Культура

«Шелест времени…»

О книге Ланы Ясновой (Светланы Алексеевны Кошарной) «Профиль Мнемозины: избранные стихотворения» – Белгород: ИД «Белгород» НИУ «БелГУ», 2021.

Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом, но стоит задуматься – и вот я уже не знаю, что такое время.

Августин Аврелий

В книгу Ланы Ясновой «Профиль Мнемозины» вошли избранные стихи разных лет, в том числе и публиковавшиеся в более ранних сборниках. По обозначенным датам легко определить, что это произведения, созданные  автором за сорокалетний период от конца восьмидесятых годов ХХ века  до наших дней. Следовательно, читателю представляется прекрасная возможность проследить, как формировался индивидуальный стиль поэта, изменялись его интересы, взгляды, язык, возрастали опыт, уверенность и мастерство.

Первое, что хотелось бы отметить: стихи, собранные в книге, не предназначены для лёгкого чтива в расслабленном состоянии, когда внимание рассеяно, а мозг почти спит. Чтобы разобраться в загадочных переплетениях слов, чувств, намёков, значений, подтекстов, смыслов, порою надо ощутить себя путешественником, перед которым открываются неизведанные дали, геологом,  перебирающим россыпи радужных камней,  исследователем, листающим древние книги. Стихи Ланы Ясновой словно лабиринты не только мыслей, но и сложных образов, редких эпитетов, свежих рифм, в которых открывающийся смысл зачастую поражает воображение. Иногда кажется, что интригующие названия отдельных произведений, например: «Ариадна» или ««Прощёное Воскресенье», – как-будто и не являются ключами к главной идее, а только ещё больше запутывают читателя. Но это ощущение обманчиво. Стоит только прибегнуть к помощи ссылок, которыми автор щедро осыпает  страницы книги, как и замысел становится понятен, и возникает восхищение гибкостью и глубиной  ума поэта. Сила творческого таланта у Ланы Ясновой тесно соединена с незаурядной силой мысли, что не удивительно, ведь носительница  поэтического имени-псевдонима – доктор филологических наук, профессор Светлана Алексеевна Кошарная.

«Изучая жизнь, а затем запечатлевая её в художественных образах, – отмечал академик М. Б. Храпченко  в книге «Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы» (М.,1975), – писатель совершает тончайший и сложнейший труд по отбору и выделению значительного, интересного, тончайшую работу по своеобразному анализу явлений действительности и их синтезу. В этом процессе, несомненно, весьма важную роль играет характер понимания писателем окружающего мира. Особенности творческого осмысления действительности проявляются не только в том, какие её стороны, какие явления и события привлекают внимание писателя; они ясно выражаются и в том, что он считает существенным и характерным в современной ему жизни или в истории, в чём он видит возвышенное или низменное, комическое или трагедийное».

Лана Яснова плодотворно творит именно в осеннее время, которое вдохновляло многих выдающихся художников, музыкантов, поэтов. Современному эрудированному читателю хорошо знакомы работы на осенние темы И. И. Левитана, И. Е. Репина, В. Д. Поленова, П. И. Чайковского, С. С. Прокофьева, А. С. Пушкина, И. А. Бунина, Ф. И. Тютчева, Н. А. Некрасова, К. Г. Паустовского…

Автор книги «Пофиль Мнемозины» тоже призывает: «Когда коснётся губ осенний лист – / спеши воспеть его слепую страсть», – а в стихотворении «Рабы ламп» признаётся в неизбежности власти творческого действа:

Это осень – рванувшим клапаном,

неотвязная – следом в след,

чтобы ночью маридом ламповым

выбираться сюда, на свет,

где строка чуть хмельною гостьею

постучится – и ногу в дверь…

И хотя осень это не только полыхающая листва, но и опадающая, не столько тёплое солнце, сколько хлещущие холодные ветры и дожди, всё же для поэта она спасительна:

Июньские ночи – как липкий мёд, 

а хочется в осень – туда, где сыро.

                           («Летняя ночь, или Джузеппе Тартини»)

…мне уютно вполне,

словно осень стала спасением

и вечерней строкой –

до весеннего воскресения

нам ниспослан покой.

                         («Ближе к ночи – встречных сторóнятся…»)

В стихотворении «Ночь на ... сентября … года» Лана Яснова ещё раз повторяет: «…но день за днём ведёт дневник моя спасительница – осень:/ строкой – взахлёб и через край».

Поэзию автора «Профиля Мнемозины» можно смело отнести к разряду философской. Не случайно она достойно отмечена  VI  Международным литературным Тютчевским конкурсом «Мыслящий тростник»  –  стала победителем 2018 года.

Стихи Ланы Ясновой о годовых сезонах или  природных явлениях никогда не бывают чисто пейзажными, они неизменно о переменчивом, таинственном, до конца так и неразгаданном времени, о котором веками размышляют философы и поэты, математики, астрономы, физики…

Лингвист-русист  Н. М. Шанский рассматривал слова «время» и «вертеть», как однокоренные (vert), со значением «нечто вращающееся». И у Л. Ясновой уже на первых страницах книги «Профиль Мнемозины», в стихотворении «Август. Кружение» замечаем эти мистические круги:

Начальный август.     

Приглушённость –

не то вокруг, не то во мне.

И так нежна неискушённость

теней на гаснущей стене,

что время вдруг остановилось,

в кругах качая забытьё,

как будто в этот вечер длилась

не жизнь – предчувствие её.

Читаем далее:

Годы пронзают насквозь –

что им вода акварели?

Время мотает на ось

новую пряжу апреля.

                                      («Харбин»)

И снова:

Время крутится, вертится, мается,

вековая супря́жится нить…

                           (Осеннее равноденствие. Стансы)

И ещё в стихотворении «Декабрь»:

Время нас ест

и превращается в круг.

Кончится год, нас отпуская на все

стороны – в свет –

к солнцу из этих темнóт.

Стану ещё спицей в твоём колесе –

может быть, там будет достаточно нот.

Если обратиться к И. Канту, основателю теории «субъективного времени», то проблему времени он рассматривает в связи с деятельностью и активностью сознания. Деятельность в его понимании – синтез многообразного знания. Способ деятельности сознания, состоящий в последовательном синтезировании предмета, Кант называет временем.  Для бездействующего сознания время не существует. Синтез же есть форма наглядного представления, связанного с чувственностью, следовательно, время есть форма чувственности, но само время не является предметом созерцания.  Итак, время – это чувственность. Есть где разгуляться поэту-философу!

Пригýбить времена и надкусить столетье –

и всё же навсегда остаться ни при чём…

                                             («Миллениум»)

…Так в пробуждении времён

душа колеблется меж смыслов,

но миг уже запечатлён,

зачéрпнут звёздным коромыслом,

и свет уже струит тепло,

и нить продёрнута в иголку,

и зреет чьё-то ремесло,

и спорит белый – с чёрным волком –

там, на краю ручного сна,

где ты ещё как будто вправе

вершить иные времена

и пробуждать начало яви.

                                    («Пробуждение»)

Философствуя о времени, нельзя не обратиться и к Аристотелю: «И взятое сразу время повсюду одно и то же, так же как изменение, происходящее теперь, едино, а прошедшее и будущее – разные» (Сочинения. т. 3, М., 1981). В стихах Ланы Ясновой немало размышлений о человеческом прошлом и будущем – о юности и старости, о любви и памяти, о надежде и вечности. Все эти темы тоже прочно связаны с ощущением времени, которое автор переживает особенно остро и постоянно, однако не без светлой надежды, питаемой затаённой в душе верой:

Наступающий день не приходит на смену другому

для вчерашней любви и для бабочки в хищном цветке:

просто юность твоя проступает лицом из альбома

там, где старость твоя проступает рубцом на щеке.

Говори-говори, что у времени мёртвая хватка,

что уже не узнать в очертаниях прошлые дни,

но в густой темноте января начинаются Святки,

и за то, что прошло, не вини.

Никого не вини.

                                   («Время в подарок»)

А впрочем, прошлое не властно.

И время дрогнет на нуле

и обреченно, и прекрасно,

как ветви сосен в хрустале…

                                          («Новый год»)

«Растекается время по дням»; «…где время хранит постоянность»; «Полагаясь на время и случай»; «…ничейное время»;  «…и время – мириться, сменяя друг друга»;  «…время плодов, что кругло и сыто»; «…странное время – прошедшее в будущем»; «Бесстрастное время кропит амальгамы зеркал»; «Наверное, время и вправду училось у вора»; «И плывут над нею времена»;  «На стрелках – время распродаж, / холодных дней и тёплых комнат»; «… через время другой строки»; «Время растреплет бесстыже / тайны её дневников»; «…там сквозь звёздные мили мчится бренное время»; «… как будто проступают в мемуарах / былых времён туманные черты»….  Это лишь малая часть упоминаемого в стихах Ланы Ясновой времени, всего же поэт обращается к данному образу около двухсот раз!

Таким образом, о чём бы ни писала автор «Профиля Мнемозины», а тематика и содержание её стихов обширны (любимые поэты: Марина Цветаева, Борис Пастернак, Иосиф Бродский, Анна Ахматова, Саша Чёрный, Александр Блок, Владимир Высоцкий, Андрей Белый, Герман Гессе,  Квинт Гораций, Лев Толстой, Сергей Есенин, Гарсиа Лорка,  Жорж Санд, Евгений Евтушенко; художники: Леонардо да Винчи, Сальвадор Дали, Поль Гоген,  Николай Рерих, Клод Моне, Эжен Делакруа, Винсент Ван Гог, Вера Кузнецова-Кичигина, –  и их творения; музыка: Джузеппе Тартини, Антонио Вивальди,  Агостино Гуэррьери, Александр Башлачёв; города: Петербург, Москва, Ефремов, Севилья, Краков, Раушен (ныне Светлогорск); и даже война: «Прохоровский снег», «Рай, или Сочинение ко Дню Победы», «Младший сержант»; и религиозная вера: «Рождество», «Обретение веры, или История одной поездки начала 1990-х гг.»), она неизменно обращается к тому клубку времени, нить которого старательно распутывает, разматывает от первой страницы до последней:

…всё обволакивает время

собой, как нежная броня,

меняя счастья и потери

на память будущего дня.

                                («Март»)

Или, наоборот, сматывает в тугой клубок мгновения, часы, века, предлагая читателю самому связать полотно мыслесплетений, разделяя нити и даже волокна:

 …лишь комната, и эта тишина,

и Божий глаз, уже слепящий окна,

чтоб свету распадаться на волокна,

уловленному плоскостью окна.

И длится миг, и нить веретена,

как будто жизнь –

юна и легковесна…

                               («Духов день»)

Говоря о времени, нельзя обойти понятия  «вечное», «будущее» и «прошлое». В книге Ланы Ясновой первое находим более двадцати раз: «…ты был до безверия вечен», «И запах заоконной флоры / был в эту вечность вовлечён», «…заповедную вечность храня», «…где Вечный Град – / над нашими веками», «…где хранит хлебороба до вечных веков Деметра», «Вечного неба пустые сусеки»…

Второе встречается около двадцати раз: «…прошлая правда для будущей истины – лжива», «Что может нагадать о будущем стекло?», «...есть связи слов у будущего с прошлым» и так далее.

Третье  (прошлое) – семнадцать раз:

…осень – педант,

и сезонный расклад безупречен,

чтобы учиться прощать на осенней меже,

где даже листьям

оправдывать

прошлое 

нечем.

                   («Словно вдоль берега моря…»)

Но прошлое неразрывно связано с памятью, в том числе и в стихах Л. Ясновой: «Чту память о нешумном городке», «…и памятью гранитной не отмечен», «Хоть память, конечно, не эхо», «…хранится память – чёрствою краюхой»,

…так память вспыхивает странно –

из давних далей, без причин,

как будто месяц – из тумана…

                                       («Карандаши»)

Всего около ста упоминаний! Не случайно книга избранных произведений поэта называется «Профиль Мнемозины». Автор в примечаниях объясняет, что имя матери олимпийских муз Мнемозины означает память, «и поэт, согласно античным представлениям, в момент нахождения во власти муз  пьёт из источника знаний Мнемосины – богини памяти, являющейся условием творчества».

Ещё один заслуживающий внимания образ следует отметить как особенную примету философской поэзии Ланы Ясновой. Это зеркало. Оно отражает прошлое. Глубина отражения ассоциируется с глубиной памяти. Мистически же зеркало служит символом связи нашего мира с миром параллельным. А этруски, например, считали, что в глубине зеркал можно увидеть будущее.  Автор книги «Литературные зеркала» А. Вуллис утверждал, что зеркало отражает только мгновения настоящего. В XVIII веке появилось мнение, что в зеркале мы видим истинную сущность человека.  Л. Фейербах считал, что отражение, как портрет самого себя, двойственен: является одновременно первоначальным образом  и другой сущностью. В. Синевич в книге «Феномен зеркала в истории культуры» (СПб, 2000) обращает внимание, что «в Библии зеркальное отражение употребляется в двух смыслах в двух слоях понятий… образ, образа, образец, образом, образу, образца, -цем, -цу, образы, -зе - употребляется 57 раз; подобен, подобие, подобие, -бии, -бию, -бия; подобно, подобного, подобное, подобие, -не, подобный, подобными, – употребляется 70 раз».

Напрямую слово «зеркало» встречается в Библии весьма редко: «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. Мы же все, открытые лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как Бог Господня Духа» (2 посл. К Коринфянам 3.17-18); «Ты ли с Ним распростер небеса, как литое зеркало» (Иов. 37.18); «Ибо кто слушает слово и не исполняет, тот подобен человеку, рассматривающему природные черты лица своего в зеркале. Он посмотрел на себя, отошел – и тотчас забыл, каков он» (Посл. Иаков. I.23-24); «Теперь мы видим, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (К Коринфянам. 1.13.12); «Не верь врагу твоему… будь внимателен душой своей и остерегайся его, и будешь перед ним, как чистое зеркало, и узнаешь, что он не до конца очистился от ржавчины…» (Сирах,12,10-12); Премудрость «… есть отблеск вечного света и чисто зеркало действия Божия и образ благости Его» (Премудрость Соломона,7,26-27).

В православных храмах действительно нет зеркал, там есть иконы – «зеркала Божьи, в которые мы смотримся как в самого себя с целью осуществления царства Божия внутри нас». Для православного человека зеркалом становится молитва (зеркало духа), писания святых отцов, ибо в них можно увидеть свои недостатки и закон Божий (зеркало души).

Обращение Ланы Ясновой к образу зеркала (один из её сборников даже носит название «Зеркала») помогает ей ярче, выпуклее выразить размышления о жизни, времени, человеке и его душе:

Бесстрастное время кропит амальгамы зеркал,

и сéпия  снимка уходит в бледнеющий жёлтый:

вихрастый мальчишка, смешная панамка и шорты,

 в твоём зазеркалье по фото тебя разыскал…

                                                        («Старый дом»)

…где зеркало огонь ворует у огня,

но сбивчивая суть вчерашних отражений

не узнана окном сегодняшнего дня…

                                                          («У зеркала»)

… Дом – это место,

            где утром,

вглядевшись в зеркало,

думаешь: надо бы зеркало протереть.

                                                              («Дом»)

Смысл собственной жизни, свою задачу Лана Яснова точно выразила в стихотворных строчках:

Вымеряя слогами шаги и мгновения –

в оборотах земли, сколько в них ни кружись, –

обрекаю себя не на жизнь – на прочтение –

для того, чтобы словом оправдывать жизнь.

                                                                               (Телец)

На протяжении всей книги «Профиль Мнемозины» автор ведёт нескончаемый разговор  о слове («На языке – перекатною голью – звуки блуждают, гудит голова,/ будто бы из-под полы, из подполья /мне достаются сегодня слова»(«Словотворение»), творчестве, вдохновении:

…мой ангел, ничего не говори, –

чтоб только этой музыке – во мне – 

невидящей, но слышащей –

до звона

в ушах –

подобьем вечного закона

звучать –

одной –

со мной наедине.

                                        («Ночная музыка»)

 Именно в музыке словотворения живёт её время. Или эта музыка живёт в её времени? По профессии филолог, по званию профессор, по призванию поэт Л. Яснова, кажется, на вкус ощущает слоги («Взаимосвязью гласных и согласных / рябит строки протравленная чернь»), строчки, строфы, чутко реагирует на их звучание:

Строка живёт по правилам своим.

Кого найдёт прохожий в этой раме?

Она – язык. Давай поговорим.

Но голос не услышать за словами,

не поместить былого в книжный том.

И в том ли дело: горше или слаще?

Что станет с нарисованным кустом?

…………………………………

Пусть этого в руках не удержать,

не задержать ни вдохом, ни страницей,

но лишь на краткий миг – принадлежать

и отпустить, и с этим примириться.

                                          («Строка живёт по правилам своим»)

«Слово» в различных вариациях используется автором «Профиля Мнемозины» более двухсот раз! «Строка» – почти семьдесят, «звук» – около пятидесяти раз.

Конечно, не могла Лана Яснова обойти и тему русского языка, русского слова.  В стихотворении «По-русски» она чётко определяет его значение, в том числе и для себя лично:

 Русскоязычье – кровная награда:

тут каждый – по судьбе – поэтов брат,

тут в ожиданье срока листопада

итожат век количеством утрат,

невидимым имуществом владея:

бери слова – и петь, и горевать…

Есть в книге «Профиль Мнемозины» и стихотворение, посвященное России, «Иван-да-Марья». В нём образно и в то же время насыщенно-сжато заключено самое главное. Такое умение – мужеумно выражать суть – отметила во вступительной статье и литературный критик, поэт, публицист Валерия Салтанова: «Вообще Лане Ясновой присуща почти мужская манера письма – полотно стиха плотное, слог густой, ничего лишнего, никаких уменьшительных суффиксов, никаких не органичных для текста эмоций: ни грамма воды. Однако при такой твёрдой ювелирной выверенности – полная пластичность речи, стройная слаженность всех её компонентов, безукоризненная звукопись, – а это всегда свидетельство абсолютного поэтического слуха автора. Как несомненная прерогатива мужского склада ума – и редкостная, стремительная парадоксальность ясновских поэтических ходов, заставляющих читателя с неослабевающим вниманием следить за действием. А ещё – необъяснимая, неуловимая, та самая божественная иррациональность, что присуща только большой поэзии».

Обратившись к образу солнечного первоцвета, Лана Яснова плавно переходит к образу Руси, убедительно и ярко раскрывая его, говорит о  Родине и русском народе:

Преданий поступь – тише даль за далью,

а где-то ж было памяткой хозяйской:

найди в полях цветок иван-да-марья,

сорви его до полночи купальской.

И тыщу лет Иваны да Марии

грустят над среднерусской пасторалью,

храня широкоглазую Россию

в соцветиях имён: иван-да-марья,

Так две судьбы в одну сплетутся странно:

замкнёт язычник праславянский Вырий,

приняв от иудеев Иоанна

и вслед за ним забрав себе Марию.

Взойдут цветы на прохоровских  ранах,

не вспомнит отрок Рюрика и Кия,

но держится Россия на Иванах,

и молится Россия – на Марию.

Под именем Мария для русского человека кроется и женщина, носительница генетического родового кода, и Божья Матерь, покровительница Руси.  Но обращает на себя внимание, как тонко, не броско, не кричаще, не навязчиво автор затрагивает религиозную тему. Намёками и полунамёками, отдельными штрихами, мазками, словно рисуя расплавленным воском. Однако слова «Бог», «богоизбранный», «Богово», «Божий» при этом не менее десяти раз упоминаются в книге, в которой к тому же ещё обитают Ангелы:

 … потому что под вечными лозами

 где-то бродит – чудной, волоокий –

 тихий ангел – не белый, но розовый,

 будто детское платье и щёки…

                                   («Розовое платье»).

И родятся Богомладенцы:

…всё  случается к сроку

по безвестным законам:

и цветок, и комета,

и чужие стихи.

И глядит синеоко

небосвод заоконный,

как родятся младенцы

и идут пастухи.

                             («Настоящее – к месту…»)

Данная статья о творчестве Ланы Ясновой останется далеко не полной, если не коснуться ещё двух неслучайных образов в её стихах. Это ветер и звёзды.

Отношение к ветру автор выражает предельно ясно: «…а я не люблю ветер («Звенящих монет горсть...»). Почему? Ведь ветер – это символ перемен. Означает ли негативное отношение к ветру, что поэт не желает или боится изменений в жизни? Горький опыт подсказывает: нынешние перемены либо малорадостны, либо приносят беды, как неожиданная пандемия короновируса:

… Словно «после» и «до»

разломили мой век пополам.

Так, наверное, старость

внезапно меняет походку.

Високосная сеть

накренила Харонову лодку

в перевернутый мир,

достающийся долгим  ветрам.

                            («Високосный апрель»)

Ветер у Ланы Ясновой «безжалостный», «колючий», «давний», «осенний»… Это ветер смерти, как у А. Блока «ветер снежный», от которого «…не спасет ни голос нежный, Ни безмятежный час труда» («Есть времена, есть дни, когда»). Но жизнь полна противоречий. Так и у лирической героини «Профиля Мнемозины» ветер не только гасит огонь, но и раздувает его. Меняется время года, вместо мрачной ночи наступает солнечное утро, и появляются новые ощущения, желания, мысли, «как будто впереди – большое лето, / беспечное, как ветер и полёт»; и тогда «Ещё приветлив ветер пашенный», и «Будет солнечный ветер бесшабашно-свободным», и станет «ветер сегодня удивительно нежен». И душа устремится на такую высоту, где уже нет ни дождей, ни снегов, ни ветра – покой и тишина, и падающие звёзды, навевающие  размышления о вечном:

…Срок догорающей звезды

издалека известен Богу.

                                        («Уходы»)

Звёзды Ланы Ясновой, как правило, принадлежат звездопаду: «А к последнему Спасу облетит звездопад», «Но ещё звездопад, и прохлада с утра», «…и его последний звездопад», «Звезда, сорвавшись, упадёт», «…когда колодезный зрачок / горит опавшею звездой»… Но неожиданно (как это часто происходит на страницах «Профиля Мнемозины»)  лирическая героиня вдруг находит упавшую звезду:

…сегодня я нашла звезду

 и от неё зажгла свечу

……………………

Не мной придумана игра,

и время вспять не обратить –

успеть бы только до утра

звезду на небо возвратить.

                          («Осенний романс для голоса и гитары»)

Какое переплетение смыслов всего в нескольких строчках! И снова просятся цитатой ясновские слова: «…и недописанность строки /сегодня лучше продолженья» (Окно»).

В стихах поэта Ясновой немало афоризмов («Смиренье – потаённая гордыня», «Печать родства – не лица в амальгаме», «…кто понял всё, тот перестал грустить», «Легко взорваться – трудно уцелеть», «но чтó поэту первые седины, / когда и вправду не о чем жалеть» и т.д.), а так же неизбитых рифм, самобытных эпитетов.

Известный лексикограф Анатолий Павлович Бесперстых, работая над словарём эпитетов по книге «Профиль Мнемозины», отправил автору благодарное письмо: «Работаю над Вашим словарём с великим вдохновением, как никогда не работал, даже Пушкина оставил на время, потому что большинство Ваших эпитетов-тропов и логических определений оригинальны, свежи, а индивидуально-авторские – просто прелесть. Читаешь Ваши стихотворения, в которых изумительная образность, что сейчас, в современной поэзии, а точнее, в стихотворчестве –большая редкость, и душа радуется. Поверьте мне, я перечитал за свою жизнь не одну тысячу стихотворных сборников и знаю, что говорю».

Всего в словарь вошло 1300 эпитетов, выраженных прилагательными, причастиями, существительными (приложениями) и словосочетаниями. Читая рядом с эпитетом соответствующую цитату, понимаешь, как оригинален язык стихотворения, и восхищаешься достойной находкой поэта.

Иногда всё ясновское стихотворение может состоять из одного-двух (но каких!) предложений:

Избит, непоправимо узок      

размер, но речь ему покорна.

Так, пробивая путь сквозь горло,

стихи рождаются из музык,

и, повинуясь постоянству, –

учи, барочный Гуэррьери, –

в угоду снам и странной вере,

венчая рабство и тиранство,

слова растут и множат звуки,

ещё не ставшие словами, –

рывком голодного гурами

в глуши аквариумной скуки

производя подобье смуты

своим пузырчатым дыханьем,

и выдох – словно расставанье,

а может, музыка – кому-то.

(«Избит, непоправимо узок»)   

В последней строке слово «музыка»  звучит, как «счастье».  Наверное, ни один поэт, тем более философ,  не обходит стороной и эту интригующую тему. «И много ли для счастья надо?»  – задаёт вопрос автор «Профиля Мнемозины» и сама же отвечает: «…пятнадцать праздничных минут / неистового снегопада («Погода просит волшебства...»)». В стихотворении «Рейссиг, или Январские стансы» она продолжает размышления:

Вот так придёт однажды вечер –

и протрубит горнист привал.

– А был ли счастлив ты, чловече?

– Да нет. Но радостен бывал,

шутил, смеялся,

был в фаворе,

умел улыбчиво гостить,

но знал, что есть такое горе,

какое в слово не вместить,

и ждал несбыточного чуда –

что ж, перед небом все – рабы –

и упирался лбом в запруду

неповоротливой судьбы…

Чтобы не просто читать, а прочесть Лану Яснову, подготовленному читателю придётся пройти по таинственным лабиринтам строк, погрузиться в глубину смыслов, надкусить кромку веков, почувствовать смак осенних дождей и листьев, и тогда ему вдруг откроется, что «…счастье похоже на это варенье / из нежных и розовых лепестков», и он непременно услышит, как  шелестит время.

Автор: Наталья Советная, кандидат психологических наук, член Союза писателей России, СП Беларуси, СП Союзного государства

Опубликовано: 30.03.2023

← Вернуться к списку