Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Проблемы среднего образования: взгляд изнутри

Сейчас очень много говорится о «высоком уровне среднего образования», но при этом, похоже, забывают, что речь идет о живых людях, о детях. Говорят, неплохо бы увеличить количество предметов, усложнить программу. Но представляют ли жизнь тех, кто по этой программе будет учиться?

Проблемы среднего образования: взгляд изнутри

Пятнадцать месяцев я работал в школе, расположенной в чудесном старинном городке в 60 километрах от Москвы. То, с чем я столкнулся, побудило меня поделиться своим опытом. В этой статье отразились те мысли, что живут в головах моих коллег, неравнодушных к своему делу, не потерявших в школьной системе трезвого взгляда на жизнь и сохранивших человеческий облик, свое «я».

…На кого рассчитана школьная программа? Создается впечатление, что ее творцы пишут учебный материал в расчете на то, что в классе будут сидеть такие же толстые и лысые дяденьки с очками на носу. Результат — уже к окончанию 8-го класса примерно половина школьников перестает понимать то, что написано в учебнике. И вот эти самые отстающие, потеряв где-то в 8-9 классе нить преподаваемого материала, уже не учатся — они досиживают до получения аттестата. А ведь так теряется изначальный смысл предмета: математика, которая, по идее, должна служить инструментом для воспитания логичного, последовательного мышления, превращается в упражнение по списыванию! И ученики вместо ясности стройных логических формул приобретают навыки конспиративной работы и привычку ко лжи!

Зато наш министр образования может ударить себя в грудь и гордо заявить американцам: «А у нас уже восьмиклассники извлекают дискриминанты из квадратных уравнений!» Да, живые люди сейчас не в моде — успехи измеряют в цифрах и процентах успеваемости. А то, что школа делает детей больными, — это уже нас не касается.

Дети перегружены... Этот факт очевиден сейчас очень многим. «Ну и что в этом плохого? — спросят некоторые из вас. — Им же в будущем будет польза».  А плохо то, что у них нет детства. И эти прилежные ученики и ученицы, когда вырастают и становятся взрослыми, чувствуют, что их лучшие, светлые годы они занимались делом, не имеющим отношения к их действительным интересам, к их развитию, их обокрали тогда, вытянули жизнь зубрежкой, бессонницей, страхом перед плохой оценкой. На них накатывает странная, необъяснимая тоска.

А учебники... Учебники... У меня остается только слабая надежда: это была случайность, что мне достались такие учебники, в других школах дети читают другие книги...

В этом году в нашу школу поступили новые учебники истории для 9-11 классов Н. Загладина. Учебник для 11 классов является ярким примером книги, где, несмотря на множество слов, не написано... ничего! Точнее, весь учебник составлен из мыслей академика Загладина по поводу истории ХХ века, а еще точнее — из пустых, мертвых абстракций, и после его прочтения в голове остается черная пустота, расчерченная схемами. Минимум дат, минимум событий, а сквозь строки проглядывает довольство автора собственной ученостью. В кого вы хотите превратить детей, господин Загладин? В таких же лысых пузатых академиков с кассовым аппаратом на плечах? Да я лучше позволю детям половину урока швыряться бумажками, чем буду заставлять их читать ЭТО, но буду уверен, что они сохранят психическое здоровье.

Но это крайний пример. Вот другой: учебник Данилова, Косулиной для 9 класса «История России в ХХ веке». Неплохой учебник, поскольку кое-где ребенок может понять написанное. Но и тут попадаются завихрения. «Верховная власть полагала, что политический консерватизм крестьянства, его приверженность традиционным устоям нейтрализуют оппозиционность кадетов». Смысл этой фразы из моих учеников не смог объяснить никто. Ну что стоило написать в учебнике: «Царь думал, что крестьяне будут его слушаться». И так далее. Короче говоря, учебники по истории непонятны.  И поймите меня правильно — я не за плоское «упрощение», а за то, чтобы о простых вещах писать простыми словами.

…Положение, создавшееся с оплатой труда педагогов, катастрофично. Педсоветы учителей-предметников иногда оканчиваются ссорой: от того, сколько часов достанется учителю, зависит то, будет ли он беден или нищ. Интересы педагогики, дети, тут во внимание не принимаются — это вопрос выживания. Моя коллега, хрупкая 30-тилетняя незамужняя женщина, вынуждена брать себе 36 часов в неделю. Немного меньше — и ей нечем будет заплатить за квартиру — она приезжая, а цены на жилье в нашем городке приближаются к московским. Ее ученики жалуются: «Она плохая!», «Она плохо учит!», «Ей нервы лечить надо!». Но понять причину подобной раздражительности может лишь тот, кто знает, что это такое — провести ШЕСТЬ уроков каждый день, ибо накал страстей в некоторые дни напоминает арену римского Колизея времен Октавиана Августа. Я, великовозрастный балагай, не обремененный семьей и заботой о добывании средств к проживанию, могу с улыбкой сказать в компании друзей, что моя зарплата — это зарплата римского гладиатора, и после оплаты жилья остается аккурат на похлебку из перловой крупы. Я могу поиграть с шестиклассниками из класса коррекции на уроке в солдатики, а потом пойти с ними гулять по мимолетному ноябрьскому снежку. Но нормальные учителя во время учебного года взвинчены, задавлены и вымотаны. Они несколько часов подряд выдерживают многоголосый детский гомон, унимают наглецов, разнимают драки, принимают претензии обиженных оценкой, занимаются заполнением журналов, проверяют исписанные корявым почерком тетрадки, потом беседуют с родителями хулигана, которые никак не могут поверить, что их Алеша беспросветно туп и безнадежно распущен. К тому же скверные человеческие привычки к еде и сну создают непреодолимые препятствия для исполнения всех обязанностей, сваливающихся на учителя. Стоит ли удивляться, что многие из тех девушек, что пришли работать в школу, так и не создают себе семью? А ведь не забывайте — эти люди учат ваших детей! И их проблемы, неизжитые страсти отражаются на подопечных.

Я — мужчина. Мне 23 года. И я люблю свою работу.  Но знаю, что учителем я могу работать лишь до тех пор, пока мне не надо думать о прокорме себя и своей семьи. Один мой ученик, окончив 10-й класс, летом подрабатывал на местной бензозаправке. Работал он каждый второй день. И за неделю зарабатывал больше, чем я за месяц труда (фактически без выходных). Когда этот факт случайно выяснился, смеялся весь 11-й класс (правда, смех сменился тягостным молчанием). В принципе, учитель может содержать семью. Но 36 часов в неделю — эта работа станет проклятьем, она убьет все мои лучшие намерения, я не смогу обеспечивать высокий уровень занятий, индивидуальный подход. Я просто вынужден буду стать черствым формалистом, иначе не смогу проводить уроки.

А что такое современная школа, современные дети? Вот 9 »б« класс. Класс, где рыжий сорванец не может и минуты усидеть на месте, и здесь же ученица украшает тетрадь картинками, по мастерству художественного исполнения сделавшими бы честь самому Леонардо да Винчи. Такие дети требуют индивидуального подхода, индивидуальных заданий. Но учителя, вынужденные брать по 36 часов, не могут, физически не в состоянии наладить индивидуальные, личные отношения с учениками, они вынуждены писать один план занятий на всю параллель — от «а» до «е» классов, одинаковые задания для олигофренов и для талантов, для хулиганов и для тихонь. А ведь шесть уроков в день — это только половина работы. Другая половина начинается после занятий: заполнение журналов, планы, проверка работ. Бегом, бегом, бегом… Нет возможности остановиться, оглянуться по сторонам, прочитать книжку, обдумать, творчески переработать планы занятий...

Что же делать? Для начала — прекратить лгать друг другу. Прекратить лгать, что каждый ученик способен освоить программу. У нас в школе в 2004 году выпустили шесть девятых классов. Последние три класса — «г», «д» и «е» — были известны среди моих коллег-педагогов под собирательным именем «ГДЕ-классы». Все знали, что там никто не в состоянии понять тему урока и наша цель — высидеть их до получения аттестата, а в конце года поставить липовую тройку и, перекрестившись, выпустить на волю.

Надо понять, что программный набор знаний, вдалбливаемый в дите за партой, не может быть им осмыслен. Эта информация, только в силу своего количества, не усваивается, пролетает мимо сознания. Интерес — движущая сила преподавания. Я был свидетелем, как худшие, буйные ученики из класса коррекции пересказывали услышанную на прошлой неделе лекцию почти дословно — ведь лекция была интересной! (Вопреки уверениям, что ребенок не может слушать более 10 минут). Учитель должен иметь свободу маневра: эту тему сократить, эту — рассмотреть подробнее, исходя из индивидуальности класса, наладить личный контакт с группой. Фактически так оно и происходит — у тех, кто вкладывает в работу душу. Речь идет лишь о том, чтобы узаконить подобные перестановки, а не писать в журнал фальшивую тему урока. То есть: половина программы — обязательна, темы для другой половины выбираются самим учителем, который исходит из конкретной ситуации.

Чиновники, что устанавливают правила, могут сказать: не умеешь освоить программу по одному предмету — обойдешься без аттестата. Им из погреба виднее. А мне, деревенскому учителю-предметнику, сказать то же самое — значит превратить соседа во врага. И дело не в трусости, не в том, что оскорбленные двоечники потом отпинают меня в подъезде (хотя подобные случаи известны). Просто школьная программа приходит и уходит, а жизнь идет своим путем, и вчерашние ученики становятся моими друзьями. Не отравлять же с ними отношения из-за дискриминантов.

А те, кто устанавливает правила, уверены, что если ребенка не заставлять учиться, не придушить его химией, физикой и алгеброй, то он все свободное время будет заниматься ерундой. Такие люди хотят заставить детей делать все из-под палки.

Не надо недооценивать чистого интереса к жизни. И на место, освобожденное от занудной долбежки и непонятной писанины, встанут не компьютерные игры, наркотики и дискотеки, а здоровые увлечения (прогулки, художественные секции, спорт), позволяющие достичь гармоничного развития.

Дети перегружены, учителя перегружены... В чем же причина? Напрасно вы бы искали ее в каком-то конкретном человеке. Мы все — жертвы глянцево-пластиковому Молоху, который, как спрут, опутывает Москву, Россию, всю Землю, вытягивая из людей жизнь…

Е. Байнов

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru