православный молодежный журнал | ||||||
Настоящий реализм
От искусства мы с детства ждем правдивого изображения действительности. Мой портрет обязательно должен быть максимально похож на меня, иначе какой это портрет? Фотограф, снявший пейзаж, оказывается для нас еще более правдив, поскольку лишь фиксирует то, что есть в жизни. И, конечно, мы не просто хотим, а требуем правдивости от любого режиссера, снявшего фильм о Великой Отечественной войне. На самом деле, ни в одном из трех случаев никакой копии реальности мы не получаем и получить в принципе не можем. А что тогда? Наша жизнь состоит из бесконечного множества впечатлений. Допустим, художник решил запечатлеть какое-то из них. Получится своего рода моментальное фото. Форма не важна: можно сделать это «фото» словами, можно красками, можно компьютерными пикселями. Однако будет ли оно правдиво, реалистично отражать то, что на нем изображено? Где предел фокусировки? Можно ведь изобразить всё на уровне атомов – некий хаос точек, – говоря о том, что это и есть мгновение. Произведение искусства, как и любое существо, – это не просто множество отдельных частей, но и целое. Как бы художник ни пытался убежать от этой целостности, у него не получится. Художник не может только изображать атомы. Он должен уловить нечто их связывающее. Среди хаоса, каким может быть начальный этап творчества, должно родиться нечто целое, связывающее вещи друг с другом. Как изобразить это целое? Только с помощью символа. Жизнь каждого человека распадается на бесконечное множество мгновений. За свою жизнь он может измениться до неузнаваемости, хотя, конечно, всегда что-то есть постоянное. Сравните, например, условного Петра Иванова в возрасте одного месяца и в возрасте пятидесяти лет. При взгляде со стороны это два совершенно разных человека – как по внешности, так и по социальному опыту. Тем не менее это один и тот же Петр Иванов. Имя человека сохраняет его образ и идентичность. Правда в искусстве возникает тогда, когда улавливается это целое, связывающее отдельные атомы вместе. Это чудо, когда из отдельных звуков вдруг рождается слово, мысль. Вне символического пространства невозможно обрести смысл. Например, вставляют нам в фильм о войне кадры кинохроники, на которых Сталин, Рузвельт и Черчилль, улыбаясь, жмут друг другу руки, или братающихся американских и русских солдат. Зачем делается эта вставка? Чтобы придать фильму больше достоверности? Как бы не так! В обоих случаях мы имеем дело с символическими действиями, смысл которых может быть сколь угодно глубок: от банального утверждения дружбы России и США на все времена до прояснения космического характера диалектической связи между враждой и дружбой с использованием архетипов правителей или воинов. Несколько лет назад Кареном Шахназаровым был снят фильм «Белый Тигр» по повести Ильи Бояшова «Танкист». Этот фильм резко выделяется на фоне постоянно пополняющегося потока фильмов о войне. На первый взгляд, в нем всё – неправда. В исторической реальности мистического танка «Белый Тигр», который никто не мог подбить, не существовало, как не существовало и чудесным образом ожившего (после 90-процентного ожога) механика Ивана Найденова, потерявшего свое настоящее имя, но обретшего новую веру в Танкового бога и новую цель жизни – борьбу с этим страшным танком. Но художники – и Бояшов (автор повести), и Шахназаров (режиссер), и Бороднянский (сценарист) – с помощью символа «Белый Тигр» (ведь, по сути, если выражаться математическим языком, это мнимая величина) сумели нам показать Целое – Войну. Ту Войну, о которой нам ничего не могут сказать создатели подавляющего большинства военных кинофильмов. Причем авторы фильма сумели создать еще более символическое произведение, чем автор повести. Мы с вами так привыкли к изображению войны как бесконечного боя, что совершенно забыли, что ВОЙНА – это в первую очередь сражение духовное. А это сражение не прекращается никогда – даже когда в материальном мире война официально объявлена законченной. И то, что именно этот фильм Россия послала на Оскар в 2013 году в преддверии новых войн XXI века, свидетелями которых мы с вами уже являемся, показывает, что символическое мышление есть не только у Карена Шахназарова, но и у представителей нашей элиты. Символ и есть орудие, с помощью которого можно уловить и изобразить целое. Что такое целое? Любое понимание, анализ требует расчленения, а целое нельзя дробить. Оно всегда должно быть целым, быть самим собой. Целое присутствует в символе, который при этом как указывает на это целое, так и соединяет с ним. Крест – ведь это не только знак креста, но и нечто большее. Казалось бы простой вопрос – что такое символ? Но ответить на него сложно. Это как спросить: что такое правда? Или – что такое любовь? Любовь – больше, чем просто хорошее отношение. А правда – это ведь не только то, что соответствует действительности. Правда – это всегда нечто большее. Так и символ – это не только знак. Символ указывает и являет то, на что указывает. Поэтому символ, как, например, крест, всегда полон чудотворной силы, хотя можно и попытаться его представить как просто знак – крестик. Символ – это точка, из которой может родиться целый мир.
Современная цивилизация пытается обойтись без символа, подменив культуру виртуальным пространством, в котором место сакрального занимает пустота. Мир пустеет. Из него уходит любовь, искусство. Остается набор цифр, который мы воспринимаем как красивую картинку на экране монитора. Но без символа нельзя прикоснуться к первозданной красоте мира.
Из книги Александра Зверева «Прасимвол» Когда человек спит в дупле дерева или пещере, он почти ничем не отличается от животных. Лишь благодаря двери пещера становится домом. Конечно, дом начинается с очага, однако и без двери дом невозможен. Поэтому дверь в жизни человека появляется тогда, когда возникает жилище. В каком-то смысле с сооружения двери и начинается архитектурное творчество человека. Ведь все остальные элементы – стены, потолок, крышу – человек может обрести уже в готовом виде. Дом без дверей – это не дом. Поэтому дверь – ключевой элемент дома, подобно тому как врата – важнейший символический элемент града. Дверной проем, арка дают возможность войти и выйти. Затворенные врата актуализируют цельность дома, целостность и самодостаточность. В своем исходном и двояком значении дверь есть не только проем (пробел, брешь в границе), но и то, что его закрывает. Этим дверь отлична от арки. Будучи феноменом перехода через границу, она связывает пространства вещей. Причем двояким образом: отпирая и запирая границу. Дверь как символ соединяет, в ней смыкается внутреннее и внешнее. Как символ она двулика, обладает способностью закрывать и открывать. В момент перехода, то есть в тот момент, когда ты уже там, так как перехода нет, актуализируется символ как единство «здесь» и «там». Две двери во вратах – это вход и выход. Дверь фиксирует точку перехода из одного в другое, границу между мирами, между внутренним и внешним, именно это определяло ее богатое символическое значение в истории культуры. С одной стороны, дверь ведет в дом, а человеческое жилище – это образ космоса, прекрасного упорядоченного пространства. Всё же, что лежит за дверью, – хаос, тьма, опасность. Выход за дверь уподобляется тяготению к смерти, грехопадению. За дверью лежит смерть, грех, вход в дом – спасение, возвращение в рай. Открытые двери – двойственный символ. Это и грехопадение, и возвращение в рай. Закрытые двери также – это и недоступный вход в рай, и цельность, неприступность града. Амбивалентность двери проявляется в том, что она может служить как символом Богоявления, так и грехопадения. У врат обитают влюбленность и любовь, проституция и девство. Массивные двери защищают от врагов, от прямого вторжения хаоса, смуты в дом, в порядок. То есть символизм двери обусловлен был ее функцией. Одновременно и простой занавес может символически выполнять ту же роль барьера, экрана, занавеса, скрывающего либо являющего то, что есть. Дополнительным символом сокрытия, защиты является засов, замок. Замок отделяется от двери как дополнительная функция и еще одно ответвление изначального смысла символа. Однако не только в защите смысл двери. Открытые райские двери символизируют тождество, констатируют тот факт, что мы «уже там», в раю, хотя остаемся здесь. Открытые двери – это Богоявление и возвращение в рай. Перспективный портал готического или романского собора также развивает тему Богоявления. Неслучайно центральный образ врат, Majestas Domini, символизирует Богоявление и Страшный суд. Схожий по смыслу образ Христа Вседержителя «Спас в силах» занимает центральное место в традиционном русском иконостасе. Христос восседает на престоле в окружении сонма ангелов «Сил Небесных».
Александр Васильев
Оставить комментарий
|
||||||
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |