет, закончила Российский государственный медицинский университет в 2005 году со специальностью «Педиатрия», квалификацией «врач-педиатр». В 2006 году получила вторую, ставшую основной теперь специальность «Травматология и ортопедия» с квалификацией «травматолог-ортопед».
Олеся ничуть не похожа на врача – на вид ей лет 18, тоненькая, миниатюрная, с большеглазым лицом фарфоровой куклы и юркая, как тропическая змейка. Она суетится, вытаскивает из духовки пирог, заваривает чай, а я мигрирую из комнаты в кухню и обратно и задаю вопросы. В комнате Олеси, над рабочим столом с компьютером – полки, полки и книги, книги, даже не книги, а тяжеленные фолианты по медицине.
Неужели ты всё это прочитала? А как же. Это только одна десятая часть того, что пришлось прочесть. Ничего – профессия такая. Очень интересно было, заставлять себя не приходилось, сама редкие книги отыскивала в магазинах…
Олеся мечтала стать врачом с детства. Лечила игрушки, заводила на каждую амбулаторную карту, всё как полагается. Я читаю пухлые, склеенные истории болезни ее первых пациентов. «Булочников Карлсон Анатольевич», год рождения, родители, анамнез – аккуратные буковки выведены детской рукой. Читаю листок за листком, вытаскиваю из кармашка результаты анализов, скрепленные скрепкой, и улыбаюсь. «Глистов не нашли. Анализ крови хороший. Всё хорошо. УЗИ брюшной полости: всё нормально. Всё на своих местах. Но желчный пузырь немного переполнен. Подавать бессмертник как желчегонное. Осмотр хирурга: всё как надо. Число, печать, подпись. ЛОР: всё прИвосходно. Ортопед: плоскостопия – нет! Пятки достойны перехода в школу». Тут же нарисованы эти «достойные пятки». А вот уже накал страстей во врачебных записях: «01.12. Заболел ночью. Температура – 38,5. Большой насморк и ужасные боли в животе. Разлитые. Скоро разразился приступ аппендицита. В больнице лейкоциты хорошие». Подпись врача, лечение. Причем вполне адекватное.
Олеся, откуда ты знала названия препаратов? Так мне всегда было интересно всё, что связано с медициной! Запоминала, чем меня лечили, часами могла изучать свою амбулаторную карту, списывала, чертила, с мамой советовалась. Она у меня тоже врач – эпидемиолог. А еще в твоей семье медики есть? Да. Моя старшая сестра – офтальмолог, ее муж – травматолог-ортопед и хирург. Даже мои тети, мамины сестры, одна – физиотерапевт, вторая – кардиолог. А папа – военный. Правда, папе можно уже с чистой совестью диплом врача давать. И ты тоже решила стать врачом... Как-то получилось так, что с детства об этом мечтала. Мне всегда казалось, что это что-то такое недосягаемое, благородное, одновременно тяжелое и интересное и немножко священное. И почему-то всегда нравился ворох бумаг, подклеенных к моей детской карте, которую я очень любила раccматривать, ну и, конечно, покорял врачебный почерк, прочесть который никогда не представлялось возможным. Есть такой медицинский афоризм: «Врач пишет не для того, чтобы кто-то читал». И еще меня покорила плантограмма, которую мне в детском саду делали перед школой – чернильные отпечатки стоп на бумаге, чтобы выявить плоскостопие. Где ты сейчас работаешь? После окончания института работала в ортопедо-хирургической больнице, а сейчас по распределению департамента здравоохранения меня направили работать в детскую поликлинику, причем туда, куда я сама в детстве ходила. Меня, конечно, из врачей и медсестер почти никто не помнит, но я многих запомнила. Это такое необычное ощущение – раньше я была их маленьким пациентом, а теперь стала коллегой. Например, моя медсестра, которая со мной на приеме сидит, работает там уже 42 года, и, конечно, ее я помню. Когда мама приводила меня к хирургу, она вместе с ним была на приеме. А теперь она работает со мной. Почему – педиатр? С детьми ведь тяжелее работать, чем со взрослыми. Потому что всегда рассуждала так: чтобы взрослые были здоровыми, надо сначала, чтобы здоровыми были дети. А вообще я очень детей люблю. Мои пациенты – это детишки от самого рождения и до 18-ти лет. Так что получается, что я работаю и с детьми, и со взрослыми. Работать с детьми, разумеется, тяжелее, но интересней. Думать много надо, потому что маленькие говорить не умеют и не могут сказать, что и где у них болит, тут приходится полагаться на свои знания, интуицию, опыт и, конечно, на помощь Божию, поэтому и ответственности больше, чем в работе со взрослыми. А специальность почему выбрала такую – травматолог-ортопед? Она не очень-то женская. Да, специальность больше мужская, но именно ортопедом с детства я и хотела быть. Правда, я тогда еще не очень понимала, чем он занимается, кроме переломов, но лечить что-то подобное всегда хотелось. Впоследствии, уже во время учебы в университете, я поняла, насколько эта специальность интересная, одна из самых благодарных и тяжелых. Запущенные, нелеченные детские ортопедические заболевания, как и травмы, часто заканчиваются инвалидностью детей. А при правильном и своевременно начатом лечении дети поправляются и, вырастая, порой и не подозревают, что у них вообще что-то когда-то было не так. Работая честно, врачу трудно сводить концы с концами? Это очень болезненный вопрос, даже отвечать на него не хочется, просто скажу, что 80% держится на горении сердца, что и не позволяет оставить свою профессию. Не приходилось жалеть о своем выборе? Бывает, конечно, что руки опускаются и очень тяжело, но это как-то быстро проходит, весь негатив покрывается воспоминаниями о счастливых лицах родителей и детей, которым помогла и вылечила. Сейчас вспомнился день, а точнее ночь, когда я на пятом курсе университета дежурила во взрослой больнице в отделении общей хирургии. За ту ночь мы вдвоем с хирургом прооперировали девять аппендицитов – на это ушла вся ночь, и в шесть утра я смогла зайти только к одному пациенту, посмотреть, как он себя чувствует после операции и наркоза. Он сначала меня не вспомнил без маски, а потом узнал по голосу, потому что я с ним в операционной еще перед наркозом разговаривала. И тогда он сказал мне: «Спасибо, доктор». В университет я ехала, держась двумя руками за поручни, чтобы не упасть, потому что засыпала, стоя, но ехала очень счастливая. А как-то раз я опаздывала на работу, поймала машину, попросила довезти меня до поликлиники. Когда водитель узнал, что я в ней работаю врачом, то не взял с меня денег. Было так приятно! – Но трудностей ведь тоже хватает? – Да, помню и свой самый, пожалуй, грустный день. Я училась тогда на втором курсе, проходила практику. Это было летом в отделении детской реанимации. В одно утро к нам привезли глубоко недоношенного малыша. Не буду перечислять диагнозы, но ребенок был в крайне тяжелом состоянии, все понимали, что он умирает. Я от него почти не отходила, поворачивала, кормила через зонд, санировала, поправляла датчики. Малыш сам не дышал – он находился на искусственной вентиляции легких (ИВЛ). И вот вечером я всё доделала и ушла прилечь буквально на пару часов отдохнуть. Молодой доктор, дежуривший в ту ночь, пока никого рядом не было, специально отключил малыша от ИВЛ и от всех остальных аппаратов и трубок и ушел. Когда я встала и подошла посмотреть, как там ребенок, – было уже поздно. Я была в шоке, разбудила врача, устроила скандал. А врач ответил, что ему не хотелось глухой ночью вставать и писать посмертный эпикриз, типа, всё равно ж умрет – часом раньше, часом позже, какая разница! И это говорил врач, который должен спасать людей! Что, по-твоему, означают слова «честный врач»? Честный врач – тот, который лечит людей по призванию, то есть независимо от того, бедный или богатый пациент, добрый или злой... Раз уж врач выбрал себе такую профессию, то он должен любить каждого приходящего к нему со своими болезнями человека, потому что без любви к больному и самое лучшее лечение может не помочь. Когда нам говорили «напутствие» при выпуске, были сказаны миллионы слов, но навсегда я запомнила слова старенького профессора, который сказал: «Запомните на всю жизнь, доктора, у педиатра руки должны быть всегда теплыми, то есть добрыми, как и душа. Потому что ему Господь даровал науку врачевания не для себя, а для людей». Олеся, кто для тебя авторитет в твоей профессии? Для меня это святитель Лука Войно-Ясенецкий, хирург и святой, врач телесный и врач духовный, мощи которого покоятся в женском монастыре в Симферополе в Украине. К нему я специально ездила и просила помощи в получении моей основной специальности. И получила всё, что хотела, считаю, только его молитвами.
Иванна Хмельник
Оставить комментарий
|
||||||
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |