История и мы

А сколько колонн-то было?

 

 

Главную тему, главный термин этой книги — «Большая Война», «Право Большой Войны», отменяющее «Постулат Клаузевица» (о «продолжении политики другими средствами») — я намерен проиллюстри­ровать всеми мне доступными примерами, раскрыть всеми воз­можными методами, в том числе и методом от противного, дав примеры «неБольших войн». «Большая Война», начинается, когда обозначился «Большой Враг», и заканчивается с его пол­ным уничтожением. Но в этот исторический период с весьма размытыми границами (особенно нижней) случается многое, в том числе и отдельные частные войны, которые по напряже­нию сил, взаимной ярости сторон и, как следствие, по уровню «вежливости», уровню соблюдения писанных и неписаных пра­вил сильно отличаются от современной им «Большой Войны». Иронически говоря, ведущие эти свои маленькие войны могут даже «гордиться» перед участниками «Большой» своей вежливостью, умеренностью, короче, всем набором качеств, сегодня сумми­руемым как политкорректность. Но главная ирония в том, что они и вправду гордятся «своими маленькими» войнами, навя­зывают свои стандарты, правила для оценки характера и по­следствий «Большой». Допустим, Дания. Несколько часов со­противления. Как докладывал командующий вторгнувшимся немецким корпусом генерал Каупиш: «От наших темпов у них (датчан) перехватило дух». Гуманная формулировка. Заметьте, эти слова полностью бы подошли и для описания, допустим, футбольного матча «Германия — Дания — 5:0». Впрочем, при любом описании боевых действий, даже и при таком, нельзя впасть в оскорбительный тон, огульно заявив: «Все сдались! » Нельзя забыть, проигнорировать, что не все. Личная охрана ко­ролевского дворца Амалиенбург все же не побоялась открыть огонь.

Безнадежность их сопротивления только подчеркивает их лич­ный героизм. Захват всей страны стоил немцам 20 убитых, дат­чанам — 36 убитых. И почти все погибшие — это Амалиенбург. (По другим данным, немцев, погибших при захвате Дании, двое. А разница — это приплюсованные убитые в последующий период.)

Норвежцы сопротивлялись гораздо дольше, но им помогал и ландшафт страны, и английские десанты, и флот. Голланд­цы ближе к датскому варианту. Бельгийцы — ближе к норвеж­скому. Люксембург — двое раненых (поскользнулся, наверное, кто-то).

И все эти блицкриги, включая французский (где сопротив­ление было, конечно, гораздо сильнее чем в Бельгии или Нор­вегии), и все эти блицкриги породили, причем сразу, в «режи­ме реального времени», не то подозрение, не то версию, не то миф. - «Пятая колонна»!

 

А почему, собственно, пятая? Имеет ли это связь с «пятым углом»?

 

«Пятая колонна»— это, вообще, один из лейтмотивов опи­саний Второй мировой войны. Именно непривычность харак­тера вторжений, темпов гитлеровских наступлений породили такую версию: «Пятая колонна» виновата.

А родился этот термин во время войны в Испании 1936— 1939 годов. Когда фашисты-франкисты повели наступление на Мадрид четырьмя колоннами, в мировой прессе замель­кали подозрения, что готовится и вооруженное выступление сторонников Франко в самом Мадриде — и это будет самая опасная, «пятая» колонна. Опасения тогдашние оправдались только от­части. Но то была гражданская война. А кроме того, уточним, это была уже Советско-Германо-Итальянская война плюс гражданская война испанцев. (Это для почитателей исторических буковско-резуновских «фэнтези» о Сталине инструктирующем Гитлера.) В гражданских войнах, действительно, измены, удары в спину, «пятые колон­ны» нередки.

Но после Испании из всех парциальных войн Второй ми­ровой только югославская носила явно характер гражданской, а призрак «пятой колонны» «бродил по Европе»… совсем как сто лет до того - другой небезызвестный «призрак»…

Указывали тогда на два объекта, на два источника угрозы. Во-первых, в нескольких странах проживали значительные немец­кие общины. Во-вторых, существовал (а точнее, подозревал­ся, что существует как некое подобие Коминтерну, Социнтерну, Профинтерну….) – еще фашистский интернационал.

И также две было причины для поддержания «пятоколонной» идеи в общественном сознании, две причины высокой конвертируемости этой версии. Первую я назвал:

- потребность объяснения своих быстрых поражений.

Вторая: поддержание «высо­кой бдительности» у тех, кто поражения решил избежать.

Свой политический «интерес» я приберегу на потом, а сна­чала приведу мнение независимого исследователя этой темы. Историк Луи де Ионг, автор книги «Пятая колонна в Запад­ной Европе» собрал значительный материал, и его вывод: по­чти никакого влияния на ход боевых действий в Западной Ев­ропе «пятая колонна» не оказала. В его досье сотни фактов типа такого: все газеты повторяли, что в Осло-фьорд немецкие ко­рабли вошли только потому, что «чья-то подлая рука переру­била электрокабель, подрывающий минные заграждения». Так вот, выясняет де Ионг — не было там боеготовых минных заграждений вообще.

Вот в Бельгии действительно были свои фашисты, «рексисты» Леона Дегреля, но они, оказывается, почти игнорировали Гит­лера, а какие-то небольшие деньги (Луи де Ионг приводит и цифры — порядка 20—30 тысяч долларов!) и инструкции при­нимали - только от Муссолини. Но Италия в момент прохожде­ния немцами Бельгии еще не воевала, и каких-либо «саботажных, диверсионных инструкций» - рексистам не выдавала.

Немецкие общины (за одним исключением) также не при­влекались для решения практических военных задач. Главное, что заботило Гитлера — чтобы зарубежные немцы становились вполне нацистами, проводниками его политики в этих регио­нах после покорения.

Это еще один, - который уже по счету! – пример «силы Европейского сопротивления гитлеризму». Его только нужно правильно понять: Гитлер не хотел разменивать эти козыри, немецкие общины - на собственно военный подрыв, на успех покорения этих стран! С этим, он решил, справится и сам. НО… для последующей интеграции, фашизации Европы – эти общины ванны, потому и надо их приберечь, не разменивая на боевые действия!

 

Ну а уж по поводу этого единственного исключения (использования «пятой колонны» - для захвата страны) снова «беру слово». Конечно, это мои «любимые» Судетские немцы.

«Исполиновые немцы», по найденному мною старому назва­нию Судетских гор. Эта община действительно сыграла зна­чительную роль в деле покорения Чехословакии.

Гитлер создал в Судетах послушное ему политическое ру­ководство, лидер которого, Конрад Генлейн, определил свою задачу следующим образом:

«Мы должны всегда требовать так много, чтобы наши тре­бования невозможно было удовлетворить».

Мы помним, что когда в майский кризис 1938 года прези­дент Чехословакии Бенеш объявил частичную мобилизацию, арестовал нескольких немецких хулиганов, Генлейн сбежал в Германию. Кстати, ближе к концу этой эпопеи Гитлер уже пла­нировал заменить недостаточно агрессивного Генлейна другим «Исполиновым немцем» — Франком. Так что англо-француз­ское предательство в Мюнхене спасло не только Гитлера, но и (на микроуровне) карьеру уже забытого сегодня некоего «Ис­полинского немца Генлейна». И в целом - единственной успеш­ной гитлеровской «пятой колонной» стала Судетскл-немецкая. И то только потому, что у нее оказались такие «колонновожатые»: Чемберлен, Галифакс, Даладье.

Но а в целом, «пятая колонна» как родилась на страницах га­зет 1937 года, так в основном там (в газетах) и маршировала. Так что же еще, какой еще «политический интерес» приковывает мое вни­мание к этой теме?!

Да все тот же! Есть у меня такое подозрение, или, скажем, ощущение, что и «пятая колонна» — это еще и некое оправда­ние, аргумент в послевоенных спорах вроде этих «справок об учас­тии страны в движении Сопротивления». Это - попытка рациона­лизации «Большой Войны», адаптации её, моделирования её, разложение на сум­му удобообъяснимых фрагментов.

Поясняю. Можно сказать, допустим, датчанам:

(1). Была «Большая Война», но вы были вычеркнуты из ее участников в течение полутора часов. Из участников борь­бы с Гитлером, на которого потом вы четыре с половиной года и работали.

На это они, датчане, возможно и попробуют ответить:

(2) Нет! Это была обычная, правильная война

 + ужасная «пятая ко­лонна» (из-за чего наша страна продержалась только полтора часа)

 + наше «доблестное Сопротивление»!

Приводя с помощью этих двух констант все к уравнению «Обычной войны», они остаются Правильно воевавшими. А кто воевал неправильно? Великобритания и СССР. Великобрита­ния, как уже упоминалось, без объявления войны захватила в 1940 году Исландию — тогда часть Дании. Просто чтоб вместе с остальной Данией Германии не попала. Это оправдалось: будь и Исландия германской, ни один англо-американский конвой не дошел бы до Мурманска.

НО! Правила-то «правильной войны» были тогда нарушены!

А СССР также прибрал часть Польши и Прибалтику. И не­избежно, рано или поздно, но счет «от правильных неправиль­ным» будет предъявлен.

Пока формально-юридические, финансовые претензии к России пробует предъявить разве что Литва. Остальные при­балты, Чехия, Польша, Финляндия, Объединенная (повторно) Европа, в лице Совета Европы и ПАСЕ — на очереди.

 

 Реваншисты, обнаруженные в несколько необычном углу

 

Разумеется, все вышеперечисленные страны и организа­ции — это некая условность. Имеются в виду отдельные партии, фракции, личности внутри них. Как, например, ото­брания у «российского агрессора» Карелии требует, конечно, не вся Финляндия, а отдельное специально созданное обще­ство. А «литовские счета», сидя в дважды подаренном Вильню­се (в 1940 и в 1945-м) в основном выписывает партия Ландс­бергиса. И в Эстонии переносом пограничных столбов зани­мались не все общественные организации страны, а только «Кайстелит». Это в период 1992—1994 годов, когда наша с Эс­тонией граница еще не охранялась, «кайстелитовцы» провели ее на 5 километров западнее, перенеся новые погра­ничные столбы и «захватив», при этом наш Ивангород...

«Катынь», «Пражские танки-68» тоже являются объектом работы не всей «общественности» соответствующих стран...

Но какой же термин, какое общее наименование можно дать всем этим группам, партиям, фракциям? Не поверхност­ную кличку, не обидное прозвище, а именно — объективную дефиницию. Размышление по этому поводу привели меня к одному очень, на первый взгляд, странному выводу. Если про­суммировать их программы и лозунги, то это будут, строго говоря, Реваншисты. Основные их претензии к результатам Вто­рой мировой войны, к «Ялтинской системе», будь то новые гра­ницы или разделение Европы на «сферы влияния» (и 1956-й, и 1968-й годы — это не более как зашита тех сфер).

А ведь попытка отыграть результаты проигранной войны, это и есть Реванш. И безо всякой дальнейшей политической раскраски, сторонники по­добной политики — Реваншисты. Но чувствуете, как сам язык словно требует дополнить до устойчивого словосочетания: «немецкие реваншисты»?

«Немецкие реваншисты» приснопамятного Адольфа фон Таддена, «нагло требующие пересмотра результатов Второй ми­ровой войны». Наш поверхностный агитпроп особенно напирал, конечно, на имя, называя его, фон Таддена: «Адольф Второй». А факт, что сес­тра Адольфа фон Таддена — одна из героинь немецкого Сопро­тивления, казненная в 1944 году, не афишировался, если б даже и случайно был известен редакциям «Правды» и «Крокодила».

И все десятилетия повторения этого штампа «немецкие реваншисты» препятствуют построению несложной логической цепочки:

«Реваншисты» в современной Европе — не только немцы. Потому что не только немцы потерпели поражение.

Те, кто провел реальную и огромную, и очень непростую работу по встраиванию в Объединенную (Гитлером) Европу, всегда будут в претензии к главному виновнику разорения их ЗАО. Их «залигированность» с фашизмом проявляется не толь­ко в тогдашней работе, но и в сегодняшней антироссийской политике.

Но есть и еще одна госпожа проигравшая в той войне, это — сама идея политкорректности.

Безусловно и безукоризненно политкорректны были Чемберлены: и нобелевский лауреат премии Мира Остин и второй, Невилл, привезший безупречно оформленные и правильно все­ми (кроме тогдашнего «государства-изгоя» СССР) подписанные до­говоры, содержащие, как они объявляли: «Мир для нашего по­коления».

А главное — то, что Победа 1945 года была добыта анти-политкорректными средствами, — все это с объективной неизбеж­ностью ставит и эту почтенную даму (Политкорректность) в ряд реваншистов.

 

А не преувеличивает ли автор, расписывая угрозу целого «Фронта Реваншистов» и подверстывая в него совершенно раз­нородные, мало соизмеримые политические силы? ПАСЕ, ли­товский сейм, «Кайстелит» и какая-то «Идея» какой-то Полит­корректности — чего ею-то стращать?

Один талантливый политолог отметил следующую черту совре­менного западного общества. (Не изъян, а именно особенность.)

Сегодня Массы желают быть постоянным объектом зондажа. А эли­ты и не представляют, как осуществлять свои управленческие функции без этих «зондажей».

И что мне представляется важным добавить: эти «зондажи» — не только и не столько формальные выборы, референ­думы. Как раз популярность подобных мероприятий падает — см. статистику явки на выборы. Современный «зондаж» — это постоянный вброс, апробирование идей в игровой, полуигро­вой форме. Политические, исторические идеи «внарезку» с фильмами, шлягерами, дефиле коллекций ведущих кутюрье — вот это еще воспринимается...

Ближе «к нашей» теме, важнейшими общественно-истори­ческими фактами Войны стали фильмы «Спасти рядового Райана», «Список Шиндлера» и т.д. Соответственно, и среди всех вариаций обсуждаемой идеи выбирается имеющая самый яр­кий и популярный «видеоряд», то, что лучше проходит по те­левизору. То есть… - реплика героя фильма. Или даже «истори­ческая оценка» из уст актера, игравшего этого героя. Или даже кого-нибудь еще из съемочной группы. Так, главным автори­тетом «по Холокосту» стал, конечно, Стивен Спилберг.

Так что мой совет Резуну пополнить цитатный багаж «Троцкий-1939» свидетельствами Фриды Кало-Сальмы Хаек — не столь уж абсурден.

 

Политкорректность, уравнивающая всех со всеми во всей ми­ровой истории — это сегодня одна из самых «сильно вброшен­ных» идей. Американские сенаторы извинились за работоргов­лю, папа римский извинился за Крестовые походы. Немцы — за Холокост. Дальше блюдо пущено по кругу. Туркам надо из­виниться за 1915-й год.

А что нам до этой всемирной моды на «исторические пардоны»?

Для тех сограждан, что дочитали книгу до этой страницы и которым «война, история по барабану» (хотя это и трудно со­вместить: безразличие к истории и прочтение этой книги до этой страницы), но тем не менее — и для них у меня припасен аргу­мент. Действительно, выше приведена столь пестрая истори­ческая подборка, что и непонятно: куда (и зачем?) ее можно экстраполировать?

Ну, папа римский, по этой логике, после извинения за Кре­стовые походы просто обязан был извиниться и за выигрыш битвы при Пуатье. (За 300 лет до Крестовых шли м-м... назовем это - «полумесяцовые походы»: арабы завоевали христианскую тогда Се­верную Африку, Испанию, прошли пол-Франции, но были разбиты при Пуатье.) За это Папа, может, просто не успел из­виниться?

Можно еще представить (Честертон или Беккет оценили бы такой театр абсурда): нынешний президент крошечной Маке­донии на Ассамблее ООН, с трибуны извиняется перед полумиром за по­ходы Александра Македонского…

Тунис - перед Италией за поход Ганнибала и «геноцид римлян при Каннах». (Тут и прямая рекламная выгода: ведь «Карфаген» сегодня - туристический брэнд). Кстати, никто пока не вспомнил, что крестоносцем был – король Людовик Святой, практически главный в католических святцах. И канонизирован-то он – именно за Крестовые походы, в коих он и провел всю жизнь, и за которые извинился Папа. Получается, следующему Римскому Папе извиняться – за Георгия Победоносца, перед… ну может перед драконами, ящерами острова Комодо (предложите более близких «правоприемников» пораженного Святым Георгием ящера). Далее – за апостола Петра (чьим земным делегатом, формально говоря он, Папа, является). Петр ведь тоже, схватив меч – осек то самое ухо…

И, в общем, весь этот список покаяний так хитро состав­ляется, что в него вроде бы легко и даже модно, «прикольно» вступить.

И за всем этим карнавалом исторических пардонов напряженный взгляд в нашу сторону: ну-тка! Вам-то, надо пардоновать - и за 1940-й, и за 1956-й, и за 1968-й годы! Похоже на одну свадебную, дурного вкуса традицию. Блюдо по кругу - подношения молодым. И какой-то купчина, минуты три помахав над головой пачкой цветных купюр, бросает ее наконец… и сразу взгляд на тебя: нут-ка, а ты сколько бросишь?!

Тут, прежде чем лезть за своей пачкой, надо присмотрется (хоть это и будет крайне невежливо): а что, собственно, бросил тот, долго трясший? «Цветная пачка»? Может, то были какие-нибудь «керенки»?

Так не разобравшись до конца, бросили «пардон» за Катынь. И тем самым как бы прикрыли вопрос о 22.000 пленных красноармейцев, сгинувших в Польше 1920-х годов.

А вдруг тут... и в России подвернется политик, которому извиниться, да еще с телеэкра­на, да еще особенно под Новый год — ну как два байта отослать…

Наши извинения за Катынь — именно из разряда та­ких «исторических приколов»: вон все галантно извиняются — давай и мы. Но только вот в списке этом, где намешаны и дей­ствительные преступления и еще бог знает что, надо обращать внимание на даты. Немцы к бундесканцлерским извинениям за Вторую мировую прикладывают огромные репарации — но это доказанное и недавнее преступление. Туркам 1915 год гро­зит тоже серьезнейшими санкциями.

Так вот, те сограждане, коим «история по барабану»: с эти­ми извинениями можно попасть на очень реальные бабки, «ре­парациями» они называются.

Так, услыхав про пардоны за Крестовые походы, — со­отечественник! — не торопись бросать свой «пардон» за Катынь. У пустившего поднос как раз весь рас­чет на скорость, суматоху, прилюдность, и «неудобство пе­репроверять, что бросил на купеческое блюдо твой предшественник».

А именно «Катынь», как пишет историк Мухин, и требует тщательнейшего изучения. В том числе и уважение к памяти погибших там поляков — требует выяс­нения истинных обстоятельств трагедии, а не болтовни и сиюсекундной политической нужды будущего… рекламного лица итальянской пиццы.

Неспешная обстоятельность, неполитизированность, дол­жна стать главным качеством «следователей» тех исторических дел. Но, конечно, для большинства, для нормальных граждан, извинения неприемлемы не из-за какого-то «репарационного бабла», а по причине наличия национального, исторического достоинства.

Нельзя рассматривать нынешний литовский финансовый счет за 1940 год — не потому, что он, возможно, завышен (и даже наверняка будет завышен: надо же знать «мемельских героев»). Нельзя его даже рассматривать потому, что это означает попадание в один ряд с настоящими военными преступниками, - с самими же литовцами, подыгравшими Гитлеру в марте 1939 года, - и потому это прямое оскорбление всех наших соотечествен­ников, добывавших Победу в той войне...

И что касается той Большой Войны, первым из «годов покаяния» должен быть, бе­зусловно, 1938-й. Мюнхен, спасший Гитлера от краха, укре­пивший его власть и потенциал Германии.

Далее: Объединенная Европа-П (Брюссельская) должна признать еще один простой исторический факт — свою пре­емственность с Объединенной Европой-1 (Берлинской), за ис­ключением, конечно, Великобритании и России. И все разго­воры, что Объединение II базируется на ценностях, столь от­личающихся от Объединения-1... Вроде того, что «Страны, нации, и конкретные, еще физически живущие люди, у нас, из­вините, те же самые, но идеалы Берлинской и Брюссельской Европ отличаются — это ж просто небо и земля! » — все эти разговоры просто дымовая завеса.

Чем начинается любой настоящий судебный процесс? И, соответственно, - серьезный историчес­кий спор? - Идентификацией сторон. Кто обвиняет? Кто сви­детельствует? Кто предлагает? И все покаянно-исторические дискуссии должны начинаться только со следующих вопросов:

Сами объединенноевропейские идеи Берлинской версии так улучшились, гуманизировались и доросли до Брюссельской версии? Или были в буквально библейском смысле искуплены кро­вью? Если «да» — то чьей?

 

Из книги Игоря Шумейко "Вторая мировая. Перезагрузка"

← Вернуться к списку