История и мы

Немцы с русской душой

В Германии вышла книга – «Das Dorf Zentral» («Село Централь»). Она имеет непосредственное отношение к Новохоперскому району. Ее автор  - Сюзанна Исаак, с помощью старинных фотографий и воспоминаний центральских немцев, ныне живущих в Германии и Канаде, воспроизводит историю немецкого поселка Централь до 1941 года. Книга открывается предисловием, написанным автором: «Когда всех жителей моей родной деревни Централь ранним утром 20 октября 1941 года на повозках, запряженных лошадьми, отправили в эвакуацию, мне исполнилось 14 лет. Мы смотрели на Централь в последний раз и понимали, что никогда, никогда больше не увидим постройки немецкой деревни. Никто не знал, что нас везут в  Сибирь. Недавно, вспоминая умерших при эвакуации центральцев, у меня появилась мысль, что нужно сохранить память наших отцов и матерей. С собой в далекую Сибирь я взяла школьную сумку. Там, в учебнике по географии была напечатана карта России. На этой карте я отмечала карандашом линию от одной железнодорожной станции до другой. Первой отметила станцию Новохоперск…

      Я родилась 28 марта в немецкой деревне Централь. Деревня лежит южнее железнодорожной станции Новохоперск. Мои родители Петр Петерс, 1880 года рождения, и Екатерина Петерс (урожденная Ремпель), 1887 года рождения. Они приехали сюда молодыми вместе с многими другими немецкими семьями. После того как немцы были высланы, село заселили эвакуированные жители. С 1977 года я, Сюзанна Исаак, живу в Германии…».

Откуда взялись немцы

      Приехавшие в Новохоперский район из Украины в начале прошлого века немцы - это потомки немецких колонистов, привлеченных правительством Екатерины II для заселения окраинных земель в Таврической и Самарской губерниях. Одна из версий объясняет приезд немцев в наши края тем, что управляющим одного из поместий Раевских был немец Петер Пеннен, который и пригласил сюда своих соотечественников. Немцы выкупили у Раевских земли и поселились на хуторе Центральном. Всего здесь жили около 150 немецких семей. По вероисповеданию все они были меннонитами.

     Семьи немцев были очень большие - по 12-14 детей. Но жили, несмотря на это, зажиточно. Каждая семья имела земельный надел (по 300-500 десятин), на котором трудилась вся семья. Занимались растениеводством и животноводством. Предпочтение отдавалось выращиванию элитных сортов свеклы и разведению лошадей. Почти в каждом доме была своя крупорушка, коптильня. В складчину строили предприятия. В Централи работали маслобойка, кирпичный, сыроваренный заводы, пекарня, кузня, плотницкая.

     Возводилось много домов. Немецкие дома (многие из них стоят в Централи и поныне) отличались высокими чердаками, где хозяйки обычно развешивали сушить белье. Под одной крышей с домом строились сараи и другие подсобные помещения. Чистота и порядок в поселке были необыкновенные. Вдоль улиц выкладывались деревянные тротуары, по краям которых сажали цветы. Перед каждым домом закладывался сад. Одним из самых красивых мест в деревне считался пруд. Он был выложен бетонными плитами и окружен парком.

    Между собой немецкие поселяне говорили как на своем родном, так и на русском языке. Вообще же, сначала в школе преподавали на немецком языке, русский считался иностранным. В 20-х годах - иностранным стал немецкий.

    Осенью 1941 года все немцы из Централи были отправлены в Сибирь и Казахстан. В Централи в то время оставались всего три русские семьи. Весной 42-го пустые немецкие дома стали заселять беженцы. Многие домовладения были подвергнуты разорению и грабежу...

«Святая земля»

      Обо всем этом и многом другом и повествует книга Сюзанны Исаак. В самом ее начале - вступление, затем большая фотография уже упоминавшейся географической карты, план Централи с подробным объяснением - какие семьи где жили, и стихотворение Генриха Мантлера «Святая земля», посвященное Централи. Книга написана на немецком языке и содержит восемь глав. Название первой переводится буквально как «Из времени основания - высказывания старейших жителей» и содержит воспоминания о том, как заселялась Централь, как жили первые немецкие поселенцы и многое другое. Так, в воспоминаниях Хелены Классен читаем: «Первые переселенцы приехали из Украины в 1907 году. Первые дома строились из кирпича. Глиняные кирпичи служили также, как дерево, их формировали из глины, соломы и воды. Крыши крыли черепицей...».

    Самой большой по объему является вторая глава, посвященная описанию семей, проживающих в Централи. Всего в ней упоминается о 49 семьях. Их члены, как и Сюзанна Исаак, живут сейчас в Германии, ведь весь материал для книги собирался именно там. Здесь представлена история семей Зименс, Пэткау, Хармс, Тисен, Вэлк, Мантлер, Унгер, Краузе, Паулс, Регир, Фаст, Блок... Каждая часть состоит из семейных фотографий, сделанных еще в Централи, и воспоминаний членов семьи, многих из которых вывезли оттуда детьми. Первое, что бросается в глаза на фотографиях, - это лица смотрящих с них людей. Благородные, вдумчивые, осмысленные, серьезные... Даже на свадебных фото женихи с невестами не улыбаются, а смотрят в объектив, осознавая всю ответственность совершаемого ими шага, зная, что впереди - наполненная трудом и заботами о детях жизнь... Кстати, браки центральские немцы заключали только внутри своей колонии.

    Поражает на фотографиях и одежда. Богатая по тем временам, добротная, аккуратная. На мужчинах - строгие костюмы, галстуки, шляпы, из карманов выглядывают цепочки часов. Женщины - в длинных платьях, украшенных тончайшими кружевными воротниками. А какие нарядные дети! Вышитые костюмчики, платьица, у девочек - в волосах красивые бантики и ленточки. Из множества фотографий (их число объясняется тем, что в Централи имелся свой фотограф) можно найти только одну-две, на которых дети запечатлены босиком. И это при том, что в семьях, повторяем, насчитывалось по 12-14 человек.

        Следующая глава повествует о 20-х годах Централи. Открытие сыроваренного завода, первый трактор, купленный Генрихом Краузе, соревнования велосипедистов, музыкальный оркестр (гитары, скрипки, контрабас) - все говорит о том, что и после революции Централь оставалась крепкой и зажиточной. Несмотря на все разрушительные перемены в России, в немецком поселении главными по- прежнему оставались труд и порядок. К тому же пока страна находилась в условиях НЭПа...

   А потом началась коллективизация. Вот что по этому поводу вспоминает в книге бывший житель Централи Абрам Пэткау: «В начале поселения, в 1908-1910 годах 40 землевладельцев имели 32 американские жатвенные машины и молотилки, по 8 лошадей. Йохан и Хайнрих Петере имели моторы марки Бэнц и вообще все, что нужно крестьянину. После революции половина земли была отрезана. В каждом дворе имелось по 1-2 лошади. Два-четыре земледельца объединялись и вместе обрабатывали землю. А осенью считали снопы. Сколько-нибудь сдавали в государство... Так мы опять занимались хозяйством. А потом осенью 1929-го года, не учитывая наши желания, началась коллективизация. Из частных владений жителей деревни в колхоз было собрано свыше 200 лошадей, около 300 коров, 3 большие молотилки, маслобойка, крупорушка, телеги, плуги и другой инструмент. Все устремилось к гибели... Коммунистическая партия руководила, но понятия в сельском хозяйстве не имела и делала большие убытки...».

   Едва ли это мнение можно было высказать вслух в те годы. Поэтому внешне все выглядело благополучно. В пятой главе, рассказывающей о 30-х и 40-х (последних) годах, сообщается, что в Централи был организован колхоз «Октябрь- Централь», впоследствии переименованный в колхоз имени Тельмана. Открыты детский сад, колхозная столовая, клуб, построен свинарник, появился первый мотоцикл.

    В этом же разделе впервые встречаются фотографии с полей. Если все предыдущие знакомят нас с людьми в праздничной одежде больше похожими на помещиков, чем на крестьян (видимо, запечатлевать принято было только торжественные случаи, оставляя трудовые будни за кадром), то теперь история Централи предстает рабочими полеводческими бригадами с вилами, граблями и лопатами. А еще - маевками, пионерскими отрядами и собраниями. Русские немцы жили в духе нового времени. Правда, работать продолжали по-старому - их колхоз был одним из самых богатых в районе.

     До глубины души трогает последняя фотография этого раздела. 1941 год. Весенняя экскурсия в Рожновский лес. Дети, женщины, мужчины запечатлены в только что пробудившемся от зимней спячки лесу. У многих в руках букеты с первыми весенними цветами. На фотографии - 72 человека. Настроение у всех приподнятое, бодрое, веселое. Весна! Впереди лето. Затем - щедрая осень. Никто даже не предполагает, что собирать урожай им уже не придется, что осенью они отправятся в далекое путешествие... Для некоторых оно обернется смертью. Для большинства - закончится через многие-многие годы постоянным местом жительства в Германии или Канаде...

     Кроме фотографий и воспоминаний, в книге представлены документы, в основном свидетельства о смерти. Во время войны почти всех центральских мужчин, к тому времени живших уже в Сибири, забрали в трудовую армию, на лесоповал. Условия жизни и труда там были такие, что многие из них выдерживали недолго. В шестой главе публикуется список мужчин, взятых в 1942 году на рабочую службу в спецлагерь. 55 человек. Рядом другой список. Тех, кто умер там из-за невыносимых условий труда и голода. В нем - 23 фамилии.  В выданных их родственникам документах в графе «причина смерти» читаем: «гангрена легких», «воспаление легких»…

     Есть и другие записи. «Расстрел, - сообщается в свидетельстве о смерти Андрея Регира. - Приговор приведен в исполнение 2 октября 1941 года в Борисоглебске. Место захоронения неизвестно». Рядом – справка о реабилитации. Обвинительных приговоров по политическим мотивам и реабилитационных документов к ним в книге приведено немало.    

     Испытания того времени коснулись и семьи автора книги Сюзанны Исаак. Так, в главе «Личное» она приводит письмо своего брата, 20-летнего Генриха Петерса из тюрьмы. Оно датировано 9 января 1945 года, написано по-русски, без единой орфографической ошибки. «...Я уже шестой месяц лежу в больнице, - пишет юноша. - Болею малярией. Никак не поправлюсь. Временами чувствую себя ничего, временами плохо. Питания, которое нам дают, мне сейчас хватает, потому что аппетит неважный. Зуза (автор книги - прим. авт.), твое письмо я разобрал с большим трудом. Прошу, пиши яснее. Мария, ты бы тоже написала. Я чувствую, что вам тяжело, но такая наша судьба. Но надежды я еще не потерял. Не теряйте и вы. Меня осудили на 10 лет. Но я думаю выйти раньше. По окончании войны, может быть, будет амнистия! Больше писать нечего. Пишите как можно скорее ответ. С сердечным приветом и воздушным поцелуем ваш верный брат Генрих!!!»

Больше о брате сестры никогда ничего не слышали. Переводом этого письма на немецкий язык и заканчивается 217-страничная книга о центральских немцах.

«В Германию не поеду»

     Книга закончена, а жизнь продолжается. И в новохоперской Централи опять живут немцы. В конце 60-х-начале 70-х годов некоторые из них вернулись в Централь. Сначала приехали Краузе, Ремпель, позже Клейн, Зименс, затем Петерс. Именно Андрею Андреевичу Петерс, дальнему родственнику Сюзанны Исаак, и прислали эту книгу его живущие в Германии сыновья.

Андрей Петерс около немецкого дома

    …К моменту начала войны Андрею Андреевичу было 15 лет. Он только что закончил 9 классов в Центральной школе, и отец решил отдать учиться сына дальше, в город Новохоперск. Уже и квартиру здесь сняли: улица Въезжая, дом 3.

    - Отец работал в колхозе конюхом, мать - на свекле. Трудились с утра до ночи, вспоминает Петерс. - Семей с фамилией Петерс в Централи было несколько. Поэтому их называли Деревянные Петерс, Водные Петерс (мужчины этой семьи умели находить водяные жилы) и Садовые Петерс, которые сначала поселились в Каменка-Садовке...

     В августе 41-го отца Андрея Андреевича забрали в трудовую армию. А дети с матерью разделили общую участь жителей Централи: промозглым осенним утром с узлами, в которые разрешили собрать все только самое необходимое, были посажены на поезд и отправлены в Сибирь. Конечной остановкой этого нелегкого путешествия стала маленькая станция Татарская Новосибирской области. Здесь они пятеро суток жили возле железной дороги. Потом было приказано ехать на маленькую глухую станцию Угуй. Перед их приездом в Угуй, там прошел слух, мол, привезут пленных немцев, может даже, самого Гитлера.

   - На работу водили под конвоем, - вспоминает Петерс. - Выдавали ботинки с деревянными подошвами и отправляли рубить лес. Когда к нам чуть позже приехал отец, его тоже забрали на лесоповал куда-то под Свердловск. Оттуда ни мой отец, ни его брат не вернулись...

      Немного легче в моральном плане, по словам Андрея Андреевича, русским немцам стало жить после Сталинградской битвы, «когда наши пошли вперед».

      После войны Петерс остался жить в Сибири. Построил здесь дом, женился. Кстати, в Централи они с будущей женой жили напротив друг друга. В 59-м  переехали в Киргизию. Здесь  Андрей Андреевич много лет отработал на заводе слесарем-мотористом, получил звание «Ветеран труда». А когда сыновья собрались перебираться в Германию и позвали с собой родителей, те вспомнили о Централи. И защемила душа, и позвала в дорогу память.

     «Около реки Татарка располагается несколько чудесных дубрав. Есть здесь прекрасный источник...» - эти строчки из воспоминаний бывших центральцев, ныне проживающих в Германии. У них все это в сердце. А у Петерса - перед глазами: вот уже более 20 лет он живет в местах, где прошло его детство.

    - Когда приехали в Централь, мне показалось, что деревня мало изменилась. Только улицы запущенней стали... – рассказывает Андрей Андреевич. - Мечтал купить дом, в котором родился, но семья, проживающая там, не согласилась на продажу.

    Несмотря на то, что почти всю жизнь А.А. Петерс говорил на русском, немецкий язык помнит и иногда общается на нем с центральцами-соотечественниками. На вопрос кем же он себя считает - русским или немцем, отвечает:

    - Я немец, который всю свою жизнь трудился на благо России. Немец с русской душой...

* * *

     Было ли оправдано выселение немцев необходимостью военного времени? Возможно, да. Шла большая жестокая война, развязанная их соотечественниками. Предугадать ход истории не мог никто...

     За что многие из них подверглись репрессиям? А за что бесследно сгинули в сталинских застенках тысячи русских людей?..

     Чем было продиктовано жестокое обращение с мирными немцами во время войны? А чем можно объяснить не менее обидное и подозрительное отношение к своим соотечественникам, вернувшимся из немецкого плена?..

    К сожалению, судьба России полна горьких, трагических страниц. И немцы, однажды выбравшие ее своей родиной, в полной мере разделили участь всего народа. Многие из них не выдержали и уехали. Другие, прикипев к русской земле сердцем, остались. Но и те, кто уехал, несмотря на все испытания, перенесенные в России, не хотят ее забывать. Пример тому - книга Сюзанны Исаак.

   - Я помню ее девчонкой, - говорит Петерс, - она на год раньше меня училась. Общительная была очень веселая. Спасибо ей за великое дело – сохраненную память.

     В наше время в Централи вместе живут русские, немцы, гуцулы, молдаване. Пусть им всем будет хорошо и спокойно на русской земле. Пусть никогда больше в России не будет потрясений, заставляющих страдать целые народы.

Светлана Еремеева