Культура

«Мой дед был породы могучей…»

Илья Шухов

***

Не дал мне Бог ни красоты, ни стати.

Талантом редким тоже обделил.

С какой же я не свет явился стати,

Две трети века с гаком пропилил?

И мнится, будто кто-то упрекает

И предъявляет счёт тебе за всё:

Мол, громкая фамилия такая,

А сам-то кто? Да так – ни то, ни сё…

Есть изреченье древнее, однако,

Отец его нередко повторял –

О том, что лаять каждая собака

Должна тем голосом, какой Господь ей дал.

***

Малою каплей Вифлеемской крови

Мамин отец младенца одарил.

Узнав, я удивлённо вскинул брови:

Про тайну мне никто не говорил.

С рождения ношу я эту каплю.

Дал с ней Господь до старости дожить.

Значит, в родстве со мной – Эйнштейн и Чаплин.

И, значит, ею стоит дорожить.

А по отцу мой дед – казак сибирский.

От Вифлеема очень далеко…

Как древо родословное ветвисто!

И – как зарыты корни глубоко!

***

Мой дед был породы могучей –

Кондовый сибирский казак.

Себя он наукой не мучил.

Своим был в степях да лесах.

Живя по извечным уставам

Во благо немалой родни,

Служил у купцов гуртоправом,

В трудах проводил свои дни.

Детей в семье было тринадцать,

Отец мой «поскрёбышем» был.

И русскую песню и сказку

Он с детства навек полюбил…

И вот он – известный прозаик.

Куда уж известнее быть!

Но сердце внезапно пронзает,

Как стану о нём говорить.

Как вспомнятся грустные эти –

Сквозь даже улыбку – глаза…

О боже, неужто на свете

Таланту жить дольше нельзя?

Но, видно, на всё Божья воля,

Небесная тайная власть.

Ведь вот – поживи он подоле,

Что видел бы в мире сейчас?

Распалась страна. Пали нравы.

Святыни все втоптаны в грязь.

Бездарности суд свой неправый

Вершат. Связь времён прервалась.

Забыты достойные книги –

Лекарство ума и души.

И антикультуры вериги

Надеть поколенье спешит.

И правда затянута ложью.

И морок развеять нельзя.

И с давней отцовской обложки

Печальные смотрят глаза…

***

Как в розе колючи шипы,

Так в книге родной – опечатки.

Мне скажут – наветы глупы:

Всегда сорняки есть на грядке.

Но – выполоть можно сорняк

И срезать колючки у розы.

А вот опечатки – никак,

Они – словно в сердце занозы.

***

У Моцарта был враг – Сальери,

У Шухова был свой – Кубрак.

Всю жизнь пытался он уверить,

Что Шухов – не талант, а так…

Хотя Кубрак был полный бездарь,

«Творить» чесалась всё рука.

Но зависти и злобы бездна

С ума свихнули старика.

Отмаялся несчастный «гений»…

Осталось лишь от Кубрака

Его коронное «творенье» –

Донос на Шухова в ЦК.

***

Позвонили мне вдруг из Союза.

Много лет уже в нём состою.

Юбилеи им, видно, в обузу.

Отмечать буду ль дату мою?

И отец мой не чествовал даты.

Мне ль об этом дано забывать?

Помню, как говорил он когда-то:

Ну, начнут вот тебя отпевать!

И сказал я: спокойно, ребята.

Шумно праздновал дату Кобзон.

Только следом – такая утрата!

Ну, а мне помирать не резон.

А ещё вот поэт был Дементьев.

Угораздило тоже его

Юбилейный свой вечер наметить.

Вечер был. Но – уже без него…

Намечал юбилей Евтушенко,

Да теперь он в могиле лежит…

Так что праздновать я совершенно

Не желаю: дай Бог просто – жить.

***

Мои ровесники – поэты,

Мои соперники – друзья…

Многих уж нет на свете этом,

И с ними спорить мне нельзя.

Теперь уже мне не до споров –

Не в форме сам, не в форме стих…

Хочу забыть былые ссоры.

И пусть Господь нас всех простит.

Сейчас компьютерное время,

И у него большая прыть.

И новых стихотворцев племя

Дерзает предков перекрыть.

Их в компе поджидают кочки:

Ведь в прыти – невеликий прок…

От нас останется хоть строчка.

А что от них? Подай им бог!

***

Когда лист белоснежной бумаги

Навевать начинает тоску,

Как не выпить той огненной браги,

Что ударит тебя по виску!

Не судите за это поэта –

Одолеет сей кризис поэт.

Муза снимет с него своё вето

И подарит божественный свет.

И стихи прорастут – не «из сора»,

Как давно кем-то сказано раз,

А – глотка озорного ликёра,

Что вернёт снова к творчеству вас!

***

Сестре

Ни я в твоей судьбе не виноват,

Ни ты в моей судьбе не виновата.

Так отчего ж не брал нас прежде лад,

Как быть должно бы у сестры и брата?

Ведь не по нашей воле разошлись

С давнего детства тропки и дороги.

Потом прожили каждый свою жизнь…

Ну, вот и ладно. Вот и слава Богу.

Когда-то было нам по тридцать семь.

Тогда отца внезапно так не стало!

Пока с тобой не виделись совсем,

Время местами цифры поменяло.

Мы пережили срок земной отца.

Теперь вот наступила наша осень…

Не может быть дороги без конца.

Давай прощенья – без вины – попросим.

2012 г.

***

Я заменил в квартире двери,

Их цены дикие кляня.

И эти двери, словно звери,

Везде преследуют меня.

Их крепко плотник присобачил

К дубовым косякам. И вот

Гляжу на них и чуть не плачу –

Купился, старый идиот!

Зачем позарился я сдуру,

Прельстившись модной красотой,

Не укротил свою натуру

И не сказал себе: «Постой»?

Ведь светлый колер был – сосновый

В том магазине. Я ж был глуп

И, пожелав казаться снобом,

Вальяжно выбрал мрачный дуб.

Теперь вот даже лунной ночью

Черно до чёртиков в дому.

И дуб престижный этот очень

Собой усиливает тьму.

Не лучше ль до ремонта было –

Дверей белёных светлый ряд?..

Что было, то и будет мило, –

Не зря, как видно, говорят.

Быль

В Карауле жил казах –

Родственник Абая,

И была в его глазах

Родственность прямая.

Жил он в доме, где и тот,

Был всего здесь в курсе

И служил за годом год

Гидом для экскурсий.

Помнил: при Абае тут –

По степным обрядам –

Добрым путникам приют

Дать бывали рады.

Их кормили досыта́

Бешбармаком, пловом.

Не поганили уста

Пустозвонным словом.

По музею всех водил

Дед: ни слова, кроме

Тех, что лично утвердил

Секретарь в обкоме.

«Наш Абай – наш Прометей,

Свет его не тухнет…»

А потом старик гостей

Приглашал на кухню.

Посреди – пустой казан,

Столб с сучком – для туши…

Молча это показав,

Он всех звал наружу.

Раз, совсем уж постарев,

Он в конце рассказа

Позабыл вдруг про запрет

И добавил фразу.

– Поглядите, – молвил дед,

Показав на палку, –

Вот, теперь ведь мяса нет,

Слов же – их не жалко.

…Было дело то давно,

В самый пик «застоя».

И старик уж помер. Но –

Фразу помнить стоит.

***

Мне дар особый – пародиста

Природой отчего-то дан.

Другой бы раскрутился быстро,

Склепал их полный чемодан.

Хоть у меня пародий мало –

Немногим больше десяти,

Зато, я чую, предписала

Судьба им в классику войти.

Чем чёрт не шутит, так, похоже,

И вознесёшься на Парнас.

Но только это будет позже –

Когда уже не станет нас…

***

Среди рифмованного хлама,

Какого у меня полно,

Найдётся – верю в то упрямо –

Одно жемчужное зерно.

А если даже не найдётся,

Не стоит от того страдать:

«Как наше слово отзовётся,

Нам не дано предугадать».

***

О Боже, как отца мне не хватает,

Хотя я сам – четырежды уж дед!

Снова страницы книг его листаю,

Смотрю на скромный, маленький портрет.

Смотрю – и вдруг отчаянье подступит,

И перехватит горло – нету сил.

Какой же я беспечный был – преступно:

Мог бы спросить о многом!.. Не спросил…

Опубликовано: 12.11.2024

← Вернуться к списку