Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Письмо санинструктора

№ 2, тема Мужество быть, рубрика Родина

Наш самоходный артиллерийский полк наступал вместе с танкистами. Мы мчались вперед, прижимаясь к горячей от солнца и стрельбы броне. О своем виде не буду говорить — вся пыль и грязь с гусениц летели на меня. С левого фланга противник открыл по нам огонь из нескольких пушек, но самоходки благополучно проскочили под огнем и, развернувшись, стали бить по пушкам противника. Противник открыл огонь и с правого фланга. Что тут делалось! Бойцов-самоходчиков и танкистов много, а из медработников я одна. Раненые падали, и во всех концах раздавались голоса: «Нина, помоги, оттащи». Я совсем забыла, что и меня могут ранить, соскочив с брони, я забегала, стараясь скорее перевязать всех раненых и оттащить их в укрытие. Командование обдумывало, как удобнее и выгоднее провести маневр. Если отходить назад, противник будет бить по жалюзи и бензобакам, а оставаться тут невозможно — две самоходки уже горели. Я перевязывала обгорелых водителей. Принято было решение: отвести самоходки в сторону и зайти немцам в тыл. Легко раненных посадили на самоходки, а тяжело раненных оставили со мной. Другого выхода не было.

Я перетащила пятнадцать раненых в подвал одного сарая. Подбинтовала их. Делая уколы, я вспомнила, что самоходки ушли и со мной не осталось ни одного здорового бойца, а противник в трехстах метрах. Я подумала, что все-таки надо вести наблюдение, взяла у одного танкиста бинокль и выбежала со своим автоматом из сарая. Напротив был какой-то блиндаж. Я не знала, есть ли там кто-нибудь, решила на всякий случай проверить. Что это был за момент, когда я спускалась в блиндаж! Сердце отчаянно билось, и в голове — тысяча мыслей. А вдруг меня убьют, что тогда будет с ранеными? Они останутся одни, и их тоже убьют. Много передумала я в эти секунды. Но идти надо было. Опасности здесь не оказалось. В блиндаже прятались от обстрела три гражданских немца и две немки. При виде меня они подняли руки. Мне надо было только проверить, нет ли у них оружия. Проверила, ничего не нашла и побежала назад. Немецкий снайпер, наверно, меня уже раньше засек. Когда я перебегала улицу, он стал бить из-за камня. До ранения я служила в пехоте, знала, как и где надо маскироваться, где пробежать, где упасть и пролежать минутки четыре, а потом бежать в противоположную сторону. Я сама была снайпером раньше, так что легко запутала этого снайпера. В общем, добралась до подвала. У раненых все было хорошо.

Я ждала, когда стемнеет и, пользуясь темнотой, к нам подойдет санитарная машина. Маскируясь во дворе за сараем, я вела наблюдение за противником, который каждую минуту мог подойти сюда. Потом я забралась на крышу и наблюдала из-за трубы. По дороге недалеко от нас отступали немцы. Они бежали во весь рост, не пригибались, а мне не из чего было стрелять на такое расстояние — ни «Максима» не было, ни «Дегтярева». Вдруг вижу: справа, в тылу у меня, кто-то ползет. Соскочила с крыши и притаилась, но увидав, что это наш боец, подошла к нему. Это был пехотный разведчик с ручным пулеметом. Я стала просить его, чтобы он прогулялся очередью по дороге, которой отступали немцы. Он не соглашался, говорил, что у него специальное задание и ему нельзя отвлекаться на пустяки. Я вижу, что он напускает на себя чересчур много важности, и мне ужасно досадно, что немцы убегут. Я ему говорю:

– Тебя, солдат, девушка просит.

Тогда он согласился из вежливости. Установив в кустах пулемет, он выпустил полдиска. Потом я сама легла к «Дегтяреву». С 1943 года я не стреляла из пулемета, занималась медициной на самоходках, но рука легла по-прежнему и пулемет заработал. Все же полдиска «Дегтя» – это же не лента «Максима». Патронов больше не было. Каково было мое положение – добыча живая уходила! Немцы залегли было, но когда я перестала стрелять, они опять побежали, правда, некоторые хромали, а некоторые остались лежать. Однако негодование мое ни к чему не привело. У меня всегда имелась под рукой граната, но на таком расстоянии она была бесполезна. Я принуждена была стоять, беспомощно опустив руки, и смотреть с крыши сарая, как немцы безнаказанно бегут по дороге. Одна у меня надежда была, что наши самоходки подвернутся им где-нибудь на пути. Так и вышло. Из леса раздались выстрелы, и я подпрыгнула от радости, увидев, как на дорогу вырвались наши танки и немцы заметались в панике.

Вернувшись к раненым, я напоила их, приласкала, успокоила, но сама я все-таки волновалась: а вдруг в суматохе забыли, что оставили меня здесь с ранеными и не пришлют санитарной машины? Беспокоилась я еще, что там бой идет а на самоходках «медицины» нет.

Когда стемнело, проходила мимо одна наша самоходка, после ремонта догонявшая полк. Я остановила ее, связалась по рации с командованием, доложила, что санитарная машина еще не пришла. Об этом сообщили полковнику, и он приказал немедленно послать за ранеными машину. После этого ждать долго не пришлось.

К утру я разыскала свой полк. Среди самоходок я снова почувствовала себя на месте. Здесь все было в порядке.

Очень утомившись, так как не спала несколько ночей, я уснула в подвале одного дома на окраине Берлина. Меня разбудил связной. Он сказал, что самоходки уже ушли. Я быстро вскочила и побежала. Но куда бежать, в каком направлении? Улиц много. Я побежала по едва заметному на мостовой гусеничному следу. Бежала недолго, потом стала пробираться вдоль домов, чтобы не попасть под пули снайперов, которые стреляли из разных щелей. До самоходок было уже недалеко, надо было только перебежать улицу. Но как перебежать, если на третьем этаже углового дома засел какой-то поганый фриц с пулеметом? Я заметила, что там, где наши падают убитые или раненые, гражданские немцы свободно переходят улицу, и решила пойти на маленькую хитрость. У ворот валялась старая корзинка. Я положила в нее санитарную сумку, пилотку, сняла шинель, вывернула ее наизнанку, накинула на себя, как плащ, взяла в руки палку и пошла через улицу медленно, по-старушечьи. Наши товарищи, стоявшие за домами, наблюдали за мной с напряженным вниманием. Я сама много пережила, пока шла, мысли кружились в голове. Но все обошлось хорошо. Фриц принял меня за свою: не выпустил ни одной пули. Приняв снова боевой вид, я побежала к самоходкам. Первым я встретила механика-водителя, высматривавшего место, где бы поставить машину, чтобы бить и не быть подбитым. Только я подошла к нему и спросила, есть ли раненые, как рядом разорвался снаряд. Я почувствовала, что меня крепко ударило по ноге. Прижавшись к гусенице машины, потрогала ногу – нет ли крови, но увидев, что другие нуждаются в медицинской помощи, я подумала, что мое ранение в сравнении с другими – ерунда, и не стала возиться с перевязкой. Сгоряча я чувствовала себя ничего. Забравшись в самоходку, в боевое отделение, я вытаскивала осколки у водителя. Но и у меня кровь все-таки бежала по ноге. Перевязав водителя, я решила перевязать и себя. Но не успела – опять разорвался снаряд, и опять потребовалась медицинская помощь. Выбравшись из самоходки, я едва ступала на ногу, больно – хоть кричи. Вдруг, вижу, другая самоходка разворачивается, а под самоходкой лежит наш раненый. Меня охватил ужас, я подумала, что раненого задавят. Боль в ноге сразу прошла, я не подбежала, а подлетела к самоходке и замахала руками, так как стоял страшный гул и моего голоса никто бы не услышал. Ничего не произошло, самоходка проехала, не задев раненого. Я подхватила его и перетащила в подъезд одного дома. В это время прибыла санитарная машина с врачом. Врач занялся ранеными, а я села в подъезде и стала лечить себя. Врач спросил, что я делаю. Я сказала, что вытаскиваю из ноги осколки, которые видно. Он спросил: «А которые не видно?» – и приказал ехать в медсанбат. Мне помогли сесть в кабину. Доехала до медсанбата. Там было много раненых. Ждать мне было некогда. Я поехала назад, решила лечить себя сама. Вид у меня был жуткий, вся в крови, в пыли, но звездочка на пилотке и партбилет в кармане давали мне знать, что все трудности, лишения и невзгоды я переношу не одна.

Вот и вся эта коротенькая история, самая обычная в Берлине, – миллионная доля, может быть, всего штурма.

 Это письмо, полученное редакцией по почте, не имеет подписи. Вместо подписи автор сделал приписку: «Служу санинструктором в самоходном артполку, за участие в штурме Берлина награждена орденом Славы III степени и медалью “За отвагу”».

 

Из книги «Штурм Берлина.

Воспоминания, письма, дневники

участников боев за Берлин».

Военное издательство

Министерства Вооруженных Сил СССР, 1948

 

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru