Небесный сторож

 

Было уже довольно поздно. Антон напрягся, когда подошел к проходной. Еще несколько десятков метров, и дело будет сделано – они оставят подводы с порохом на территории склада и спокойно пойдут домой. Неожиданно вышел сторож и пошел прямо к ним. Антону сразу стало не по себе.

А сторож уже был в нескольких шагах и сразу начал нести какую-то чушь про дороги, которые одни приводят куда надо, а другие – не пойми куда, что одни дороги почему-то узкие, а другие – широкие… Антон не мог понять, почему он слушает этот бред…

но в конце сторож сказал очень простую вещь: «Ребята, верните четвертую подводу».

Петруха был рядом, он схватил Антона за руку и тут же успокоил деда: «Конечно, конечно». Одновременно он потянул Антона за собой, шипя при этом: «Быстрее». Ванька, который отстал от них на несколько шагов, тут же пошел за ними.

Через минуту они остановились. Антон спросил Петруху:

– Чего делать будем? Ты обещал, что о четвертой подводе с порохом никто не знает – мы же ее, считай, уже и отдали. Деньги-то получили. Эти твои революционеры обещали, что у них договоренность на самом верху пороховых складов.

– Тебе завскладом чего-нибудь сказал? – злобно спросил Петруха.

– Нет, – ответил Антон.

– Поэтому всё просто – сторож что-то узнал. Может, он от нас денег хочет, а может, начальству доложит. Но я от своих кровных отказываться не собираюсь. В общем, сторожа надо порешить. Возражения есть?

– Я на убийство не подписывался, – немного дрожа от страха, процедил Антон.

– Не-е, Тох, – неожиданно встрял молчавший Ванька. – У нас другого выбора нет. Я никогда человека не убивал – грех это. Но тут полтора года война, столько убитых – тысячи, теперича – революция, вон, царь безоружных людей в Петербурге расстрелял. Ему, вишь, можно. А сторож – он слуга царев. Значит, и нам можно.

Такой аргументации от Ваньки Антон не ожидал.

– Ну, если вы за, то и я не против, – вот и всё, что смог ответить Антон.

– У него через пару часов пересменок, подкараулим на территории – народу там сейчас уже никого. Ну и… по голове.

Через два часа они притаились за углом каменного склада и напряженно ждали сторожа. Не прошло и десяти минут, как появилась чья-то фигура.

– Это он, – шепнул Петруха. – Я бью первый, вы – за мной.

Они стали осторожно красться за сторожем.

Вдруг ослепительный свет залил территорию склада.

– Что это? – прохрипел Петруха, стоя почему-то на коленках.

Ни Антон, ни Ванька, также оказавшиеся на земле, не могли произнести ни звука.

Только через минуту Антону удалось разглядеть фигуру сторожа, который напоминал столб, связующий небо и землю. Его глаза были устремлены вверх. Он явно что-то видел.

– Пошли отсюда, – минут через 10 сумел, наконец, сказать Ванька.

Они не помнили, как ушли со склада, как добрались до города. Но только там Петруха наконец-то задал вопрос, которого все ждали:

– Чего было-то?

– Божий человек – чудо видел, – спокойно ответил Ванька.

Тут уж вмешался Антон:

– Вань, ты ж мне третьего дня говорил, что в Бога не веришь.

– Мало ли чего по дури скажешь, я вот ни одного чуда в жизни не видел, а теперь…

– Так уж сразу и чудеса! – усмехнулся Петруха. – Что мы видели – свет какой-то? Ну и что? Может, комета какая-то пролетела? Чо будем делать-то?

– Петрух, может, ты комету и увидел. А я Бога, которым мне бабка всё время грозила, видел. В общем, Бога этого я теперь снова боюсь. Завтра подводу вернем, деньги тоже. А с партейными как-нибудь отбрехаемся. Правильно я говорю, Тох?

Антон, который всё это время находился в ступоре, радостно закивал. Петруха сплюнул, вздохнул и всё-таки сказал:

– Ладно, будь по-вашему.

 

Он жил в эпоху, когда в России, казалось, менялось всё.

Он родился через три года после начала царствования Александра Второго. Ему было двадцать лет, когда террористы-народовольцы вынесли смертный приговор царю. Ему было 23, когда царя-Освободителя убили и на престол взошел его старший сын Александр Третий. В 29 он молился со всей страной, чтобы Господь избавил от смерти Александра Третьего во время железнодорожной катастрофы под Борками (благо Борки находились буквально в сотне километров от Луганска). В 36 он молился об упокоении души царя-Миротворца и благополучном правлении его сына Николая Второго.

Он был свидетелем всех гримас российского капитализма, поэтому как никто чувствовал надвигающиеся бури. Ему было 46, когда началась Первая русская революция, и 59, когда полыхнули Февральская и Октябрьская. Он был на 12 лет старше Ленина, но пережил вождя мировой революции. Он видел все ужасы и достижения советской власти, но пережил самого товарища Сталина. В самом начале Великой Отечественной войны он говорил, что она продлится четыре года.

Сам родом с черниговщины, он большую часть всей своей почти вековой жизни (98 лет) провел в Луганске. Когда он приехал в Луганск, тот еще не имел городского статуса (официальная дата основания Луганска – 1882 год). Город рос на его глазах. В городе постоянно происходили изменения. Один за другим появлялись новые заводы. Каждый из них требовал рабочих – тысячи людей с самых разных районов России приезжали в Луганск. Большинство из них (вчерашние крестьяне), пережив разрыв с родиной, крушение вековых устоев, оказавшись в совсем новой среде, были готовы принять аксиому «в этом мире меняется всё, даже вера». Эти люди ненавидели капитализм, который разрушил их привычный мир, отказались от православия и самодержавия, которые не смогли их защитить от столь глобальных перемен, и искренне приняли новую веру – в возможность построения Царства Божия на земле в ближайшее время – в коммунизм.

Филипп Луганский как никто понимал их, он чувствовал, что призван Богом свидетельствовать: Истина неизменна. Поэтому в Луганске менялось всё, но не менялся старец Филипп. Во время Гражданской войны город успел побывать даже столицей Донецкой республики. В годину антицерковных репрессий 20–30-х годов Господь хранил Своего «луганского сторожа». Когда его единственный раз арестовали, то на вопрос начальника о контрреволюционной деятельности старец спокойно отвечал, что лучше бы тот «побеспокоился о своем сыне». Через минуту офицеру НКВД сообщили о том, что его сын попал под машину, и жизнь его под большим вопросом. Государственный атеист моментально прекратил поиски врагов народа и предложил старцу компромисс: «сын останется жив – выпущу». Старец помолился – сын выжил. Его отпустили и больше не беспокоили. Советские луганские власти лишний раз поняли, что старца лучше не трогать – «видно, он с Богом действительно в близких отношениях».

В 35-м Луганск получил новое название – Ворошиловград (в честь наркома обороны маршала Ворошилова, известного революционера, родившегося в Луганске). Старца некоторые на полном серьезе спрашивали: «А как называть Луганскую икону Богородицы, написанную с ваших слов, – Ворошиловской, что ли?» Старец спокойно отвечал, что город был и будет Луганском. (Луганск обладает одной уникальной особенностью – единственный город на просторах Советской России, который в XX веке дважды переименовывали и которому дважды возвращали прежнее название.)

Старец Филипп Луганский скончался в 1956-м. Всего лишь через год в космос полетит первый спутник. Поэтому многие тогдашние почитатели с трудом могли поверить в его пророчество, что Советский Союз распадется, «на Украине будут свои деньги, в России – свои». Особенно странными были слова о Святограде – Луганске. Луганск (Ворошиловград) со своим полумиллионом жителей всё-таки не входил и в первую двадцатку городов Советского Союза, историей никакой особой не обладал. «Почему же он будет так выделен свыше?» – задавали многие законный вопрос и не находили ответа. Большое видится на расстоянии – должно было наступить 2 июня страшного 2014 года,  когда мирных жителей Луганска атаковал штурмовик Су-24, за штурвалом которого сидел русский пилот ВВС Украины. С середины июня Луганск оказался на кресте и находится там до сих пор. Теперь слова старца о Святограде начинают постепенно обретать историческую форму. Поэтому именно сейчас, когда уже почти десятилетие в Луганской епархии собирали материалы о старце Филиппе, а народное почитание старца давным-давно преодолело границы Луганской земли, насущность его прославления очевидна как никогда.

Господь не забывает Своих праведников!

Василий Пичугин