Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Кроме пряников

№ 36, тема Судьба, рубрика "Наследник" едет к вам

Справка:
Ту?ла впервые упоминается в документах в 1146 году. Это важнейшая крепость на юге от Москвы в XVI–XVII веках. Путевое расстояние от центра Тулы до центра Москвы – 185 километров. С XVII по XXI век Тула– важнейший оружейный центр России. Население города – 496 тысяч (32-е место в России по численности населения).


Перед поездкой в Тулу спрашиваю у знакомых: кто там был, что видел, на что обратить внимание. Оказалось, мое окружение на четверть состоит из туляков. Все они давным-давно в Москве.
– Паш, ну что заставило тебя уехать оттуда?
– Я тут не особенный, а наоборот, как все – работы нет. На заводе все занято, в очередь встают на рабочие места. Пряники идти печь? А семью мне как кормить, родителям помогать? Нет ничего хуже, чем мужик без работы. К тому же, там все позакрывалось в 90-е: и детские сады, и стадионы, театр кукольный так и не достроили. Не удивительно, что спортсменов в городе нет совсем. Уже поколение выросло, которое стадион только по телику видит! Ты расскажи потом, когда съездишь, – может, что изменилось к лучшему?


Справка:
После перестройки все предприятия военно-промышленного комплекса оказались в глубоком упадке. Ситуация начала улучшаться в конце 90-х. В настоящее время 14 предприятий города и области входят в состав госкорпорации «Ростехнологии».


Следующий шаг – изучаю сайт Тулы. Вот, например, названия статей: «Воруют: на улице Новомосковской похищены два мусорных бака». Интересно, полные или пустые? Или так: «Разведение сорной травы: дорого!» А вот тут, на форуме, парень-туляк пишет: «Требуется работа, все равно, какая, главное, чтоб платили достойно, со всем справлюсь, пишите в личку». Ему отвечают: «Предлагаю работу: делать москитные сетки. 15 рублей одна сетка». Он пишет: «Ищу любую работу, кроме делания москитных сеток». А есть в ЖЖ одного туляка фото: перетяжка на улице: «Райффайзен банк. Мы отрылись!» И сугробы кругом.
Теперь в Покровский монастырь – к Матронушке. «Матушка Матронушка, еду на твою родную землю, помоги увидеть и услышать все, что нужно, никого не пропустить мимо сердца».


Справка:
Святая блаженная Матрона Московская (1885–1952) – выдающаяся подвижница, просиявшая в Русской Православной Церкви в ХХ веке. Будущая святая родилась в обычной крестьянской семье, где, кроме нее, было трое детей. Девочка от рождения была слепой, но уже в детстве обладала даром предвидения и исцеления. Матрона всю жизнь помогала людям, не отказывая никому. Она предсказала собственную смерть, и в последние три дня своей жизни принимала у себя всех желающих. Место захоронения Матроны на Даниловском кладбище стало местом неофициального паломничества. В конце 1990-х годов ее мощи были перенесены в женский Покровский монастырь.


«В Тулу со своим самоваром не ездят», – вспоминается мне пословица, когда я выхожу из электрички на вокзальную площадь. Она сама похожа на большой самовар, по краям которого – пряники.
От малюсеньких до огромных, с разными начинками, зайчики и матрешки соблазняют одним своим видом. Мне так и мерещится, что какой-то зазывала кричит: «Пряники печа-а-атные!». Пройти невозможно. Держишь в руках такой пряник, а он тяжелый, ароматный, стоит копейки, а работы в нем сколько? Разламываешь, а у него медовый дух с ума сводит, и понимаешь, что это – настоящий. Из муки и яблок, какой-нибудь Марьиванной сделанный. Надо закупить всем своим, столичным.

 

Cправка:
В этом году тульскому прянику исполняется 325 лет. Впервые он упоминается в писцовой книге в 1685 году. Все тульские мастера пекли пряники по своим уникальным рецептам, которые хранились в строгой тайне. Ни один из мастеров никогда не пользовался гирями, на которых написан вес, чтобы «шпионы» не могли вызнать, сколько по рецепту требуется муки, меда и т.д. Вместо гирь использовали камушки, кусочки железа. Опять же, от «шпионов» их держали в укромном месте под замком.


Забегаю в магазинчик на Октябрьском проспекте.
За деревянным прилавком с самого утра шепчется очередь. Бабули берут классические – с яблочной начинкой, а кто помладше – выбирают с экзотическими фруктами и шоколадом.
– А покажите, пожалуйста, вон тот самовар. На сколько он литров? – спрашивает мужчина.
– Этот, расписной? На два. Только имейте в виду, что он реставрированный. У нас мастера по деревням ходят, выкупают старые самовары, реставрируют, расписывают, новые провода ставят. Те, что сейчас делают, никуда не годятся. Металл в Китае закупают, а он там негодный, проводка горит сразу, железо окисляется. Вот и приходится старые реставрировать.
Слушаю, а для себя отмечаю, что маленький самоварчик в цене может доходить и до пяти тысяч.


Справка:
Самова?р – устройство для кипячения воды и приготовления чая. Первоначально вода нагревалась внутренней топкой, представляющей собой высокую трубку, наполняемую древесными углями. Приборы такого типа давно были известны в Китае, но не служили для приготовления чая.
Родина самовара в России – Урал. Первый тульский документально зафиксированный самовар изготовлен в 1788 году братьями Иваном и Назаром Лисицыными на улице Штыковой в первом в городе самоварном заведении. В 1912–13 годах в одной только Туле было 50 самоварных фабрик, которые выпускали около 660 тысяч самоваров в год. В настоящее время изготовлением и продажей самоваров занимается машиностроительный завод «Штамп», бывший Тульский патронный завод (параллельно выпуская снаряды для артиллерийских систем залпового огня «Смерч» и «Град»).


Так что же это за город такой – Тула? Сказочная быль или современная явь России? Я иду к тульскому Кремлю, вспоминая электронные карты. И само воспоминание об Интернете отмирает, а компьютер становится небылицей, когда я смотрю на эти улицы с низкими старыми домами.
Центр Тулы выстроен, наверное, после войны из красного и белого кирпича и выглядит очень симпатично. Нет дурацких безликих многоэтажек. И мне почему-то представляется, сколько человеческой работы вложено в эти дома – ведь каждый кирпичик нужно положить вручную, чтобы жилось уютно, хорошо, – и от этого становится теплее.
По главным улицам идти спокойно, и я сворачиваю в арки, смотрю дворики, заглядываю во все попадающиеся подворотни.
Чем ближе к Кремлю, тем ниже домики, тем старше и хуже постройки. Закопченный, осыпающийся кирпич, бурьян выше меня ростом, и сараи. Ветхие и подновленные, деревянные и металлические, похожие на гаражи, сараи. А еще дрова. Где-то – уложенные в аккуратные поленницы, где-то – сваленные кучей... Дрова в большом городе – оказывается, это актуально для шагнувшей в третье тысячелетие России.
Зато меня не покидает радостное состояние. Этот самобытный, удивительный город, где в центре Кремля лежит легендарная подкованная блоха, шевелит что-то в моей душе.


Справка:
Первые критики рассказа были уверены, что вклад Лескова в это произведение минимален – он лишь пересказал народную легенду. На самом деле, Лесков при создании собственного рассказа использовал народную поговорку тульских оружейников: «Англичане из стали блоху сделали, а наши туляки ее подковали да назад отослали».

После Кремля тороплюсь в Щегловскую Засеку – именно в этом сказочном месте расположился один из крупнейших оборонных заводов нашей страны – Конструкторское бюро приборостроения (КБП).
Когда я собирала о нем информацию, наткнулась на интервью с одним из создателей легендарного пистолета ГШ – А. Г. Шипуновым: «Если видите на корабле, самолете, БМП автоматическую пушку, не задавайте глупых вопросов о разработчике. Разработчик – КБП». Впечатляет?! И ведь не только у нас в стране, а еще в Европе, на Ближнем Востоке, в Южной Америке, Вьетнаме, Китае, КНДР и других странах используют разработки и готовую продукцию тульского бюро.


Справка:
Предприятие занимается разработкой управляемого оружия для сухопутных войск. скорострельных пушек и систем ПВО ближнего радиуса действия. В КБП разработаны следующие системы:
– скорострельные авиационные и зенитные пушки ГШ (разработчики – конструкторы Грязев и Шипунов): ГШ 30-1, ГШ-23, ГШ-6-30;
– противотанковые ракетные комплексы «Фагот», «Конкурс», «Метис», «Корнет»;
– артиллерийские и танковые системы управляемого ракетного вооружения «Кастет», «Бастион», «Свирь»;
– управляемые ракетные снаряды «Китолов» и «Краснополь»;
– комплекс вооружения БМП-3, БМД-4;
– ракетно-артиллерийские комплексы «Тунгуска», «Каштан».
Ныне основной продукцией предприятия является зенитный ракетный комплекс «Панцирь», пользующийся спросом на зарубежных рынках.


Иду в отдел кадров за официальной информацией. Любезный начальник, Светлана Николаевна Романова, рассказывает мне, что из 6000 сотрудников 1300 – те, кому нет 35 лет (по закону РФ – официальный предельный возраст молодежи). Говорит, стараются набирать молодых людей после училищ с хорошими отметками и биографией, что рабочие со средним образованием могут на льготных условиях получить высшее, а некоторые и второе высшее, поменять специализацию. О том, что есть санатории и свои детские сады, что в данный момент очень актуально из-за бума рождаемости. Да-да, бум – он и в Туле бум. О том, что пришедшим из армии платятся «подъемные» помимо зарплаты в течение года, всем молодым специалистам выплачиваются премии в размере оклада. В общем, молодежью занимаются, стараются привлечь и удержать.
– А много людей от вас в Москву работать уезжает?
– Вы знаете, вот уже несколько лет меньше ездить стали. И здесь неплохо можно заработать. Особенно семейные одумались: тяжело мотаться туда-сюда. Да и потом, именно наш завод легче всего переживал кризисы. Уж что-что, а на оружие заказы всегда были... Вот познакомьтесь: Оля Рябова и Аня Канищева – наша гордость, победительницы конкурсов, инженеры.
Стоят девушки, одна другой краше, стесняются, на виду быть не привыкли. Обе закончили факультет кибернетики ТулГУ.

Аня:
– Интересно работать. К нам не относятся как к глупым детям, а наставники (они у каждого молодого специалиста есть) всегда подскажут, заставят обдумать что-то. Я чувствую, что делаю что-то глобальное. На стажировку за рубеж поехала бы, интересно, а насовсем – нет.
У меня тут отец работает, брат, мать, все друзья... куда я от них уеду?
Оля:
– Тут можно самореализоваться. И твоя идея не повиснет где-то на бумаге, а будет изучаться, у нас есть даже свой патентный отдел, много придумываем.
– Девчонки, а о чем мечтаете? Начальниками хотите быть? Или изобрести что-то новое?
 – Да у них и так полно изобретений! – вмешивается куратор Галина Александровна. – Вот Олиной программой на заводе многие пользуются, да и за пределами завода. А ведь ей всего 25!
– Я тоже в директоры не мечу, мне кажется, это скучно, а вот отладку сделать было бы здорово, – вторит Аня.
Я в своем блокноте слово «умницы» подчеркиваю уже пятый раз.
– А как ваши друзья относятся к тому, что девушки, хрупкие, красивые, сидят целыми днями среди мужчин за компьютерами, расчеты производят...
– У нас примерно поровну мужчин и женщин. А у молодых специалистов – 437 девушек и 634 парня, – успевает вставить куратор.
– А чего друзья? – удивляются обе. – Друзья все тоже здесь работают. Так даже кажется иногда, что не бюро это, а семья. Те, с кем я в детском саду была, с кем в школе училась и во дворе играла, потом с кем в университете была – все здесь. Знакомые наши, друзья родителей. Тут все свои.
К нам в кабинет входят парни, тоже молодые специалисты и тоже победители конкурсов – Алексей Савилов и Иван Коженов.

– Ребята, что вам нравится и не нравится в вашей работе?
Иван:
– Здесь много новой, интересной, редкой техники, приборов. Можно реализовывать разные задачи. Бывает, конечно, когда долго не получается что-то, надоедает. Но это проходит.
Леша:
– Я только недавно закончил аспирантуру. Такой период в жизни, когда надо оглядеться, переоценить ситуацию. Нет, за рубеж я не собираюсь. Мне здесь нравится.
– А зарплата устраивает?
– По городу у нас одни из лучших зарплаты, и завод имеет свою марку, нашим работникам легко кредиты дают, знают, что тут без задержек выплачивают. Мы же не бюджетное предприятие, – в какой уже раз подсказывает куратор.
– Нет предела совершенству, – обтекаемо говорит Ваня, остальные скромно отмалчиваются.
Справка
Зарплата в КБП – около 20000 рублей. В целом по Туле средняя зарплата – 14000 рублей. А на знаменитом Тульском оружейном заводе, который так и не может выбраться из кризиса, несмотря на все государственные вливания, средняя зарплата – 9000 рублей.

Уже пересекая парковку, пытаюсь сосчитать ряды автомобилей сотрудников. Долго иду, машин много, сбиваюсь со счета и радуюсь. Судя по парковке, автомобиль здесь уже не роскошь.
Я запланировала встречу с православными молодыми тульчанами и ожидала увидеть строгого седовласого батюшку, окруженного хорошими домашними девочками. Храм встретил меня... детской площадкой и толпой резвящихся детей. Батюшка оказался молодым, а домашних девочек я так и не увидела. Красивые девушки что-то оживленно обсуждали, поглядывая на ребят. Одна из них, Катя, рассказала, чем живет молодежь:
– Мы выросли из воскресной школы, а идти некуда! В городе не так много мест, где можно чем-то заняться. Только клубы и дискотеки. Ну, сходишь раза три, а потом скучно становится.
В институте народ не раскачаешь на что-то, а мне хотелось деятельности. И я оказалась не одна такая. Поэтому мы вернулись в воскресную школу и придумали, что делать дальше.
Сейчас мы играем в театре, сами пишем сценарии и занимаемся постановкой. У нас есть такие таланты!
Со спектаклями мы выступаем в больницах. А после одного выступления в детском доме несколько человек так прониклись судьбами малышей, что теперь волонтерами там помогают.
Отец Вячеслав, хоть и молод, а уже четырнадцать лет занимается с молодежью.
– Да, – подтверждает батюшка. – С 1996 года. Когда меня назначили председателем молодежного православного движения, я был ровесником тем, кого надо было воцерковлять. И совершенно не представлял, как это делается. Тем более, что я воспитывался в глубоко традиционной православной семье. У нас в роду все мужчины – священники. И мой брат, и отец, и дядя, и дед, и прадед... Наш священнический род насчитывает уже 400 лет! И вот я приношу домой кассеты Гребенщикова, начинаю их слушать, потому что их слушает молодежь и говорит, что через него можно воцерковиться. Моя семья пришла в ужас! А работа с молодежью требует нового взгляда, гибкости и особого подхода. И здесь дело даже не в разнице в возрасте, а в желании понять.
– А сейчас какие основные трудности в работе с молодежью?
– Пассивность молодых людей. Молодой человек не против, в принципе, что-то делать, не против, чтоб его направили. Но есть какая-то внутренняя лень. Разжечь сложно. Правда, если уж он загорается, тогда его сложно остановить.
Вопрос всегда в нас самих! Мы сами ничего не хотим преодолевать – на сегодня, пожалуй, это главная проблема.
– Почему у вас возле храма детская площадка? Я так поняла, что в Туле всего две площадки: одна возле Кремля, утопленная в огромной луже, вторая – здесь.
– У нас на территории в течение всего дня – дети. Глобальная задача – их надо чем-то занять. И мы построили песочницу, качели... Здесь нет зоны отчуждения, и в хорошую погоду около ста детишек приходят сюда играть: на территории храма не ездят машины, не пьют и не курят, нет бродячих собак. Эти банальные вещи – очевидные плюсы в глазах неверующих людей. Но плоды больше, чем это видно на первый взгляд. В поле зрения ребенка – церковь, он воспринимает ее органично. Утром детки идут на причастие, вечером – на помазание, слушают звон колоколов... А вы еще не все видели! У нас и спортзал есть! Молодежь в воскресной школе занимается музыкой, есть театральный кружок...
В этом кружке побывать мне не довелось, зато я узнала, что такое театр-студия «РИСК». Он расположился в шестом корпусе ТулГУ. Жду при входе руководителя театра – Геннадия Олеговича Крестьянкина.

– Что, опять собираться будете? – сердито и подозрительно спрашивает меня женщина-охранник.
– У меня там встреча...
– Ага, все вы так говорите, а потом завываете... Бегают, голосят, свет выключают... Ну разве в приличных местах так делают? Вот пойду в другой корпус работать, там никто не собирается. А сюда еще поискать человека нужно, у кого нервы крепкие...

– Геннадий Олегович, не странно устраивать театр в политехническом институте?
– Наоборот! Когда у людей одни формулы да уравнения перед глазами, нужен выход эмоциям. В технических вузах процветает творчество!
– Раз молодежный театр, значит, актерский состав – молодежь?
– Да! Только есть и вечные студенты, – как пришли тридцать лет назад, так и не уходят.
Особенность нашего театра не в молодежном составе. «РИСК» расшифровывается как «Ребята, ищущие свое кредо». Приходят маленькими, зажатыми, но на сцене раскрываются, вырастают в личность. Ребята театральные дневники ведут... Да интересно это все, понимаете? Все делаем сами: шьем костюмы, делаем декорации, даже зал убираем сами. Зато никто не может повлиять на нас извне. Театр живет своими внутренними соками. Иначе он теряет душу, превращается в здание со странными людьми.

– Предположим, ни таланта у меня, ни голоса, а  играть хочу. Возьмете меня к себе?
– Да. Таких как раз большинство. Талант вообще вещь дефицитная, сложнодобываемая. Возьмем, конечно. Научим. У нас же занятия проводятся и по актерскому мастерству, и по сценической речи, и по хореографии... А иначе как же мы играть будем?
– А как складывается судьба актеров?
– Да по-разному складывается. Кто-то находит себя на театральных подмостках, поступает в театральные вузы, уходит в кино, уезжает играть в московские театры. Кто-то отходит от сцены, но не перестает интересоваться этой жизнью.
Знаете, мы тут пригласили всех, кто когда-либо играл в «РИСКе», поучаствовать в спектакле. Некоторые люди восемнадцать лет не играли, а на сцену вышли – все вспомнилось, старые механизмы начали работать! Даже тексты помнят!
Вот у нас в этом году юбилей – театру исполняется 30 лет. Будем играть самые лучшие спектакли за всю историю «РИСКа». Приходите! Это надо видеть!
Поздним вечером сажусь в маршрутку. Водитель гонит, и полупустой микроавтобус подлетает на стыках бетонного шоссе. Дорога плохая, хоть и ведет к сердцу России. Сожалею, что не смогла в Себино к Матронушке заехать на поклон. В Москве легче к ней зайти, оказывается.
– Девушка, а вы на работу едете? – отрывает меня от раздумий сосед.
– Нет, наоборот, с работы.
– А я вот мечтаю, что выйду на пенсию, не надо будет мотаться туда-сюда. Осяду в Туле. Народ у нас там хороший, живется легче, когда лица знакомые.
– Так вам до пенсии сколько? – разглядываю я привлекательного молодого мужчину.
– У нас пенсия ранняя.
Военный, догадываюсь я, и радуюсь, что мужчина в расцвете лет вернется-таки в родной дом.

Александрина Маланина, Василий Пичугин
 

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru