Культура

Именинная молитва

Екатерина Глушик

 

Рассказ

 

— Еремеевна, Еремеевна! — Ульяна, наша соседка, высунувшись из своего окна, зовёт тётю Нюру, стоящую у ворот. Тётя не поворачивает головы, словно не слышит. И соседка опять кричит: «Еремеевна!»

Голос у Ульяны непривычно грубый и хриплый. Просыпаюсь.

— Еремеевна! — это уже не во сне, а наяву под окошками кричит дядя Алёша. Очень хочется спать, по этому признаку и определяю, что ещё рано. Сестра тоже проснулась. В избе тихо. Ни дяди Гриши, ни тёти Нюры уже нет.

— Еремеевна! — не унимается сосед.

Мы выглядываем в окно и видим, что из ворот к Алёше выходит дядя Гриша.

— Чего ты горло дерёшь с утра пораньше? Девок разбудишь, девки ещё спят.

— Ты Еремеевна, что ли? Пошто на неё откликаешься? Я ить не тебя звал, она-то где?

— Зачем она тебе?

— Чё, загоревал, как твою бабу другой под окнами закликал?

— Болтаешь, леший тебя задери, чё попало. Под коровой она. Сам не знаешь, где бабе место утром?

— Чё она у тебя несправная такая, доселе под коровой сидит? Пастух-то вон уж на край вышел (крайняя изба). Побежит она потом вместе с коровой за стадом вдогонку.

— Да на что она тебя нужна? Мне скажи, чё надо?

— У меня к ней разговор. Ты мне в этом разе бесполезный. Еремеевна!

Тётя Нюра открывает двери загона, выгоняет корову и овец, выходит сама на улицу. Скотина начинает щипать траву, ожидая стада. Тётя направляется к Алёше.

— Чего тебе, Алёша, с раннего с ранья покоя нету? Чего кричишь?

— Покоя нет, потому как забота есть. Сегодня святой Алексей-мученик именинник, ты чё меня не отмечаешь никак? Ты ведь святцы пуще всех чтишь, а ко мне без внимания.

— Фу ты, лешак, святой Алексей явился! Мне-то не мог сказать, по какому делу нужда? — дядя Гриша сплёвывает.

– На кой ляд ты мне в этом деле? Я ить сказал, что в моей нужде ты бесполезный. Ты святцы менее моего чтишь, в богоугодстве не замеченный. Зачем я тебе докладываться буду? Мне Еремеевна нужна, её и кликал.

— Ой, Алёша, день-то только в силу входит, не успела я тебя никак отметить. С именинами тебя!

— Корову успела отметить, а христианскую душу не успела. Вот так богоугодница! День-то с полуночи уж силу набирает, сколько раз можно было улицу перебежать да меня почествовать.

— Извиняй, Алеша, к пустому столу тебя кликать не стану, а полного-то нету пока, рано, право слово. У меня сегодня оладьи. Квашенка подходит, приходи. Сейчас только разве бражки поднести? Гриша, неси браги имениннику.

— На шута мне твой стол да брага? Я не за куском да за глотком пожаловал. У меня самого полны бутыли стоят, небось, не обнесу себя в свой день. Вы ко мне, как по хозяйству справитесь, пожалуйте. А ты мне молитву помоли. Тебя Бог скорее услышит. Я с ним разговаривать разучился, не поймёт. Меня теперя не всяк человек понимат, так языком плету. А то и сам не разберу, чё наговорил. А ты, Еремеевна, за меня слово перед Самим замолви. Потому и забота ранняя, чтобы к твоей утренней молитве успеть.

— Да рази так молитву просят? Надо сказать: «Сотвори хотя бы одну святую молитву ко Господу нашему Иисусу Христу и Пресвятой Богородице»,- начинает наставлять соседа тетя.

— Во-во, и Ему, и Ей сотвори. То и прошу, так и хотел сказать,- прерывает он ее.

— Ты сам должен так мне сказать, по форме молитву попросить.

— Конечно, по форме. По форме и твори, форменную. Да не одну, ради Христа.

— Фу ты, греховодник, в именинный-то день. За мной говори: «Сотвори хоть одну...»

— Потому и прошу тебя молитву помолить, что греховодник. Был бы святой, чё бы стал моление выпрашивать? Сами бы на меня в таком разе молилися. По греховодству своему и прошу тебя. А ты в толк никак не возьмёшь. Помолись, говорю, да не одной молитвой-то, сделай милость.

Тетя Нюра отчаялась растолковать Алёше, что просить о молитве надо по форме, которую она ему и наговаривала.

— Помолюся, Алёша, помолюся. А ты бы, милый, поубавился в такой-то день с баловством своим.

— Как так? Никак невозможно! Святой-то мой осерчает, что я его меньше других чту. Скажет, все святцы соблюл, никого праздником не обошёл, а мои именины не желает уважить. Нет, я своего святого гневить не намерен. Уважу по всей форме. Почин уж сделал.

— Оно и видать.

Пастух со стадом уже подходит к нашему дому.

— Помолися, Еремеевна, за меня, грешного, замолви словечко. У меня в этом вопросе к тебе одной доверие, тебя послушает. А я пойду Маньку свою запрягать. В арестантках бедная Манька моя ходит, — Алёша спешит к себе.

Неделю назад его овца отбилась от стада и убежала в лес. Там она затаилась и не подавала голоса. Искали её всей деревней и нашли с собакой только к ночи. Пастушил дед Семён. Он отказался на следующий день выводить на выпас заблудшую накануне овцу без колокольца. Маньке привязали медный звончик, и она уже неделю ходила пастись с ним, мотая головой, желая от него избавиться, но только ещё пуще гремела. Алёша, каждый вечер снимая «обузу» с Манькиной шеи, а утром надевая колоколец упирающейся Маньке, приговаривал: «Сама виноватая. Чё тебе взбрендило в лес отправиться? По какой надобности? А ежели бы тебя там, дуру, волк задрал али ещё чего с тобой учудил? Чё бабье положение не чтила, волю себе дала? Шастала в лесу до темноты, репьи собирала, чумная. Сама  себе трезвон устроила. Было бы о чём трезвонить, а то о гулянке неизвестно где. Вот мотай головой теперя. Надо было раньше головой думать, а не здеся мне её мотать. Меня ещё срамишь перед людями. В моем дому сроду гулящих не было. Рази бабе к лицу такой трезвон?»

Пастух прогоняет стадо мимо Алёшиного дома, «запряжённая» Манька пристраивается сзади, беспрестанно мотая головой. Трясёт ею, пока стадо не скрывается из виду. Но ещё долго слышен звон, издаваемый колокольцем «гулящей» овцы.

← Вернуться к списку