Культура

Старик и поле

 

 

Встречи с Гавриилом Троепольским

 

Виктор Силин

 

Продолжение

Начало здесь

 

После лютых январских морозов — нежданно-негаданная оттепель. В воздухе сыро, туманно, день хоть и прибавляется, но все равно не больше воробьиного носа.

Хмуро.

Еду в Гнилое.

Вот и город кончается. Через Тихую Сосну (здесь раньше был бревенчатый мост), проездом через совхоз «Победу», дальше — свеклопункт, элеватор, сельцо Стояново. Привычная для Троепольского дорога, которой он двадцать лет ездил на госсортоучасток из Острогожска.

Низина, через ручей — мостик, здесь-то, на другом конце балки, веером развернулось Гнилое. То самое село, где Гавриил Николаевич в тридцать седьмом и организовал сортоучасток. В январе 1950 года в районной газете он так вспоминал: «В 1930-31 годы был организован Острогожский опорный пункт Воронежской областной опытной станции для постановки опытов в колхозах района (им. Свердлова, им. Крупской). С 1936 года Острогожский опорный пункт перешел на постановку опытов на больших делянках площадью свыше трех гектаров в производстве (колхоз им. Федосеенко). В 1934 году был организован сортоиспытательный участок по зерновым культурам в колхозе им. Федосеенко. В 1937 году правительством было утверждено положение о сортоиспытательных участках, утверждены цели и задачи. Осенью этого же года специальная комиссия обследовала зону Острогожск-Евдаково-Алексеевка и нашла лучшим и типичным местом для этой зоны площадь на территории колхоза имени Ленина Гниловского сельсовета. Государством были отпущены большие средства на организацию лаборатории. С осени 1937 года уже были заложены опыты с озимыми культурами, а с весны 1938 года начата работа с яровыми. Всего до войны было испытано около 300 сортов».

Объектом внимания самого Троепольского стало просо. И не случайно, что он выбрал эту культуру. Время трудное, голодное. Многие уже тогда понимали, что войны не избежать. Думаю, что понимал это и Троепольский. Надо было накормить народ. Знаете, как в русской поговорке: «Щи да каша — пища наша». Вот и он исходил из этого и потому занялся «кашей».

С агрономом госсортоучастка Надеждой Сергеевной Шафоростовой листаем «Годовой отчет о результатах сортоиспытания за 1938 год». Весь он исписан (а книга солидная) убористым почерком Гавриила Николаевича. Предельная точность и скупость формулировок, как того и требуют научные изыскания. Различные сорта озимой пшеницы, ржи, ячменя, проса находились в тот год на испытаниях в Острогожском сортоучастке. А через несколько лет стал фигурировать в отчетах и сорт проса «Острогожское-9», выведенный самим Г.Н. Троепольским.

На его счету — и «Острогожское 23/1», и «Острогожское 11/21» со стелящей- ся формой куста, но поднимающего стебли в момент трубкования, и крупнозернистое просо «Острогожское 24-Е-2». Но лучшим своим сортом Гавриил Николаевич считал все-таки «Острогожское-9». Почему? Вот как он сам обосновывал это в статье «Селекция проса»: «Сорт «Острогожское-9» районирован в большой части Воронежской области. На нашем госсортоучастке в испытании он дал в среднем за семь лет по 29 центнеров зерна с гектара, то есть на 2, 4 центнера больше стандарта. Сорт засухоустойчив, с хорошими кормовыми качествами и высокими вкусовыми качествами каши. Не отмечается ни полегания, ни поникания метелки (Ставропольский край)».

Общеизвестно, что литературная известность пришла к Троепольскому в 1953 году, когда в «Новом мире» увидела свет первая значительная публикация. Но мало кто сейчас уже помнит, что самая первая его книга вышла в Воронежском областном книгоиздательстве в 1951 году и называлась она просто — «Просо (Результаты наблюдения и селекции на Острогожском госсортоу- частке)». В небольшом предисловии «От автора» Гавриил Николаевич писал: «Острогожским государственным сортоучастком, работающим на базе колхоза имени Ленина, выведено несколько новых сортов проса. Сорт «Острогожское- 9», включенный в государственное испытание в 1945 году, в 1949-м районирован в Воронежской области. Сорт этот находится на испытании в ряде других областей Советского Союза. Сорт «Острогожское-23/1» дал хорошие результаты по урожаю на юге области. В настоящей книге излагаются результаты наблюдений, методика, некоторые итоги селекции проса. Автор приносит благодарность доктору сельскохозяйственных наук профессору Н.А. Успенскому, аг-роному Г.В. Марчукову и лаборантке госсортоучастка А.М. Гончаровой за помощь в селекционной работе».

Николай Алексеевич Успенский являлся одним из ведущих ученых-селекционеров Воронежского сельскохозяйственного института. Это ему была присуждена Государственная премия (тогда она называлась Сталинская) за новый высоко-урожайный сорт ржи «Воронежский СХИ». А всегдашний помощник Г.Н. Тро- епольского Гавриил Васильевич Марчуков после того, как Гавриил Николаевич в 1957 году оставил селекционную работу, возглавил Острогожский сортоучасток.

— В те первые два десятка лет существования сортоучастка, — говорит нынеш-ний его заведующий Николай Алексеевич Вербкин, — наш коллектив был много-численный. Целый штат агрономов, лаборантов да плюс еще сельскохозяйственных рабочих человек тридцать. В общем, получилось, что Гавриил Николаевич руководил небольшим колхозом на землях села Гнилое.

Из тех, кто работал с Гавриилом Николаевичем на сортоучастке, осталось совсем немного людей. Матрена Савельевна Анненко, Александр Иванович Воеводин, Роман Константинович Немченко, люди они пожилые. Роману Константиновичу, например, уже девяносто. Самый молодой из них Валентин Павлович Копылов, шестьдесят седьмой годок разменял. Мужик он крепкий, плотно сбитый.

— На сортоучасток я попал семилетним пацаном, — вспоминает Валентин Павлович. — Мой дед, Тимофей Васильевич Землянский, сторожем здесь работал. Ну, и я к нему часто бегал. И как-то само собой получилось, что приставил дед меня, чтобы без дела не болтался, к конной молотилке. Стал я лошадей погонять. Вот, считай, с этого времени идет мой трудовой стаж. Гавриил Николаевич меня заметил и даже похвалил. А вообще, он относился ко мне, как к сыну.

Помнит Копылов, что на госсортоучастке работала женская бригада, человек двадцать, и пять мужиков. Была конная молотилка и три пары лошадей. На лошадях возили снопы, а по осени вывозили навоз. В войну, уже подростком, Валентин Копылов охранял посевы госсортоучастка.

— Занялся сразу же Гавриил Николаевич и лесопосадками, — продолжает свой рассказ Валентин Копылов. — Первая была заложена в том же тридцать седьмом из американского клена. А вторая — послевоенная, появилась в сорок девятом, дубовая. Так он огородил поля сортоучастка, чтобы видно было: здесь агротехника в почете. Был у него и свой лесопитомник.

...9 июля 1950 года. Воскресенье. С утра захмурило и накрапывал дождик. Троепольский заволновался: погода нелетная, могут и районный семинар отменить. Уже и агрономы, бригадиры начали со всей округи съезжаться. Из Шубного, Кривой Поляны, Должика, Новой Сотни, Песок, Новой Осиновки.

К полудню и солнце проглянуло. Повез Троепольский коллег по полям. Все удивлялись: просо чистое, хотя ни разу не прополото. А все потому, подчеркивал Гавриил Николаевич, что сплошного сева. Потом смотрели и лесозащитные полосы, побывали в лесопитомнике. Троепольский подробно рассказал о лучших сортах, которые уже хорошо зарекомендовали себя в наших условиях. Вопросов было много. Отвечал сам Гавриил Николаевич и его заместитель Гавриил Васильевич Марчуков...

Уже когда Троепольский был на «вольных хлебах», — писателем, встретил Валентина Копылова в Острогожске. Начал, как всегда, расспрашивать о житье- бытье. Узнал, что Валентин Павлович собирается дочь Ольгу замуж выдавать, обрадовался и приказал: «Смотри, меня на свадьбу не забудь пригласить!»

— Как можно, Гавриил Николаевич!

Фотография сохранилась, где Троепольский поздравляет молодых. И что-то на ухо говорит жениху. А тот улыбается.

— А ведь и, вправду, Гавриил Николаевич мне как отец был, — перескакивает с одного на другое Валентин Павлович. — Помню, пришла мне повестка в армию. В колхозе рассчитали, документы оформили, а причитающиеся 700 рублей (старыми деньгами) не отдают. «Нет в кассе денег!» — говорят. «Да как же мне быть? — горячусь я. — Через два дня ведь уеду, а деньги и «заиграют»! Пошел я к Троепольскому. Он позвонил военкому, все объяснил. На другой день опять пошел к председателю: «Маслом возьмешь свои деньги?» — спрашивает. Что оставалось делать? «Возьму», — отвечаю. Так что я в армии служил, а мать все время бесплатно масло в колхозе выписывала.

В госсортоучасток к Троепольскому люди стремились. Порядок во всем, дисциплина, а главное — оплата труда была не то, что в колхозе. На один трудодень здесь приходилось 2 рубля и 2 килограмма зерна, против двухсот граммов колхозных.

— Это все заслуга Гавриила Николаевича. Он «выбил» такие расценки, — по-дытожил Копылов.

Последнее время Троепольский ездил в Гнилое из Острогожска на мотоцикле. Все те же десять километров.

— А потом мне его «ИЖ-49» достался, — говорит Валентин Копылов. — Я его «добивал», уже когда бригадирствовал. Хороший мотоцикл был, не машина — зверь.

На полке в доме Валентина Павловича Копылова стоит лениздатовский томик «Белого Бима». А в отдельной папке собраны вырезки из газет со статьями о Троепольском. Есть и заметки Владимира Лакшина из «Комсомолки», названные «Мудрый хозяин «Белого Бима». Несколько абзацев рукой Копылова подчеркнуты. Вот они: «Нелегко пронести через долгую жизнь с ее омутами, мелями и перекатами непоколебимое чувство достоинства и деятельного добра... Троеполь- ский пронес... »

Дом этот за полвека, конечно, неоднократно перестраивали. Появилась терраса, верандочка, высокое крыльцо.

— А вообще-то, сколько помню, двор наш всегда с весны до осени был зеленым, — говорит старожил Борис Васильевич Дроздов. — Всегда была и клумба с цветами. Говорят, что появилась она аж в 1933 году. А нашему дому уже 118 лет.

Принадлежало строение когда-то острогожскому купцу, имело большие подвалы, в которых и хранились товары.

Впоследствии в подвале стали жить люди. Семья Клавдии Сергеевны Пикулиной (Гугиной).

— Стены в нашей полуподвальной квартире всегда были сырые, — вспоминает Клавдия Сергеевна. — Над нами располагалась квартира Троепольских. Три окна по улице, два — во двор. Когда Гавриил Николаевич с семьей переезжал в Воронеж, то договорился с городским начальством, чтобы его квартиру отдали нам. А в подарок оставил дубовый стол. Он и по сей день в целости-сохранности. Мы за ним свадьбу моей племянницы справили.

У всех соседей почему-то в памяти осталась маленькая подслеповатая комнатка, которая служила Гавриилу Николаевичу и спальней, и кабинетом. Может, потому что была заложена книгами.

— К Троепольским я заходила часто, — рассказывает Мария Лазаревна Уварова. — Когда заболеет Валентина Иосифовна, жена Троепольского, или уедет к сыну в Москву, приходила помочь по хозяйству. И всегда меня удивляло, сколько книг у них стоит на полках. «Неужели вы все их прочитали?» — однажды спросила я Гавриила Николаевича. «Все — не все, а многие прочитал», — ответил он. А еще везде лежали листки исписанной бумаги. Валентина Иосифовна даже шутила по этому поводу: «Уже целый сундук рукописей набрался».

 

Впервые опубликовано в журнале «Подъем»

Продолжение следует

 

← Вернуться к списку