Потому что понимаю

– Владимир Леонидович, на Ваш взгляд историка – какой народ и в какую эпоху может дать нам яркий образец свободы?

Я приведу мой любимый пример. Дохристианский, чтобы враги христианства не упрекнули опять в том, что христиан делают рабами. Христиан давно уже сделали свободными. Самым свободным народом древнего мира, видимо, были римляне. Римлянин в любую секунду мог убить своего раба, раб не был свободным, но римлянин так не делал. Возьмем ступенью выше. Римлянин-отец имел право убить своего сына или не признать его законным, новорожденного ребенка выбросить на улицу, но он так не поступал. Мы сейчас живем в совершенно потрясающее время, когда газета публикует «шапку»: «Большинство мужчин считает, что первый брак -пробный». У нас брак – таинство. У римлян он вообще не был сакральным, это был акт гражданского состояния, контракт. И если жена сварливая, а муж зарабатывает мало сестерциев, брак можно было расторгнуть, явившись к самому низшему из магистратов. Они могли развестись элементарно, но не разводились. И первые 400 лет в истории Рима разводов не было. Это серьезный опыт свободы.

Я хотел бы обратиться к еще одному опыту свободы на языческом уровне тех же древних римлян, которыми я искренне любуюсь и не удивляюсь, что они довольно быстро стали христианами. Римляне создали понятие такой добродетели, как дисциплина, которую могли создать только свободные люди. Нас за коммунистическое время вообще отучили от понимания дисциплины. Конечно, нас учили в школе, в пионерских лагерях, в армиях, и мы начали думать, что дисциплина –- это не то послушание, не то субординация, то есть повиновение начальству. А вот у Александра Васильевича Суворова, который был праведником, почему-то в трактате «Наука побеждать» через запятую, как воинские доблести, перечисляются субординация, обучение, послушание, дисциплина. А что такое тогда дисциплина, если не послушание и не субординация? Это понимание, от латинского глагола «дисцере» (discere) – «понимать». Только свободный человек решает, что «я служу в легионе, потому что защищаю своих детей и детей других отцов Рима. Мне противно маршировать в панцире, это отвратительно, я весь пропотел, устал, вообще мне уже 40 лет, я ветеран, но я понимаю, что если я не устрою лагерь на ночь, то из леса вылезут какие-нибудь батавы или багауды и нас всех вырежут. Я поступаю так не потому, что мне приказал центурион, трибун, легат, а потому что я понимаю». И это высочайшая добродетель, унаследованная от римского мира миром христианским. Мы тоже бываем послушны, субординированы, знаем, кто такой епископ. Но высшая добродетель христианина – это все та же римская дисциплина. Я понимаю, почему я должен делать это так, даже если это тяжело. Это выносит только свободный человек, это решит только свободный дух. Никакой раб никогда не может быть дисциплинированным, это абсолютно исключено. Нас зря обвиняют, что мы делаем из самих себя и своих единоверцев рабов, – мы свободны. Но если мы свободны, то мы дисциплинированны.

Наш выдающийся и любимый соотечественник Степан Осипович Макаров, ученый и талантливый адмирал, трагически погибший при Порт-Артуре, оставил замечательную фразу: «Пассивное повиновение есть вариант пассивного сопротивления». Только дисциплинированный человек этого избегает. Дисциплина выше повиновения. Если ты повинуешься не свободно, в этом нет дисциплины, и тогда где-нибудь ты подведешь своего соратника, того, кто рядом с тобою в строю, на мостике корабля.

Беседовала Ирина Капитанникова

Владимир Леонидович Махнач. Известный историк, искусствовед, автор многочисленных статей и книг: «Политика. Основные понятия», «Факты и смысл», «Россия, которую мы вернем».