Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

О том, что с нами происходит...

№ 50, тема Юбилейный, рубрика Редсовет

...почему 50 — очень вовремя, и о тех, кто должен прийти

 

Протоиерей Максим Первозванский: Очень интересный вопрос: что происходит с создателями журнала «Наследник» в процессе создания журнала «Наследник»?

Ведь, если говорить о журнале, то одной из основных его целей является попытка с точки зрения Православия дать ответы на вопросы и проблемы, которые стоят перед молодым человеком. Можно ли сказать, что создатели журнала «Наследник» – от главного редактора до простых смертных – в ходе своей работы тоже задают себе какие-то вопросы и находят какие-то ответы? И сама по себе эта работа – не просто трансляция какого-то знания с вершины горы Олимп, а какой-то собственный поиск, который и отражается на страницах журнала? Думаю, что с нами тоже что-то происходит. Наша работа важна для нас не только с точки зрения того, что мы для других полезное дело делаем, плюс деньги зарабатываем – зарплату получаем, это важно для нас самих – это наш личный опыт, личные переживания.

 

Александрина Маланина: Вы знаете, когда я пришла в «Православную юношескую газету», на базе которой потом образовался «Наследник», это для меня было что-то такое очень несерьезное. Я училась тогда на первом курсе, и для меня вообще это была первая публикация – про то, как я на слете православной молодежи в первый раз в жизни встала на коньки. И вся статья была о том, как я падала. В десяти строчках – семь раз слово «падаю», – и вся статья. А сейчас для меня «Наследник» становится самым главным делом, возможно, главнейшим делом моей жизни, потому что это единственная довольно узкая колея, где я могу что-то сказать, не боясь, что меня исковеркают, не боясь высказать свое мнение и не боясь взять ответственность за эти слова. В другом месте я этого не могу себе позволить. У меня уже довольно много опыта в разных изданиях, и на телевидении, и на радио, и где угодно. Но только в «Наследнике» я ощущаю смысл своей жизни.

 

Артем Ермаков: Да, это важное наблюдение. Я уже много где успел напечататься до прихода в журнал, и прекрасно понимал, что такое «формат», «заказ»... Поначалу был уверен, что и тут меня будут ждать какие-то рамки, надо просто понять, где они, и не лезть на рожон. И вдруг оказалось, что ценностные рамки издания практически совпадают с моими собственными. Более того, не только я могу влиять на формат журнала, но и он меня со временем перестраивает кое-где. И это не уступка, не вынужденный компромисс, а развитие.

 

Анастасия Варчева: У меня, кроме Наследника, есть еще одна работа. В области политического пиара. Речи министра даже иногда достается редактировать, отчеты о государственных программах, программы правительства на будущие годы. Это очень интересно – быть непосредственно в курсе того, что делается во власти. И всё-таки та работа для меня – это просто любимая работа. А «Наследник» – это больше, чем работа. Это жизнь. Читая наши тексты, я развиваюсь. Каждая тема номера запускает и мою личную внутреннюю работу на ту же тему. Вычитывая наши номера как корректор, я переосмысляла понятие счастья, разбиралась, что такое справедливость и есть ли она, открывала для себя, что любое планомерное движение к цели – это серия микробросков (а я человек броска, а не планомерного продвижения, и, осознав это, я перестала бояться двигаться дальше, когда не получается добиться успеха сразу). Каждый номер для меня – это открытие чего-то важного в жизни, постановка вопроса и нахождение ответа, еще одна ступенька в глубину понимания, что такое жизнь и кто я.

 

Александрина Маланина: Я была в командировке в Бузулуке. И на встрече с читателями ребята меня спросили: «А какая Ваша любимая рубрика?» Я так, почесав затылок, говорю: «Ну, Технологии русского будущего». Потому что мне действительно это интересно. Потом подумала, говорю: «Моя родина Россия». Потом подумала: «Да и “Спутник”, вы знаете, хотя я и замужем уже, но как-то надо отслеживать». И в итоге, пока я отвечала, я перечислила все рубрики, но, правда, я их распределила в порядке важности для себя. И поняла, что все рубрики мне дороги, и я выкинуть что-то из журнала не могу.

 

Филипп Якубчук: Между прочим, некоторые вещи, которые прочитал в «Наследнике», уносишь с собой как-то не задумываясь. В определенный момент вдруг понимаешь, что это произошло. Я, например, прочитал в «Наследнике» статью про самурайский кодекс. Несколько лет уже прошло с тех пор, и я недавно увидел в магазине книгу с самурайским кодексом Бусидо. И пользуюсь этими советами по самодисциплине, достижению целей и воспитанию решимости. По-моему, если есть такой эффект, это определенный знак качества.

 

Анастасия Варчева: За те годы, что выходит журнал, не только мы другими стали, но и наши читатели. Изменилось и отношение к православной молодежи, ее воспринимают уже не как «этих православных», а как-то ближе, теплее.

 

Протоиерей Максим Первозванский: Изменился вообще уровень дискуссионности, уровень разномыслия по недогматическим вопросам. Дело в том, что по целому ряду проблем нет никакого официального мнения, зато есть громадное поле для дискуссий, реально существует свобода мнений. И это не будет вообще оцениваться с точки зрения «ересь – не ересь». Сейчас начали отличать действительно догматические вещи, которые неизменны по определению, и ту традицию, которая вокруг них наросла в конкретных исторических условиях.

 

Артем Ермаков: Номер «50» вообще очень вовремя появился. На дворе 2013 год, а новая эра русского православия начинается с празднования тысячелетия Крещения Руси, с 1989 года. Прошло четверть века – это время одного поколения. И когда проходит отрезок в 25 лет, наступает время подводить определенные итоги всем вообще, а не только журналу «Наследник».

 

Филипп Якубчук: Есть такое понятие – «диффузия веков», когда новая эпоха начинается не по календарю, а в связи с неким событием.

 

Артем Ермаков: Но меня несколько пугает наметившаяся в оформлении тенденция к минимализму: мы уходим от лица к рисунку, от слова к цифре. Это очень неправильное движение в целом. Это уже практически иконоборчество, если лик исчезает.

 

Василий Пичугин: На самом деле, всё наоборот. Это движение – не модернизация, а архаизация: мы от фотографии уходим к рисунку. Вот посмотри рубрику «Редсовет» в последнем номере. Вокруг стола восемнадцать лиц, которые художник нарисовал с любовью. Хорошо или плохо получились эти портреты – вопрос другой, главное, художник попытался выразить что-то глубокое, что он в нас увидел.

 

Филипп Якубчук: Модернизация, кстати, нас тоже коснулась. Вот сейчас мы просто сидим вокруг стола, а посередине коробочка лежит, и через нее говорит Артем, который в данный момент находится в Иркутске. Никто же не сомневается, что это именно ты говоришь, хотя мы тебя не видим и не можем потрогать, и вообще это жутковато иногда, когда раздается голос из коробочки. Вот тебе и движение от лика к цифре.

 

Василий Пичугин: Я по профессии историк и профессионально работаю с прошлым, хотя, конечно, я всегда смотрел и в окружающую нас действительность. Но благодаря «Наследнику» я стал больше смотреть в будущее. Этот классический принцип: «Мы изучаем прошлое, чтобы понять настоящее и увидеть будущее» – именно благодаря работе в журнале стал для меня делом всей моей жизни.

 

Филипп Якубчук: Я пришел в журнал консервативно настроенным юношей, а теперь я чувствую необходимость серьезных, глубоких перемен в своей жизни, в жизни общества, Церкви и того же журнала и по мере сил над этим работаю. Это как сообщающиеся сосуды: пока я делаю журнал, журнал делает меня.

Я сейчас могу построить интересные цепочки событий, исходящие из журнала в мою жизнь вне его. Через журнал я вышел на мастеров-плотников, которые стали моими друзьями и у которых я обучился азам плотницкой работы с топором, рубки деревянных домов. Интерес к деревянной архитектуре побудил меня выступить с докладом о деревянных клееных конструкциях на одной из студенческих конференций в МАрхИ. На этой конференции меня пригласили посетить мастерскую одного из лучших отечественных архитекторов наших дней Николая Белоусова, специализирующегося на деревянных домах. С ним я сейчас сотрудничаю по диплому. Николай Владимирович познакомил меня с Ириной Зоран, художницей и мастером современной росписи храмов. И когда я построю свой первый храм, я буду знать, кого приглашать его расписывать. Или другой пример, более опосредованный. Как-то по дороге в редакцию вблизи монастыря ко мне обратился опрятный человек с просьбой положить ему денег на телефон. Он дал мне номер о. Иоанна Корниенко, который затем привел меня в Климентовский храм, где я сначала поработал в качестве архитектора, а теперь здесь действует организованная при моем участии творческая площадка «Место действия», которая является такой же экспериментальной площадкой в приходе храма св. Климента, как «Технологии русского будущего» – в нашем журнале. Всё это очень важные части моего личного пути.

Работа в журнале стала эпохой в моей жизни. Номер 50 для меня – это не просто формальная цифра, это некий рубеж, который я переживаю внутри себя. Мои внутренние рубежи и рубежи в жизни журнала в чем-то синхронны. Журнал для меня – инструмент познания окружающего мира, работа в нем – исследование и поиск. Я рад существующей здесь творческой свободе. Я писал в основном о том, что меня самого по-настоящему интересовало в данный конкретный момент, это всегда горячий внутренний интерес. Поэтому, конечно, журнал очень влияет на меня. Я всегда имел свой личный интерес в работе здесь. Интервью для меня – скорее повод по делу встретиться лично с интересными людьми, чем самоцель. И эти встречи изменили мое мировоззрение, дали интересные знакомства, изменили мою жизнь вне журнала.

 

Артем Ермаков: Насчет консерватизма хотелось бы дополнить. Я себя считаю русским консерватором. Даже кандидатскую диссертацию защитил на эту тему. Но когда я очутился в журнале, мой теоретический консерватизм подвергся серьезному испытанию. С одной стороны, ряд «прогрессивных» околоцерковных деятелей, постоянно втягивающих тебя в дискуссию: «Ты же теперь журналист, ты на переднем крае борьбы с пережитками, с бытовыми трактовками православия, со злыми бабками у замшелых подсвечников…» Избегать таких дискуссий стыдно, а участвовать в них довольно тяжело, потому что простое перечисление традиционных ценностей, оказывается, ничего не доказывает, надо всякий раз искать новые, современные формы тому, что ты хотел бы сохранить и спасти.

А с другой стороны… Помню, какой шок я испытал на одном провинциальном епархиальном складе, когда совсем нестарая еще женщина без всякого подсвечника заявила мне, что я пытаюсь протолкнуть через ее склад «экуменический и обновленческий журнал», хотя бы потому что на обложке у нас девушка с непокрытой головой и легкими следами косметики на лице. Полчаса я ей объяснял про настоящих экуменистов и обновленцев (с которыми неоднократно полемизировал лично), но так ничего и не доказал. И добро бы такие упреки в адрес «Наследника» выдвигали только пожилые люди…

Консерватизм – это срединный путь между ломкой старого и неприятием нового. Там, где другие непримиримо ищут врагов, консерватор пытается найти связь и создать преемственность. Думаю, потому «Наследник» и продержался так долго, что в нем не было этих радикальных перекосов в ту или другую сторону. На мой взгляд, это большая заслуга главного редактора.

 

Протоиерей Максим Первозванский: Журнал «Наследник» заставляет не только работать душой (что от меня требуется как от священника), но и постоянно думать. Главное качество священника, как мне кажется, – это сопереживать человеку, попытаться воспринять его переживания как свои и как-то донести их до Бога и человеку ответить. То есть душа у священника постоянно работает. А вот мозги… часто, к сожалению, их работа не очень требуется. А журнал «Наследник» не дает моим мозгам заржаветь. Мне постоянно приходится сталкиваться с новыми и новыми интеллектуально-духовными вызовами. Почему я такое словосочетание употребляю? Потому что, конечно, мы всё время работаем на стыке духовных проблем, но таких, которые требуют часто не духовного, а именно интеллектуального, рассудочного ответа, ответа журналистского, ответа печатного. И это то, что заставляет постоянно быть в тонусе. Что заставляет думать, думать, думать…

 

Наталья Зырянова: Я считаю, что наш журнал – проект уникальный. Хотя бы исходя из того, каким образом он образовался. Он появился не потому, что собрались за столом большие умные дяди и решили: надо создать журнал – наболело. Я знаю «Наследник» с его младенческого состояния. Он вырос из тоненькой – в 8 полос – газеты, которую выпускали старшие школьники православных гимназий. И в ней больше двух лет не было ни одного (!) взрослого текста. Это было правилом. Ребята росли, поступали в вузы, газета росла – и содержательно, и внешне. Я бы сказала – пухла, в какой-то момент ее пришлось посадить на скрепку. А потом нас отметил Святейший Патриарх Алексий II и сказал, что газета уже достигла формата журнала. И вот тогда мы и переформатировались. И во многом переродились, и внешне, и содержательно. Появились взрослые тексты. Иногда – на мой женский взгляд – даже слишком заумные.

Но, что интересно, ведь у нас полредакции – штатных и внештатных – это те, кто начинал еще в газете. Ребята закончили вузы и вернулись. Уже в новом качестве, уже специалистами, и работают на равных с теми, у кого когда-то учились. И вот недавно мне по почте пришло сообщение, что «Ира рвется в бой, дети подросли, и она снова готова сотрудничать». Так ведь Ира из тех, первых, еще из школьников. А уже – дети подросли... И она же писала сначала о своей учебе, о поездке в Грецию, которая для нее стала судьбоносной, потом о том, что она – невеста, потом – молодая жена... Что она сейчас напишет? Готова поспорить – что-нибудь о материнстве. По статьям отдельных авторов в нашем журнале можно прослеживать их жизненный путь. Выходит, мы с «Наследником» не то что как-то взаимно влияем друг на друга, мы проживаем жизнь вместе. И думаю, что работа в нашей редакции для многих ребят и девчонок (которые периодически уже со своими детьми приходят на редсоветы) – это целая веха.

 

Артем Ермаков: Я думаю, никто из тех, кто начинал работу над журналом, не предполагал, что проект окажется долгосрочным.

 

Протоиерей Максим Первозванский: Одновременно с нами появилось несколько журналов, но на текущий момент мы – единственное общероссийское православное молодежное издание.

 

Артем Ермаков: Помню, когда, наконец, вышел первый номер, меня охватило чувство разочарования: тоненький, на скрепке, черно-белый с нелепыми цветными элементами, нечеткими фотографиями, с наивно-радикальными текстами. Казалось, что он навсегда так и останется «гадким утенком». И уже значительно позже пришло понимание того, насколько ценным, редким и легко утрачиваемым преимуществом является такая вот наивная подлинность. Через полтора года журнал стал цветным. А через два – фактически глянцевым. Но при этом началась долгая изматывающая борьба с искушениями гламура, и какая-то часть первоначальной непосредственности оказалась утрачена. Прошло еще несколько лет, и первые глянцевые номера 2007 года стали казаться классикой. Нас постянно упрекали, что мы скатываемся в лакировку, в кич, в беспроблемность…

 

Филипп Якубчук: На самом деле, это очень большая ответственность, потому что сейчас у нас есть потенциал, есть уникальная ниша, которую мы пытаемся заполнить и которую обязательно займет кто-то другой, если мы не будем в ней успешны. Один «Наследник» заполняет эту нишу на какие-то считанные проценты. Я не берусь сказать, на сколько именно, но есть ощущение, что, даже оставаясь в рамках одного журнала, нужно работать шире. Есть столько разных тем, которых мы вообще не касались. Ведь православие – вообще удивительная религия: она полностью построена на парадоксах. Вот что ни возьми, везде парадоксы. И в этом неисчерпаемый интерес для творчества. Атеисты говорят, что человек – это животное, люди с другими взглядами утверждают, что мы все – боги, нам всё можно. А мы говорим: «Нет, мы и то, и другое сразу». И куда ни ткни, везде парадоксы. И в этом неисчерпаемый интерес для творчества и для журнала.

 

Протоиерей Максим Первозванский: Для того, чтобы мы сумели охватывать более широкий круг проблем, актуальных для современного читателя, в журнале обязательно должны появиться новые люди. Если этого не произойдет, ничего не выйдет.

 

Василий Пичугин: Эта проблема всегда перед нами стояла, но всегда и в редакции, и на страницах журнала появлялись новые люди. Так что придут они. Должны прийти.

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru