История и мы

Ковров: Мастерская оружия

Коврову повезло: он никогда не воевал. Тем не менее, в списке городов воинской славы он занимает заслуженное место – первый мирный город, получивший это почетное звание.

В последних числах июля 1944 года передовые части 1-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта форсировали Буг и захватили плацдармы на его западном – польском – берегу. Контратаки немцев не заставили себя ждать. Вся надежда нескольких бойцов, зацепившихся за клочок берега, была на ручной пулемет наводчика Николая Дьяконова. И наводчик, и пулемет не подвели. Косили гитлеровцев до тех пор, пока не подошло подкрепление. Более 200 тел осталось лежать на подступах к пулеметному гнезду Дьяконова. 18-летний солдатик стал Героем Советского Союза. Его оружие – пулемет ДП – экспонатом Музея Вооруженных сил в Москве. После войны, разумеется.

ДП – это просто. «Д» – фамилия конструктора, Дегтярев. «П» – пехотный. В советских военных конструкторских бюро креатив был в почете и не распространялся только на одно: названия разрабатываемых образцов стрелкового оружия. ППШ, ДШК, ПМ, АК, ШВАК – всюду зашифрованы первые буквы фамилий их изобретателей. Большинство этих людей трудилось в Коврове, и львиная доля их зашифрованных шедевров придумана и пущена в серию именно здесь.

БЕЗОРУЖНЫЙ ГОРОДОК

До Первой мировой войны городок на реке Клязьме во Владимирской губернии к военному производству никакого отношения не имел. Да и городом он стал поздно – в 1778 году.

Указ Екатерины II даровал селу Коврово новый статус, а заодно оповестил страну, что появился в ней новый уезд в составе Владимирского и Костромского наместничества. Интуиция у царицы была дай Бог. Если и не знала чего, то чувствовала, на века вперед. Сейчас Ковров – второй по величине город во Владимирской области: около 150 тыс. населения, несколько крупных предприятий, среди которых выделяется один из главных центров оборонки – Завод имени Дегтярева (ЗиД).

А началось промышленное развитие города в середине XIX века, когда в полуверсте от него протянули железную дорогу из Москвы в Нижний Новгород. Ковров оказался почти посередине между Первопрестольной и ярмарочной столицей России. Самое место для организации мастерских по ремонту паровозов и подвижного состава. В 1862 году железнодорожные мастерские уже работали, а вскоре на их базе возник и вагоностроительный завод. Тут были выпущены первые в стране пассажирские и товарные вагоны, которые сразу получили высокую оценку европейских специалистов. В самом конце XIX века в городе числилось более 15 тыс. жителей.

НАЧАЛО ПУЛЕМЕТНОЙ ИСТОРИИ

В 1916-м четверо деловых людей – двое из Петербурга, двое из Копенгагена – решили создать в Коврове предприятие по производству пулеметов. Сложили капиталы, заключили контракт с военным ведомством о поставке 15 тыс. стволов, из Дании и США привезли станки, наняли рабочих из местных, разбавив их европейскими гастарбайтерами, выкупили лицензию на выпуск датских пулеметов Мадсена и… опростоволосились. Испытания первой партии пулеметов, проведенные летом 1917 года, показали, что «мадсены» получились, мягко говоря, не очень. И на самом заводе, и в заводском музее к теме «первого блина» относятся крайне аккуратно и как-то сразу переносятся на год-другой вперед, когда в Ковров из Офицерской стрелковой школы Ораниенбаума прибыли изобретатель первого в мире автомата Владимир Федоров и его ученик Василий Дегтярев.

К этому времени датские акционеры уже все уяснили насчет большевистской манеры вести дела, но по инерции еще пытались вывезти станки и чертежи с лекалами домой. Однако ж не вышло. Тем более что на заводе совершенно неожиданно вспыхнул пожар, уничтоживший почти половину оборудования и практически все служебные бумаги. К 1919 году Первое русское акционерное общество ружейных и пулеметных заводов приказало долго жить, а на его месте начал работу национализированный Ковровский пулеметный завод. А при нем – проектно-конструкторское бюро по разработке автоматического стрелкового оружия.

ГЕРОЙ ОРУЖЕЙНОГО ТРУДА

Почему так? Да потому, что еще до Первой мировой выпускник Михайловской артиллерийской академии конструктор Федоров озаботился изобретением автомата. «Проба пера» датируется 1906 годом, когда Владимир Григорьевич переделал классическую трехлинейку Мосина в автоматическую винтовку. Прошло 10 лет, и Федоров, уже генерал-майор русской армии, создает полноценный 25-зарядный автомат. В серию образец, правда, не пошел. Не все большие генералы верили в будущее этого вида стрелкового оружия. Но пробную партию выпустили и снарядили ею роту 189-го пехотного Измаильского полка. Первое в мире подразделение автоматчиков отправилось на передовую. И, по отзывам участников событий на Румынском фронте, где оно воевало, автоматы и автоматические винтовки Федорова очень достойно себя показали.

С целью наладить производство советского автомата в Коврове Федорова и отправили во Владимирскую губернию. В 1921 году завод выпускал по 50 автоматов в месяц. К 1926-му КБ под руководством мастера-оружейника разработало 13 типов автоматического оружия. Вскоре появился и тот самый ДП, с помощью которого героически дрался за Бугом солдат Коля Дьяконов. В 1928 году Федорову было присвоено звание Героя Труда. Он получил его одним из первых в стране.

Правда, в этот же период времени высшее военное руководство Союза принимает решение прекратить выпуск автоматов Федорова на заводе в Коврове и вместе с тем заморозить любые разработки стрелкового оружия, не привязанного к патрону калибра 7,62 мм. В результате было потеряно несколько лет, а конструктор в 1931 году уехал в Москву, где вплоть до смерти занимался «чистой» наукой, писал книги, а также исследовал… «Слово о полку Игореве». С сугубо военной точки зрения.

ЭПОХА ДЕГТЯРЕВА

Дела принял Василий Дегтярев, при Федорове возглавлявший КБ. Триумфальное шествие «калаша» по планете в течение вот уже нескольких десятков лет и слава его создателя затмили изобретения и труд других великих российских оружейников. В том числе Василия Алексеевича Дегтярева. Героя Социалистического Труда, четырежды лауреата Сталинской премии, генерал-майора, доктора технических наук. Главная заслуга Дегтярева-конструктора в том, что он придумал основные типы пулеметов, и некоторые из них до сих пор стоят на вооружении различных стран мира.

Знаменитый легкий пулемет ДП, который можно очень часто видеть в фильмах о Великой Отечественной войне. Тяжелый ДШК (Дегтярева – Шпагина крупнокалиберный), многие годы «украшавший» башни советских танков и корпуса боевых вертолетов, знакомый по кинолентам об Афганской войне. Наконец, ПТРД (противотанковое ружье Дегтярева), спасшее нашего солдата осенью 1941-го от бронированных кулаков Гудериана и Манштейна. Это все он, главный конструктор!

А как директор Дегтярев отличился тем, что завод в Коврове бесперебойно обеспечивал действующую армию полной номенклатурой своей непростой продукции на протяжении почти 20 лет – столько им управлял Василий Алексеевич. Пока не ушел из жизни в 1949-м. За время Великой Отечественной завод поставил на фронт свыше 1 млн 200 тыс. единиц различных вооружений.

РОДИНА ШПАГИНА И «КАЛАША»

Исправно трудится ЗиД и сегодня. Среди потребителей – силовые ведомства 17 стран. Не считая России, естественно. Тут делают не только стрелковое оружие, в частности крупнокалиберный пулемет «Корд», наследовавший ДП и ДШК. Тут производят ракетные и зенитные ракетные комплексы, системы управления, оборудование для атомной энергетики, аккумуляторы и… мотоциклы со скутерами. Люди постарше помнят мотоциклы «Восход» и «Ковровец», пусть и менее престижные, но куда более доступные, чем модная тогда «Ява». Первую модель мотоцикла – К-125 – освоили на заводе уже в 1946 году. Сейчас «Ковровцы» и «Восходы» бегают под шильдиком «ЗиД». И крохотные мокики бегают. Сам не пробовал, но любители этого вида транспорта говорят так: если ковровские малыши и уступают японским и итальянским моделям, то в мелочах.

Не чужим в Коврове был еще один великий наш оружейник – Георгий Шпагин, создатель того самого автомата ППШ, что с большим круглым диском вместо типичного рожка и с толстым стволом. Того самого, с которым советские солдаты защищали Москву и Сталинград и с которым взяли Кенигсберг и Берлин. Более того, Шпагин – уроженец этих мест. Он родился в деревне Клюшниково Ковровского уезда Владимирской губернии. И призвался в Русскую императорскую армию ровно в тот год, когда в Коврове затеялось строительство пулеметного завода. Правда, приблизившись к заветной цели – созданию ППШ в 1940 году, Шпагин из ковровского КБ ушел, решившись на самостоятельное творчество. Свои ППШ он собирал уже в Кировской области, на заводе в городке Вятские Поляны.

Официальная история об этом умалчивает, но не исключено, что расставались учитель и ученик не лучшим образом. В январе 1940-го на вооружение Красной армии был принят ППД – пистолетпулемет Дегтярева, но уже в декабре того же года его вытеснил ППШ. Вчерашний подмастерье и соавтор превзошел наставника, но увел свое детище из Коврова, с завода, на котором научился всему, поступив туда слесарем после демобилизации из РККА в 1920 году.

Впрочем, в нынешнем Коврове великих оружейников прошлого чтят в равной степени. Стоят в городе памятники Василию Дегтяреву и Георгию Шпагину, висят мемориальные доски Владимиру Федорову и… Михаилу Калашникову. Да, сохранился четырехэтажный кирпичный дом, крашенный желтой краской, в котором в 1946–1947 годах жил будущий создатель знаменитого АК. Да что там жил – творил! АК-47 начинался не где-нибудь, а все на том же Заводе имени Дегтярева, тогда Инструментальном заводе № 2.

ОТКУДА КОВРЫ БЕРУТСЯ

Кое-что осталось в Коврове и от того времени, когда город после строительства железной дороги начал быстро развиваться, но оружейного промысла еще не удостоился. В краснокирпичных зданиях конца XIX – начала ХХ века расположились краеведческий музей (ранее Земская управа), центральная библиотека (частное владение Федоровских), бизнес-центр (Торговые ряды на Базарной площади), Спасо-Преображенский собор (снова открывший двери для прихожан в 1991 году), пожарное депо, храм Феодоровской иконы Божией Матери (возрожденный в 1999-м). Сохранился и свидетель екатерининской эпохи – собор Рождества Христова, освященный аккурат в год превращения села Коврово в город. Этот храм для ковровчан особенный. Мало того что самый старый, так еще и единственный действовавший с 1946 по 1991 год, когда все остальные церкви были закрыты и, скажем так, перепрофилированы.

Согласно легенде, на месте собора стояла когда-то деревянная Рождественская церковка. Ее возвели по приказу великого князя Андрея Боголюбского, владевшего этими местами. Однажды проезжая здесь, он попал в жуткий буран, сбился с дороги, и вынесли его кони к деревне Епифановке. Случилось это в канун Рождества. Сын зверолова Епифанко по имени Васька вызвался срубить церковь в честь праздника и княжеского спасения. Слово свое он сдержал, церковь поставил и получил от Боголюбского при освящении храма в подарок землю окрест. Предание гласит, что спустя некоторое время потомки Епифанко и Васьки переселились в Суздаль.

Хорошо, Боголюбский, Епифанко, Рождество, но откуда же столь странное для северо-восточной Руси название – Ковров? Вроде как не водилось у нас собственных ковров, а раз сам продукт с юга, то и название его оттуда… Оказывается, слово «ковер» в древнерусском языке имеется. «Ковьръ» означает плотное тканое изделие из различных видов пряжи. Так что персы персами, индийцы индийцами, а мы сами с усами!

Посему и в фамилии князей Ковровых нет ничего для русского уха неверного. И именно эта тонкая ветка древа Рюриковичей владела начиная с XV века землями на восток от древнего Владимира. Если быть точнее, то Ковровы отпочковались от князей Стародубских. Седьмой сын великого князя владимирского Всеволода Большое Гнездо в середине XIII века получил в удел город Стародуб на Клязьме. Отсюда название рода и пошло. В свою очередь, через несколько колен князь Андрей Федорович Стародубский по прозвищу Ковер основал династию князей Ковровых, последнее упоминание о которых относится к 1563 году. Первый Ковров, князь Василий, был воеводою у великого князя московского Ивана III. Даже трудился в его правление наместником Великой Перми, в 1505–1506 годах. Последний же Ковров, князь Иван Семенович, служил при дворе Ивана IV рындой.

В общем, недолгой была история этой фамилии: менее века продержались князья Ковровы, бывшие в тесном родстве с такими известными княжескими родами, пошедшими от Стародубских, как Пожарские, Ромодановские, Хилковы, Гагарины… Так и жили они все рядышком: в 24 верстах от Коврова Ромоданово, в семи – Троицкое, принадлежавшее Дмитрию Пожарскому.

Немногочисленные ковровские экскурсоводы предпочитают романтическую гипотезу возникновения княжеской фамилии. Мол, князь Василий Андреевич в одной из стычек с татарами захватил богатый шатер. Среди прочего добра привез домой и роскошный восточный ковер. Потому и кличка соответствующая. Что ж, красиво! Но что делать с его отцом Андреем Федоровичем, тоже Ковром?

ПОГОСТЫ И ПАМЯТЬ

Едва в деревне Епифановке поставили церковь Рождества, как место переименовали в Рождественно. Когда же село отошло к князьям Ковровым, стало оно носить имя новых владельцев. Несмотря на то что род прервался, название прижилось. Да и князей своих в Коврове помнили вплоть до 30-х годов ХХ века. Казалось бы, ничего особенно полезного для села не сделали, но остались надолго в его истории благодаря надгробным плитам на княжеских могилах на приходском кладбище церкви Иоанна Воина в самом центре поселения. Даже само кладбище называли так – Князей Ковровых. По старинной традиции на этом погосте хоронили владетельных особ и именитых жителей.

В середине XIX века надписи на могильных плитах князей Ковровых вызвали целую дискуссию местных и столичных краеведов. Из текстов, что сохранились полностью или частично, был сделан вывод, что Василий Ковер был вовсе не первым князем Ковровым, захороненным на этом кладбище. Легли, мол, до него в эту землю князья Роман, Иван, Алексей и Андрей. Хотя кто из них кому и кем приходился, было неясно. И выяснить это, видимо, уже не получится.

Четвертый по счету храм, каменный с колокольней, строили тут в 1811– 1827 годах. Иоанн Воин возводился так медленно по понятным причинам. Только-только начали, как грянула война 1812 года, и все свободные средства жители Коврова направили в помощь армии, строительство было возобновлено лишь в 1814-м. А дальше дело пошло как-то уж очень тяжело. Но рано или поздно на купол поднимают крест. Подняли и в Коврове. И этот храм стоит до сих пор. Он тоже не избежал метаморфоз: превращали его и в музей, и в склад, и в базу. Большевики даже вернули его прихожанам в 1943-м. Но ненадолго – до Победы. А с 1994 года храм вновь действующий. Правда, адрес у него странный для православного места: пересечение улиц Урицкого и Свердлова. Впрочем, у нас такие чудеса в каждом уездном городе.

Погосту выпала другая участь. В 1934 году, когда по требованию продвинутых рабочих Ковровского экскаваторного завода храм решили закрыть, заодно разорили и кладбище. Да так, что все плиты из земли выковыряли, а особо ценные отправили в Москву, на облицовку стен строящегося в столице метрополитена. Так что теперь древний некрополь князей Ковровых разбросан по подземельям Первопрестольной вдоль «красной» ветки метро – от «Сокольников» до «Парка культуры».

Есть и другая версия, сходная с первой общим печальным финалом. Будто бы надгробные плиты свезли в краеведческий музей, а сами могилы в 1935 году вскрыл и исследовал некий сотрудник Государственного исторического музея, специально для этого приглашенный местными музейщиками. Однако ни имени, ни точной должности в существующем архивном документе не значится. Куда из музея делись надгробия – тоже неизвестно.

К слову, ковровский белый известняковый камень издавна ценился. Из него строили церкви и палаты во Владимире и Суздале, везли его и подалее. Не исключено, что местный известняк использовался монахами суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря, которому село принадлежало две сотни лет – после исчезновения рода князей Ковровых и до реформы императрицы Екатерины Великой. Доходами с каменоломен городок и жил все то время, пока в него не проникли железная дорога и токарные станки. Жил непросто, поскольку одним известняком сыт не будешь. А Клязьма мелела, теряя ценную рыбу и бобров. А шоссе на Нижний пустили в стороне, и купцы потянулись в другие города. А еще разгорелись два гигантских пожара: второй в 1834 году не только город спалил, но все его архивы не пожалел.

На месте разоренного Иоанно-Воинского кладбища разбили парк. Не мудрствуя лукаво, назвали в честь Александра Пушкина. Помимо памятника поэту расположился здесь и памятник оружейнику Василию Дегтяреву. И не просто памятник, а мемориал над могилой. Сегодня это единственное захоронение на бывшем главном погосте Коврова.

Что до погостов, то хотя этот город во время Великой Отечественной войны остался в тылу, но, как говорится, в живой силе понес большие потери. Более 8 тыс. его жителей из 19 тыс. мобилизованных не вернулись с полей войны. В шести его госпиталях не всем раненым, временно и не по своей воле ставшим ковровчанами, врачи сумели сохранить жизнь. Да, город не был на передовой. Но без такого тыла никакой фронт не смог бы устоять.

Спросить бы об этом Николая Максимовича, он бы подтвердил. Без всяких сомнений. Но не получится. Ушел от нас наводчик ручного пулемета ДП Герой Советского Союза Николай Дьяконов. 22 июня 1982 года – ушел.

Автор: Михаил БЫКОВ

Источник: Журнал «Историк»

← Вернуться к списку