Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Культура

Эпистола и замысел Адриана


Глава из книги Юрия Лощица “Кирилл и Мефодий"

 

Уход Болгарии из сферы влияния римской курии, как ни странно, заставил всё же её внимательнее рассмотреть досаждавший ей моравский вопрос. Что, если, поддавшись примеру болгарина Бориса, и Ростислав отправит в Константинополь послов с согласием на полный перевод его моравлян под византийскую юрисдикцию?

По крайней мере, до слуха Мефодия и учеников уже доходили вести о беспокойстве Ростислава и Коцела за их судьбу. Следы такого беспокойства — в “Житии Мефодия”, где упомянуто прошение Коцела в Рим, чтобы поскорей отпустили к нему старшего солунянина. Там же, в житии, и ответ апо- столика: “Не тебе единому отпущу, но всем землям тем славянским...”.

То, что оба славянских князя, каждый поодиночке, уже обременяют курию жалобами на затянувшуюся беспризорность своих Церквей, не могло не воодушевлять засидевшихся в Риме просителей...

Со стороны Ростислава такая настойчивость могла быть вызвана и тем, что под конец 869 года он вдруг добился впечатляющей удачи в открытом воинском противостоянии франкам. Удачи такой убедительной, что те впервые вынуждены были предоставить его княжеству полную независимость.

Но что же сам Его апостольство, блаженнейший папа Адриан?

Очень ли будет прилично — после всех прозвучавших из его уст громких поощрений в адрес славянских письмен и славянской литургии, после траурных соболезнований по поводу кончины Кирилла — так одними выражениями чувств и ограничиться? Или он хоть слегка накренит чашу весов в сторону дерзкого новшества двух византийцев, а тем самым — в сторону моравлян и паннонцев?

И, наконец, он её накренил, эту чашу. Слегка, но накренил.

Латинский оригинал письма Адриана II, адресованного князьям Ростиславу и Коцелу, в канцелярии Ватикана не сохранился. Не сберёгся и греческий перевод, который, наверняка, тогда же составили, как принято при подготовке посланий межгосударственного достоинства. Над этим переводом как раз и могли совместно работать Мефодий с Анастасием. Но “Житие Мефодия” содержит пространный славянский текст письма, и он, судя по стилю, предельно близок к первоисточнику. Вполне возможно, что документ и готовили сразу на трёх языках, и это условие предложил Мефодий. Пусть-де и славянские князья получат эпистолу, подтверждающую их высокое достоинство, уважение к их родной речи.

Письмо вышло явно напутственного, благословляющего, миротворного и покровительственного звучания. Попробуем услышать письмо папы Адриана так, как услышали его стародавние те славяне. Вот как звучит оно в “Житии Мефодия”:

“Андриан епископ и раб Божий к Ростиславу и Святополку и Коцелю.

Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение.

Яко о вас духовная слышахом, ныня же жадахом с желанием и молитвою вашего ради спасения, како есть воздвиг Господь сердца ваша искати Его и показал вам — не токмо верою, но и духовными делы достоит служити Богу.

Вера бо без дел мертва есть, и отпадают ти, иже ся мнят Бога знающе, а делы ся Его отметають. Не токмо бо у сего святительскаго стола просисте учителя, но и у благовернаго цесаря Михаила да посла вам блаженаго Философа Костянтина и с братом, дондеже мы не доспехом. Она же уведевша апостольскаго стола, достояща ваша страны, кроме канона не сотвористе ничесоже, но к нам приидосте и святаго Климента мощи несущее. Мы же трегубу радость приимше, умыслихом испытавше послати Мефодия свящаше и с ученикы, сына же нашего на страны ваша, мужа же свершена разумом и правоверна да вы учит, яко же есте просили, сказая книгы в язык ваш по всему церковному чину исполнь и с святою мшею (мессой) рекше, со службою и крещением. Яко же есть Философ начал Костянтин Божиею благодатью и с молитвы святаго Климента, тако же аще ин кто возможет достойно и правоверно сказати свято и благосно Богом и нами и всею кафоликиею и апостольскою церковью буди да бысте удобь заповеди Божия навыкли. Сей же един хранити обычай да на мши (мессе) первее чтут Апостол и Евангелие римскы, таче словенскы да ся исполнить книжное слово, яко восхвалят Господа вси языкы и друго иде вси возглаголют языкы различны величья Божия, яко же дасть им Святый Дух отвещавати.

Аще же кто от собранных вам учитель и чешющих слухы и от истины отвращающих на бляди, начнет, дерзнув инако, развращати вы, гадя книгы языка вашего, да будет отлучен токмо в суд, а ны церкве дойде ся исправить. Ти бо суть волцы, а не овця, яже достоит от плод нагнати и хранится их.

Вы же, чада возлюбленная, послушайте учения Божия и не отрините ка- зания церковнаго, да ся обрящете истиньнии поклонителе Божия, Отцю нашему небесьному с всеми святыими. Аминь”.

Несмотря на сугубый архаизм, а отсюда — для современного читателя — вязкость и смысловую непрояснённость некоторых оборотов документа, его содержание для славянских князей было вполне прозрачным. Адриан скромно именовал себя епископом, а не папой (ведь и все восточные патриархи с митрополитами тоже были — по сути, а не по званиям — епископами). Старик не оскорбил Ростислава никаким непочтительным словцом в адрес убиенного цесаря Михаила. Хотя и напомнил, что когда-то Ростислав первым делом обратился за духовным окормлением всё же в Рим, а не на Босфор (“у сего святительского стола просисте учителя”). Тут же, впрочем, признал очевидное: миссия из Византии в Моравию опередила римскую (“мы не доспехом”). Зато напоследок именно в Риме Мефодия с учениками “свящаше”, то есть рукоположили: сначала учеников в священники и диаконы, а напоследок и учителя — в епископы.

Вот это, вроде бы мельком сказанное о рукоположениях, и было для князей едва ли не самым важным местом письма. Отныне в Моравии и Паннонии будет у них свой епископ! Не от латинян, не от немцев назначенный, а урод- нившийся им солунский ромей, как и его покойный брат, по духу, по ревности своей к справедливости — истый славянин.

И свои, моравского, славянского роду, будут у них отныне священники!

И не так уж их расстроило, что старик-римлянин предписывает: во время литургии Апостол и Евангелие читать сперва на латыни, а потом уж на славянском. Да пусть! Тем с большей жадностью слух будет ждать, когда зазвучат стихи славянских книг! И каждому, впервые ступившему в Церковь, можно будет втолковать: раньше-то была одна латынь, а теперь сам Господь по милости своей для нас заговорил. Имеющий уши да внемлет...

А ектеньи, большая и малая, и просительная, а тропари праздникам и поминаемым святым, а молитвы, а стихи из “Псалтыри”? Они всё равно, как уже и заведено было братьями, будут звучать по-нашему! А те же проповеди!

Теперь и Мефодий, покидая Рим, мог убедиться: несмотря на кончину брата, несмотря на проволочки и неопределённость, изнурявшие их здесь долгими месяцами, дело всё же подвигается. Это Кирилл молится за них, чудесно помогает, чтобы общее дело не рассыпалось прахом. Подлинно: вера без дел мертва. Не зря Адриан привёл в своём письме это премудрое изречение апостола Иакова. Они теперь снова возвращаются к свободному, как дыхание, деланию. Они и здесь не томились бездельем, но затомились их ве- леградские и блатноградские люди, оставленные при одной лишь азбуке.

Похоже, по намерениям Адриана, ему, Мефодию, придётся на своей вновь учреждаемой для славян епископской кафедре потрудиться не в одной лишь Моравии. И не только в Паннонском княжестве Коцела. Дело в том, что кафедру эту Рим заводит хотя и вновь, но никак не на пустом месте.

Чтобы утвердиться в таком решении, в Латеранском дворце пошелестели страницами весьма старых книг, извлекли на свет давно не разгибавшиеся пергаменные свитки, а то и папирусы.

Среди имён семидесяти апостолов Христова века твёрдо, незыблемо стояло и это — Андроник, победитель мужей, по-гречески. Апостол Павел в своём письме к Римлянам просит приветствовать Андроника, называет его родственником и говорит, что этот прославленный среди апостолов муж раньше его уверовал во Христа. Святительское служение Андроника связывалось в преданиях со старой римской провинцией в Подунавье, в северном Илли- рике. Центром удела Андроника был город Сирмиум, он же Сирмий, счи-тавшийся когда-то у римлян одним из четырёх самых важных городов всей империи. Сирмиум стоял на берегу Савы со всеми своими имперскими древностями — театром, ипподромом и прочая, прочая. Но много позже оказался лакомой поживой для вторгшихся с востока гуннов. После того разграбления его жители разбежались кто куда, а кафедру архиепископскую уже не хватало сил восстановить.

Но вот и самое время приспело вернуть ей жизнь, — к такому мнению склонилась римская курия. На Мефодия, направляемого в Сирмий, поглядывали напоследок с таким единодушным дружелюбием, будто и не шушукались ещё недавно возле папской кафедры противники славянского богослужения.

Мефодий, пожалуй, как никто другой подходил для замысла. В нём, с его воинской исполнительностью, воловьим упорством, будто от природы выпирает епископская жила. Князья к нему дружелюбны, ученики за него хоть в огонь, хоть в воду пойдут без колебаний. Там, в Моравии Ростиславовой и в Паннонии Коцеловой, судя по всему, есть уже у него немалая паства. Есть и опыт твёрдого противостояния франкским епископам. Ведь эти не в меру заносчивые отцы, заручившись покровительством Каролингов, ведут себя с каждым годом всё своевольней и по отношению к апостольскому престолу. Ромей Мефодий способен стать неплохим заслоном на востоке от напористых немцев. С другой же стороны, это и удобно, что он, вышколенный византиец, прибывший к моравлянам по благословению ныне отлучённого Фотия, вторично отправится к славянам уже как порученец, благословляемый римским Папой. Вот и живой противовес намерениям Византии. Она перетянула к себе болгар, хочет распоряжаться, будто в исконной вотчине, не у одних болгар, но и по всей Иллирии? Ну, и получайте по соседству своего Мефодия! Но теперь — нашего архиепископа...

И как это мудро, что местопребыванием возобновляемой древней кафедры определён именно Сирмиум. От него до Рима путь веками накатан, не то что от Велеграда или Коцелова городка. Мефодий тут почти под рукой. Его будет проще и надёжней при надобности вразумлять. Конечно, одно дело восстановить громадную древнюю епархию в мечтаниях — в буллах и на картах. И совсем иное — определить и отстаивать её пределы, противостоя тем же франкам, тем же болгарам с греками. А не управится с такими полномочиями и обязанностями Мефодий — не беда. Найдут другого. Важно начать...

Сирмиум витал в великих преданиях Рима, а затем и Константинополя, звездой с остро устремлёнными лучами. Через этот город пролегали жизненные пути четырёх императоров, в том числе Константина Великого. Одно из преданий намекало, что он вначале намеревался обустроить новую столицу империи именно в Сирмиуме. Но луч Константина устремился всё же к Босфору, к холму маленького Византия над Пропонтидой. Луч Андроника-Апосто- ла, уже после его мученической кончины, тоже от Сирмия потёк на юго-запад. Говорят, его мощи нашли захороненными в пригороде Константинополя.

Мефодий с детства знал, что великомученик Димитрий казнён в его родном городе. Но вот в Сирмии веками жило упорное предание, что Димитрия Солунского казнили именно здесь. По поводу таких разноречий приходилось лишь вздыхать. Ну, что поделаешь, если каждая земля ревновала и ревновать будет о славе великих светочей Христовых!

Отбывая к месту назначения, Мефодий не мог не осознавать зыбкости, со-мнительности, а главное, двойственности своего архиерейства. Он прибудет в маленький, полузаброшенный после нашествия гуннов городок, который, слыхать, сполна умещается теперь в пределах ипподрома имперских времён. Приедет туда, где его никто не знает, как и он никого. Вместо радостной встречи с учениками школы, оставленной в Велеграде, с Ростиславом и его молодым племянником Святополком, с тем же Коцелом, его ждут насторожённые присматривания: кто сей? уж не назначено ему у нас место опалы?..

В “Житии Мефодия” Сирмий даже не упомянут. Нет никаких других старых письменных свидетельств тому, что он сюда заезжал, здесь останавливался, строил церковь (или приспособил уже когда-то построенную), завёл хозяйство, соответствующее его архиерейским нуждам. Вместе с тем, Сирмий (современная Сремска Митровица в Сербии, на берегу Савы, в двух десятках километров от Белграда) как географический пункт его епископской деятельности в научный оборот вошёл — в качестве если не доказательной реалии, то заслуживающей внимания проблемы.

 

Продолжение следует

Предыдущая главка

← Вернуться к списку

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru