Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Культура

Фомин


Юрий Доброскокин

 

Рассказ

I

 

Вот, наконец, наступил этот счастливый день, – Антон Фомин окончил школу.

В солнечный июньский полдень, когда в Калаче все замирает от жары и не слышно никаких живых звуков, только гудят грузовики, взбивая до небес пыль на обочинах дороги, ведущей к элеватору, Антон Фомин в последний раз вышел из школьного двора. Он направился на Гору.

Здесь он сел и, ощупав в кармане только что полученный аттестат, поднял голову и посмотрел на город. Разноцветное семейство крыш лежало перед ним, рассыпавшись по всей широкой долине. Невдалеке виднелась белая шиферная крыша, под которой жил и Фомин… Он некоторое время выразительно смотрел на эту крышу: губы его были надуты, взгляд устремлялся исподлобья, – казалось, вот сейчас он произнесет что-нибудь сердитое!

Но Антон так ничего и не произнес. Он расстегнул на себе рубаху до того места, откуда у него брала начало уже густая и черная тещина дорожка, лег под солнцем и широко раскинул по земле руки – так привольно, как будто теперь всю жизнь собирался так пролежать.

Но не тут-то было!

Пять или семь дней отсыпается Антон на сеновале.

Потом его позвала вниз мать, Татьяна Семеновна Фомина: она дает ему в руки книжки, усаживает Антона за стол. Против правой руки Антона мать поставила молоко в кувшине и тарелку с медом.

– Ну, Антон, – сказала она сыну, – пойдешь в техникум учиться! Твой брат тоже еле-еле в школе держался, а в техникуме не хужей других. Пойдешь в техникум…

И Антон увял: эх, прощай, воля, здравствуй, опять неволя! Подбородок на грудь опустил, сидит грустный. Татьяна Семеновна встала перед ним, постучала пальцем о стол… И Антон послушно раскрывает книгу.

Еще целый месяц изучает он физику и математику – да, таковы-то вот провинциальные нравы! Ведь в больших городах такого не случается. Конечно, никогда!..

 

На самом первом экзамене Антон Фомин получил двойку. Экзаменатор сказал ему, побеседовав с ним несколько минут:

– Вы совершенно свободны, молодой человек!

Антон ушел к реке и там провел оставшуюся часть дня.

Он то лежал на траве на берегу, наблюдая, как по небу спокойно проходят белые развесистые облака, то плавал в реке. Иногда он нырял и, сидя под водой, весело произносил про себя: «Вы совершенно свободны, молодой человек!» – и после этого изо всех сил выскакивал на поверхность.

Дома Татьяна Семеновна сказала ему:

– Ну-ка, дурак, расскажи, как ты сдавал экзамен!

Антон, приподняв руки к груди, чтобы успеть, когда надо защититься, рассказывает:

– Он… дядька, мне говорит: «Что вы помните о законе инерции?» Я ему и отвечаю: «Любое тело…»

Татьяна Семеновна обрывает его:

– Да мне надо знать, сказал ли ты ему вот что: «Я – Антон Фомин, сын Татьяны Семеновны, которая приходила к вам в пятницу?»

– Забыл…

– Ну и вот тебе!.. Ну и вот тебе еще!.. Двадцать пять рублей – корове под хвост!..

Раздаются звуки, напоминающие щелканье бича в цирке.

Совсем расстроившись, Татьяна Семеновна уходит в спальню. Но полночи она не спит, обдумывает, как же теперь поступить с оболтусом. Она держится того мнения, что надо пока, до призыва в армию, хоть какую-нибудь подыскать для него работу, чтобы не пропадал трудовой стаж…

Ах, эта Татьяна Семеновна Фомина! Ну разве она не видит, что сын ее вырос двухметрового роста и что на щеках у него черная щетина! И только в голове у него по-прежнему не мозги, а простая брынза.

И это б вовсе не беда! Ведь зато руки у него так велики, как будто сами так и просятся подымать что-нибудь тяжелое, передвигать что-то громадное… Что ж в том плохого, что в мире одни работают руками, а другие головой? Еще бог его знает, кто из них счастливей!

Но совсем не в этом направлении движутся мысли у Татьяны Семеновны в эту ночь.

Она перебрала всех своих старых друзей и знакомых, вспомнила всех хороших людей… Но ни на сырзаводе, ни на мясокомбинате для Антона места не находилось. Нет, на мясокомбинате можно было бы работать Антону грузчиком. На этой работе тоже есть возможность извлекать пользу для себя. Но все же подобные профессии Татьяна Семеновна не уважает, ведь сама она всю жизнь работает уборщицей. А с десятилетним-то образованием мог бы человек исполнять работу почище, пусть даже пользы от нее пока не будет никакой…

И вскоре в городе заметили высоко парня, который ходил по всем улицам с детским портфелем в руке. Это был Антон Фомин, разносивший телеграммы.

 

II

 

Когда в отделении появился новый разносчик телеграмм, все девушки сейчас же его про себя отметили – и телеграфистки, и телефонистки, и почтальоны. В отделении мало мужчин. Так и почтальон Люба Ярцева обратила на него внимание. Тем более что по нынешним временам очень симпатичный парень – два метра росту!..

Никто не знает почему, но все чаще случается им идти вместе в одну сторону; ей с почтой, ему с телеграммами. А потом он ее и назад провожает, а бывает так, что проводит и домой… Он ей понравился. Ходит рядом, большой и смирный, никогда и руки к ней не протянет. А если начинает с нею разговаривать, так бормочет что-то такое нескладное, – и сразу, как мальчик, краснеет. Смехота!

Люба Ярцева живет одна в небольшом двухкомнатном домике на окраине города; это место называется Рыбоселовка. Уже несколько лет, как отец с матерью развелись. Отец уехал в другой город. А мать Любы, еще молодая женщина, сразу вышла заново замуж; она переселилась к мужу. Вот так Люба осталась одна в старом доме. Но мать, как видно, чувствует себя виноватой перед дочкой, она ее часто навещает – это верно. Она живет неподалеку, на соседней улице.

Обнаружив, что к Любе стал наведываться Антон Фомин, мать сочла нужным помочь дочери правильно вести дело с мужчиной. Ведь у нее самой есть опыт, которого недостает дочке! Смысл ее уроков заключается в следующем: мужчин до свадьбы надо держать, как собак перед охотой, – не кормить, но дразнить, чтобы они рвались и бились как очумелые… И такими-то их легче всего подманить к загсу, да-да!

Но Любе вечером скучно одной сидеть в доме.

А Антон, когда он рядом, возьмет ее под мышки, привлечет к себе и стоит так целый час, ничего не произносит. Грудь у него поднимается и опускается, как мехи, и в ней слышно, как бьется сердце: бум! бум! бум! бум!.. Ну, зачем Антона дразнить – все равно ничего не понимает! И Люба не хочет помнить материнских уроков, она показывает Антону свои родинки: «И вот здесь одна… И тут, посмотри…» Так все показала, ничего не утаила – только-то и было у нее богатства, простая девушка!

И пропал Антон Фомин, испортился. Домой приходит только ночевать, стал пропускать рабочие дни. «Ну что эта за работа, дурацкая работа!» А ведь и то правда: ему бы плуг в руки, а к плугу, наверное, покрепче лошадь – и пошел бы молодцом по пашне, любое поле легко бы перепахал! Но не то теперь время. Нет теперь прямо под рукой того, к чему бы приложить силу молодому богатырю. А идти искать – где его?

Идет осень. Последние листья уже почти все осыпались с деревьев: Рыбоселовка утопает в грязи. А Антон вдыхает жизнь полной грудью.

Утром приходит он к Любе во двор, умывается из колодца. А у Любы уже давно для него завтрак готов… Потом Антон пилит и колет дрова, складывает большие поленницы в сарае – холода уже скоро! Уборная еще во время первого замужества Любиной матери провалилась углом. Антон ее поднял и укрепил. Все, все у Любоньки во дворе должно быть в порядке!

А что ж это сам двор перед всем миром нараспашку? Ни ограды, ни ворот – где улица, там и огород! Антон принес несколько столбов, оставшихся от былой плотины на реке, и врыл их в землю перед домом. Теперь он задумывается над тем, где бы ему раздобыть доски…

Но нельзя упускать из виду, что в это время, как и прежде, живет и здравствует его мать, Татьяна Семеновна Фомина. А она не привыкла, чтоб с ее сыном случалось что-нибудь непредусмотренное.

Когда Антон стал иногда и на ночь оставаться у Любы, Татьяна Семеновна быстро отыскала дорогу к ее матери. С детьми она не хотела говорить, они, по ее мнению, просто котята безмозглые.

Эти две матери не смогли договориться между собой. Еще бы, ведь они обе были чрезвычайно опытны! Они говорили о жизни, о том, что в ней следует считать правильным и достойным для порядочных людей, а что недостойным, – и ни в чем их мнения не соединились, и они не согласились друг с другом. В результате они очень не понравились друг другу. Потому-то Татьяна Семеновна как не видела, так и видеть не захотела Любу; потому-то и Любина мать сейчас же постаралась забыть, как она похвалила Антона, когда он поднял провалившийся угол уборной.

Бедная Люба! Почему бы ей не попасться на глаза Татьяне Семеновне чуть-чуть позднее, когда она сама примется искать невесту для Антона? Тогда б она наверняка показалась ей самой лучшей девушкой в городе!

Ну а Антон, мужчина с большими руками? Почему ж он не подаст хотя бы слабенького голоса в защиту своего выбора?

Впрочем, не наше дело причитать, наше дело вести рассказ.

Мать Любы Ярцевой запретила дочери приводить в дом Антона.

– Очень плохая семья! – сказала она. – Очень плохая.

– Но ведь я уже… – признается Люба.

Мать рассмеялась и утешила ее:

– Ах, дочка, все это чепуха! А вот у нас недавно появился молоденький прораб… Приведу его как-нибудь к тебе в гости.

 

Антона Фомина вскоре призвали в армию.

Это Татьяна Семеновна сходила к военкому и похлопотала, чтобы парня скорее взяли на воспитание, приучали к порядку…

Перед домом Любы так и остались стоять в линейку большие черные столбы. Народ помнит, что закапывал их тут высокий крепкий парень. Но никто не знает, почему Антон Фомин так и не сделал из них надежного забора.

 

III

 

Полтора года Антон благополучно служил на Дальневосточном флоте… И вот однажды домой к Фоминым пришло от него письмо, в котором Антон рассказывал, какое с ним случилось несчастье. Он сорвался с трапа – так называется лестница на кораблях – и сильно изувечил себе ногу.

Это известие Татьяна Семеновна встретила с ужасом. Бывает, конечно, что и дома человек упадет с лестницы, но обычно немного похромает – глядишь, все прошло!

Но вот издалека, от самого Тихого океана, присылает письмо Антон, который обычно не умеет поставить правильно рядом двух слов. А теперь им исписано два листа! С нескрываемой радостью, самыми страшными словами он рассказывает, как плохо заживает у него нога – уж теперь-то он наверняка останется на всю жизнь калекой! Скоро его, наверное, комиссуют…

Татьяна Семеновна извелась… То шлет она одну за другой телеграммы во Владивосток, то порывается идти в сберкассу за тысячей, чтобы ехать с нею к врачам и просить, чтобы лучше лечили Антона. Мужу с трудом удалось ее уговорить отказаться от этого вояжа. «В военных госпиталях и без того хорошо лечат, – уверяет он. – Ты позаботься лучше о том, чем займется парень дома, когда возвратится».

Татьяна Семеновна стала расспрашивать знакомых и быстро нашла несколько мест, подходящих для парня-инвалида. Можно будет обучить его киномехаником или бухгалтером, можно устроить его в сапожную… но лучше всего в часовую мастерскую.

Потом мать задумалась об устройстве личной жизни Антона. Какой барышне теперь-то он будет нужен, одноногий… Вот, может быть, решила Татьяна Семеновна, той, своей первой подружке?

 

Она остановила Любу на одной из тех улиц, по которым Люба обычно разносит почту. Татьяна Семеновна нашла ее без труда, спросив обо всем у женщины-почтальона, которая три раза в неделю приносила Фоминым газету «Сельский труженик».

Татьяна Семеновна умеет обращаться с людьми: она улыбнулась Любе, как старой знакомой, она даже назвала ее дочкой. Но Люба прежде видела мать Антона только издали. Она стесняется идти с нею, ссылается на работу… И тогда Татьяна Семеновна просто берет ее за руку и увлекает за собой, приводит к дому, приговаривая ласково:

– Ну, идем, милая, идем!

Они пришли к Фоминым и сели на скамеечке во дворе. Татьяна Семеновна еще не решила, как лучше будет вести дело дальше. Ясно, что не нужно бы сразу рассказывать все об Антоне, а лучше будет подойти к этому как-нибудь невзначай… Сидят рядом, молчат.

На улице май, теплынь; куры свободно бродят по двору Фоминых, копаются и выискивают для себя что-то в земле. Между ними прохаживается маленький красный петушок, в половину величины курицы, и надменно поглядывает на людей.

Татьяна Семеновна, увидев, что и Люба обратила внимание на петушка, поясняет:

– У нас старого петуха машина придавила. И я вот купила этого, декоративной породы. Он хоть и маленький, а такой шустряк: и поет как хорошо! Я как выйду с утра во двор – так только на него и любуюсь!

И Люба согласилась:

– Красивый!

Она осторожно повела взглядом по сторонам, подыскивая во дворе еще что-нибудь интересное и достойное разговора, но больше ничего интересного во дворе у Фоминых не оказалось…

Посидели еще немного, помолчали… Люба собралась уходить.

– Да ты посиди, посиди еще! – уговаривает ее ласковая Татьяна Семеновна.

– Вы простите, но мне на линию надо, – объясняет Люба, все же уходя.

Наконец уже за калиткой Татьяна Семеновна делает решительный шаг:

– Антон как письмо пришлет – все спрашивает про тебя! – Говоря это, Татьяна Семеновна по-матерински поправляет у Любы на плече сумку, она легонько журит девушку: – Ты что ж это к нам никогда не заходишь? А Антон, может быть, вот возьмет и возвратится скоро…

Люба торопливо кивнула и заспешила по улице к своему участку. Татьяна Семеновна вышла вслед за нею из ворот. «Неплоха! Неплоха!» – думает она, провожая девушку взглядом и покачивая головой от удовольствия.

Только-то и видела Любу Татьяна Семеновна…

 

IV

 

Два месяца спустя после прихода письма от Антона сам Антон приехал домой…

Он действительно сильно хромает на правую ногу; он даже привез с собой резную коричневую трость и только с нею ходит теперь повсюду.

Но зато напрасными оказались опасения Татьяны Семеновны относительно невест. Вот уж чепуха! С того дня как Антон впервые прошелся по улицам и появился вечером на городской площади, у девушек только и было разговоров, что о нем. Да он и вправду стал совсем красавцем, этот Антон: в своей черной матросской форме, высокий и бледный, – а эта трость, по чести говоря, только добавляет ему привлекательности!

Сама Татьяна Семеновна стала неуверенно себя чувствовать перед Антоном! Иногда ей кажется, что он тот же, что и прежде. А потом вдруг ясно увидит, что не тот…

Все такой же молчун. Только еще стал как будто бы и глуховат. Татьяна Семеновна скажет ему что-то, а он совсем ее не слышит. Берет у отца деньги и уходит гулять.

Но недолго Антон Фомин гулял, он не такой удалой человек! Одна–две барышни поплакали, третья руки покусала – тем дело и закончилось. Нога у Антона быстро заживала… И вот наступает день, когда он, не без сожаления отложив трость, уже и без нее ходит совсем свободно, только немного прихрамывает.

Вдруг он стал пропадать по ночам.

Вскоре он берет свой чемодан и относит в нем куда-то свои вещи. Раз отнес, возвратился, снова укладывает чемодан… Татьяна Семеновна, как прежде бывало, подступила к нему:

– Антон, ты куда?

Но Антон молчит, продолжает заниматься своим.

– Ты скажи, – настаивает Татьяна Семеновна. – Ты с родителями про все объяснись! Мать тебе, кроме добра, ничего плохого не сделает!

Антон отодвинул ее и направился к двери; только и услышала от него Татьяна Семеновна:

– Вы, маманя, лучше занимайтесь курами!..

 

Так оскорбил, обидел Антон родную мать.

Дело в том, что с курами у нее в самом деле вышла беда. Сидела-сидела квочка и высидела цыплят… Когда они стали подрастать, Фомины принялись рубить старых кур. Этих несушек осталось, в конце концов, только три.

А новые выросли вполовину нормальных размеров и перестали расти. Они несутся маленькими смешными яичками. При виде этих яиц Татьяне Семеновне просто хочется плеваться! Надо же, какой злополучный петух – перевел породу! Его скорее отправляют на плаху. Но и в супе он так мал, что на зуб положить нечего…

На этом рассказ пока заканчивается.

← Вернуться к списку

Комментарии


Сергей
14.02.2013 10:33
Да как-же быть? Не вмешиваться? Пусть набивают шишки? Или вмешиваться и получать в ответ презрение?

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru