православный молодежный журнал |
История и мыПараскева, жена Александра Невского…Параскева жила в томительном ожидании, вступив в тот возраст, когда детские забавы не приносят былой радости, а некая неведомая сила томит душу. Она уже засиживалась в невестах и совершила даже постриг в жены Христовы, но тут вдруг к Брячиславу Васильковичу нагрянул сосед - князь Ярослав Всеволодович, третий сын одного из самых могущественных русских князей конца XII — начала XIII в. Всеволода Большое Гнездо, из рода Владимира Крестителя и Рогнеды, Ярослава Мудрого, сына Юрия Долгорукого, внука Владимира Мономаха. Всеволод (умер в 1212 г.) владел Северо-Восточной Русью (Владимиро-Суздальской землёй). Ярослав (родившийся в 1190 г.) получил от отца Переяславское княжество, являвшееся частью Владимиро-Суздальского. Первой женой Ярослава была внучка Кончака (дочь его сына, Юрия Кончаковича). Около 1213 г. Ярослав женился вторично (умерла его первая жена или брак был по каким-либо причинам расторгнут — неизвестно) — на Ростиславе-Феодосии, дочери новгородского (позже галицкого) князя Мстислава Мстиславича (в литературе часто именуемого «Удалым» на основе неправильно понятого определения князя в сообщение о его смерти как «удатного», т.е. удачливого). В 1216 г. Ярослав со старшим братом Юрием вели неудачную войну против Мстислава, потерпели поражение, и Мстислав отнял у Ярослава свою дочь. Но затем брак Ярослава и Мстиславы был возобновлён (часто встречающееся в литературе утверждение о женитьбе Ярослава после 1216 г. третьим браком на рязанской княжне — ошибочно), в начале 1220 г. у них родился первенец Фёдор, а в мае 1221 г. — Александр. В 1230 г. Ярослав Всеволодич после трудной борьбы с черниговским князем Михаилом Всеволодичем (внуком Святослава Киевского «Слова о полку Игореве») утвердился на княжение в Новгороде Великом. Сам он предпочитал жить в отчинном Переяславле, а в Новгороде посадил княжичей Фёдора и Александра. В 1233 г. Александр остался старшим из Ярославичей — 13-летний Фёдор неожиданно умер накануне своей свадьбы. «И кто не пожалует сего: сватьба пристроена, меды изварены, невеста приведена, князи позваны; и бысть в веселия место плач и сетование за грехы наша», — писал по этому поводу новгородский летописец. Что же привело Ярослава Всеволодовича в Полоцк? – Прослышал о твоем недуге, вот решил проведать, – с порога заявил он. Брячислав попытался встать с постели. – Лежи, лежи, – замахал руками Всеволодович,-тебе покой нужен. Я тут на лавке, рядом с твоим ложем пристроюсь, - басил гость. Соседи не часто встречались, хотя и симпатизировали друг другу. « Хитрит Всеволодович, не просто ведь приехал отведать, как сказал… Стало быть, дело какое-то есть-, думал Брячислав.—Наверно будет звать вместе воевать Миндовга». Ему недомек, что Ярослав давно собирался в Полоцк, и привела его сюда не хворь Брячислава, а его дочь, Параскева, и забота о продлении рода. После трагической смерти старшего сына Федора, Ярослав испугался, что злой рок вдруг снова пролетит над родовым гнездом, и он может остаться без наследников, спешно пустился в поиск невесты для Александра Ярославича. Слышал, что дочь Брячислава лицом пригожа, статна и умом не обойдена, правда, в монахини постриг свершила… Но это еще не поздно остановить. Искал повод познакомиться с ней. Его Величество Господин случай, то бишь, болезнь Брячислава помогла, пишет историк С. Мосияж («А.Невский», Кишинев,1988) : хозяин в одре лежит, гость на лавке сидит, сочувствуя и соболезнуя, а между ними княжна снует—то воды подаст родителю, то взвару лечебного. Смотрит на нее Ярослав, как купец, оценивает: подойдет ли сыну? Длинной дорогой пустились князья к главному для обоих. Беседовали поначалу о всевозможных недугах, кои на человека сваливаются, о травах, от них помогающих… Но у всякой беседы, есть начало и есть конец. Сговорились соседи поженить молодежь! ...В Витебске, на территории Нижнего замка, что возле гостиницы, неподолеку от Двины, находится древнейшая Свято-Богородицкая церковь. Будучи как-то на «Славянском базаре», я зашел в этот храм, попросил продавщицу книг дать мне какую-нибудь литературу о храме, о полоцко-витебской княжне Параскеве, у которой, как считают историки, состоялась помолвка с Александром Ярославичем именно здесь. – К сожалению, у нас ничего такого нет, – ответила она. – Вот разве, что буклет один... Посмотрите. Читаем: «Согласно летописи, деревянная Благовещенская церковь была построена здесь еще в Х веке основательницей города св. равноапостальной великой княгиней Ольгой. В 1139-1150 гг.(?) византийскими зодчими воздвигнута крестово-купольная каменная церковь, являющаяся, по заключению исследователей, «самым каноническим храмом Древней Руси». Единственный в Восточной Европе памятник византийско-балканского зодчества по структуре и XVдожественному образу контрасно выделяется среди других памятников Древней Руси, прежде всего, необычностью кладки—чередованием доломитовых блоков с 2-мя, 3-мя рядами плинфы. Уникальны, также удлиненность плана, устройство ниш в восточной стене и на хорах, футовая система мер. Однако, внешний вид характерен для Киевской Руси—храм оштукатурен. До 1619 года Благовещенская являлась главной и наиболее почитаемой церковью города. На протяжении веков, она неоднократно перестраивалась и к ХХ в. дошла в измененном виде. Во время Отечественной войны здание было сильно повреждено, а в 1961 г разрушено. Сохранившиеся остатки древних стен позволили в 1992 –1998 гг. восстановить здание в первоначальном виде Х!! века. В 1992—1993 гг. рядом построено новое здание приписной церкви во имя св. благоверного великого князя Александра Невского. Потомок св. Ольги св. Александр был женат на полоцко-витебской княжне, после венчания ставшей Александрой. По преданию их брак ( 1239 г.)связан с Благовещенской церквью»… Буклет, к сожалению, не содержит ни авторства, ни выходных данных. Летописи же подтверждают, что помолвка Александра Ярославича с Прасковеей была в Витебске, а свадьба готовилась в Полоцке. Но все карты перепутала мать Александра – великая княгиня Феодосия Игоревна. Спеша на торжества в Полоцк, послала вперед гонца, мол, занедужила, остановилась в Торопце, хочу благословить молодых, а посему пусть не обидятся полочане, венчание состоится в Торопце в церкви св. Георгия. Желание великой княгини кто оспорит? В Торопец Параскева приехалачуть ли не всем родовым гнездом. Феодосия Игоревна, по виду совсем не больная, обняв сына, сразу же потребовала: – Ну-ка показывай свой выбор. Параскева, хотя и готовилась к этой встрече, засмущалась, зарделась. – Не робей, невестушка, я совсем, совсем не злая… Когда приехавшие полочане разошлись, по приготовленным для них теремам и клетям, оставшись наедине с сыном, Феодосия Игоревна поведала ему: – Конечно, неблизкая дорога растрясла мои косточки, но то полбеды. Прослышав, что ты в Полоцке свадьбу рядишь, новгородские мужи заворчали. Кучкуются. Как бы чего не вышло… – И чего им неймется? – Неймется, сынок, неймется, хотя и не след им в княжеские дела свой нос совать. А все же спесь новгородских бояр всем известна! И владыка Спиридон с ними водится. Так что венчатся вам лучше в Торопце, свадьбу начнем здесь и продолжим в Новгороде. Жаль, конечно, сватов, они, небось, медов и всяких яств дома наготовили. А суженая твоя мне понравилась. В Торопце, в храме св. Георгия, 19 летнего Александра и 16 летнюю Параскеву благословили иконой, которую император Константинопольский Мануил подарил Пресвятой Богородице Эфесской, известной на Руси как византийская Корсунская икона Пресвятой Богородицы. По преданию, икона была написана евангелистом Лукой еще в дни земной жизни Пресвятой Богородицы, затем она стала семейной иконой Александра Ярославича и Параскевы. По окончании венчания к Александру пробрался гонец Сбыслав из Новгорода, шепнул: –Я с письмом от владыки Спиридона. Архиепископ Спиридон благословлял молодых. Дальше пошли тревожные рядки слов: римский папа Григорий IV натравливает на Русь котоликов, заранее прощая им грехи за убиение провославных. Узнав об этом, зашевелились ливонские рыцари, свейские, намереваясь взалкать земель руских и крови христианской. Владыко полагал, что и великий князь Литовский, Русский и Жемойтский Миндовг, теснимый орденом Ливонским, вряд ли станет союзникам новгородцам. –Возвращайся домой,-велел Александр Сбыслову,- скажи посаднику пусть готовит свадьбу, приглашаю Спиридона, всех бояр, воев, купцов, землепашцев… Подошел Брячислав Василькович: –Что стряслось? Александр молча протянул послание, подождал пока тот прочтет: —Союз наш как нельзя, кстати, - молвил тесть. …Свадебные торжества в Торопце начались на озере Соломено, которое славилось чистейшей водой. Как свидетельствует летописец, новгородский князь «чинил кашу» в течение целой недели. И продолжилась «та каша в Новгороде». На Ярославовом Дворище, на свадебное торжество собрался чуть ли не воистину весь вольный город. Пир шумел на всю округу. Когда разомлевшие от хмеля и притупившие трезвый ум, бояре начати лезть целоватся и клястся в любви и верности Александру, он заявил: –Достопочтенные мужи, а не возвести ли нам на Шелони крепость, дабы противостоять ливонцам и другим непрошенным гостям. –Верно-о-о!- зашумело застолье. Утром, раскошеливаясь на строительства крепости, купцы заворчали: –На кой ляд нам это крепость у черта на куличках. Но делать было нечего — согласие дали, и князь приступил к укреплению западной границы Новгородской земли по реке Шелони. Ой, как пригодилось это новгородцам! Но чуть позже. А в ту пору, наслаждение жизнью Александру и Параскеве, ставшей после вечания Александрой, помешали шведы, вошедшие со своими ладьями в Неву под предводительством королевского зятя Биргера. Уверенный в победе, Биргер послал Александру надменное: «Если можешь, сопротивляйся, знай, что я уже здесь и пленю землю твою». Получив известие о появлении шведского войска, новгородский князь мог занять выжидательную позицию, послать просьбу о военной помощи отцу во Владимир, попытаться собрать ополчение из жителей Новгородской земли, но, по свидетельству автора Жития Александра, он принял иное решение: только со своей дружиной и небольшим отрядом новгородцев немедленно атаковать противника. Помолившись Богу в Софийском соборе, Ярославич вышел к своей дружине, поклонился: «Нас немного и враг силен, но Бог не в силе, а в правде, идите с Вашим князем». На утренней заре 11 июля дружина, не мешкая, двинулась к Неве. В конце пути Александра догнал со своим полком полочанин Яков, посланный в подмогу зятю, Брячиславам Васильковичем. Когда новгородцы увидели стан противника, пали духом: шведы вдвое превосходили их. Но отсупать было некуда. Начертив прямо на песке план сражения, Александр поставил перед каждой сотней конкретные задачи: первой– рубить мостки к шведским ладьям и шнекам, захватит их; второй — отражать пути возвращения арьергарда; третей — захватить коней, не дать рыцарям сесть на них. Сам с дружиной и полоцким полком намерился ударить прямо по центру лагеря, где возвышался шатер ярла Биргера. – Помните наш успех во внезапности и быстроте. Замешкаемся — сами будем биты,-наказал воям. Со сравнительно небольшой дружиною воскресной ночью, 15 июля 1240 года, Александр врасплох застал шведов. Его план удался. Сам, сражаясь в первых рядах, Александр, по словам летописца «неверному кралю их (Биргеру) возложил остриём меча печать на челе». Впечатление от победы было тем сильнее, что она произошла в тяжёлый период нашествия. В глазах народа на Александре и Новгородской земле проявлялась особая благодать Божия. Автор летописного сказания о житии и подвигах Александра отмечает, что в эту битву «обретоша много множьство избьеных (врагов) от ангела Господня». Появилось сказание о явлении Пелгусию князей-мучеников Бориса и Глеба, шедших на помощь своему «сроднику Александру». Само сражение историки назвали Невская битва. Александр после рассказывал о подвигах шестерых своих дружинников. Один из них, Гаврило Олексич, прорвался вслед за бегущим Биргером до самого корабля его, был низвергнут с конем в воду, но вышел невредим и опять поехал биться с воеводой шведским, который назывался в летописи Спиридоном, этот воевода остался на месте. Другой новгородец, Сбыслов Якунович, удивил также всех своей силою и храбростью, не раз взрываясь с одним топором в толпы неприятельские. Якуновичу в храбрости не уступал Брячиславов посланец Яков Полочанин, с мечом в руках ворвавшийся в шведские ряды. Четвёртый новгородец, Миша, пешком с отрядом своих ударил на неприятельские корабли и погубил три из них. Пятый отрок княжеский, Савва, пробрался до большого златоверхого шатра биргерова и подсёк у него столп, шатёр повалился, и падение его сильно обрадовало новгородцев в битве. Шестой – слуга княжеский Ратмир – бился пеш, был окружён со всех сторон врагами и пал от множества ран. Всех убитых со стороны новгородцев было не более 20 человек. Победа в этой битве дала ему прозвище Невского и сразу в глазах современников поставила на пьедестал великой славы. Колокольным звоном всех церквей, толпами ликующих, богатым пиром встретил Новгород победителей. Но больше всех радавалась молодая жена, соскучившаяся по его голосу, ласкам, поцелуям, ожидающая их наследника… Уже в 1240 году в Новгороде родился первенец, названный Василием. А затем родились Дмитрий, Андрей, Даниил и дочь Евдокия. С самого начала их совместной жизни Александр узнал, что его жена отличается от других не только тем, что прекрасно образована, умееть скакать на коне, стрелять из лука, но она еще и тонкий политик, добрый советчик. Всему этому учил ее Брячислав Василькович, последний из мужчин династии Рюриковичей, на тот случай, если дочери придется сесть на Полоцкий стол, так, что новгородский князь к своему уму присовкупил и женин ум. Ему это очень пригодилось. Кстати, после смерти Брячислава Васильковича Полоцкая земля вошла в состав Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского, попала под власть Миндовга. Материнство изменило Параскеву: она расцвела, словно яблоня в саду, чуть раздобрела, налилась, но полнота шла ей, делала даже более привлекательной. Княгиня стремилась все время быть рядом с мужем, ходила с ним в походы. В интернете я прочел легенду, будто жену Ярославича в 1240 году захватили крестоносцы, но не знали, кого полонили. Александра же, пытаясь спастись, предложила потешить иноземцев «полоцкой пляской», которой они доселе не видели. Полочанка взяла у одного из крестоносцев копье, воткнула его в землю и стала танцевать вокруг копья, снимая с себя одежду, но делала это очень медленно, поглядывая на осоловевших от выпитой бражки воинов, а когда те уснули, выхватив копье, пронзила часового. А тут и князь Александр с дружиной подоспел. Ничего подобного, видимо, в реальности не происходило, но фактом остается то, что идя на крестоносцев, Александр наведался в Витебск и, как пишет летописец:»самъ поимя сына своего Г из Витебьска, поиха в малЂ дружинЂ, и срЂте ину рать у Свята» ,( взяв своего сына из Витебска и поехал с малой дружиной к Усвяту). Взял с собой малолетнего сына, стало быть, взял и жену. Ее присутствия он, казалось, не замечал, молча слушал, когда говорила, чаще молчал, иногда не отвечая же, ласково усмехался, но она видела: ее слова не пролетают мимо мужниных ушей, где-то оседают, он ее слышит и размышляет над сказанным. И для него было не так уж важно, то ли она есть рядом, то ли нет, но когда задержался в Орде, остался действительно один, не видя любимого лица, не слыша родного голоса, не чувствуя по ночам на своей груди ее ласкающих рук, остро почувствовал, что у него недостает чего-то самого главного. Он терял уверенность в себе, охватывало беспокойство, на душе становилось пасмурно и тоскливо… …После Невского сражения, новгородцы, всегда ревнивые к своим вольностям, в том же году успели рассориться с Александром, жена посоветовала ему не зачинать драку, а покинуть Новгород, уехать в Полоцк или к отцу, во Владимир. Он выбрал Владимир. Ярослав дал ему на княжество Переславль-Залесский. В самый разгар конфликта Александра с новгородцами, на Русь пошли немецкие рыцари во главе с вице-магистром Андресом фон Вельфоном. Основательно потрепав Миндовга, в 1241 году немцы вторглись в Псковские земли, разорили город Изборск, подступили ко Пскову и после осады овладели им. Построив крепость в Копорьи они намеревались закрепиться на Новгородской земле. Взяли город Тёсов, разграбили земли по реке Луге, стали нападать на русских купцов в 30 верстах от Новгорода. Новгородцы бьют челом Ярославу: ради Бога пришли нам князя! Он дал им второго своего сына, Андрея Ярославича. Но у Андрея ратные дела не заладились. Во Владимир, к Ярославу полетело второе посольство: просить в князья Александра Ярославича. Александр приехал в Новгород в 1241 году и, собрав войско, пошёл на немцев к Копорью, взял крепость, а немецкий гарнизон привёл в Новгород, где расправился с ним. Кинул взор в сторону Пскова, но освободить не успел. Хан Батый позвал Александра в Орду, передав ему: «Мне покорил Бог многие народы, неужели ты один не хочешь покориться моей державе? Если хочешь сберечь землю свою, то приходи поклониться мне и увидишь честь и славу царства моего». Летописец говорит, что хан, увидев Александра, сказал своим вельможам: «Всё, что мне ни говорили о нём, всё правда, нет подобного этому князя». Татары называли его Александер II. Александр I для них был Александр Македонский. Послушаем историка Н.И Костомарова: «XIII век был периодом самого ужасного потрясения для Руси. С востока на нее нахлынули монголы с бесчисленными полчищами покоренных татарских племен, разорили, обезлюдили большую часть Руси и поработили остаток народонаcеления; с северо-запада угрожало ей немецкое племя под знаменем западного католичества. Задачею политического деятеля того времени было поставить Русь по возможности в такие отношения к разным врагам, при которых она могла удержать свое существование. Человек, который принял на себя эту задачу и положил твердое основание на будущие времена дальнейшему исполнению этой задачи, по справедливости может назваться истинным представителем своего века. Таким является в русской истории князь Александр Ярославич Невский.» (Н.И. Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»,М.,1990,с.153. Далее Н.И. Костомаров…») …Возвратясь из Орды в 1242 году, Александр вместе с Андреем, получив подмогу витбичей и полочан, пошли на помощь Пскову, где пригрелись немецкие наместники. В субботу, 5 апреля 1242 года произошла битва у Вороньего камня на Чудском озере. Сражение это известно как Ледовое побоище. Перед битвой князь Александр велел своим дружинникам снять железные доспехи. Хитрым манёвром (враг был пропущен сквозь русский заслон) закованных в железо вражеских воинов заманили на лёд. Немцы и чудь пробились острою колонною («свиньёц») сквозь русские полки и погнали уже бегущих. После чего Александр нанёс удар с тыла из засады. «Была злая сеча,- говорит летописец,- льда на озере стало не видно, всё покрылось кровью: русские гнали немцев по льду до берега на расстоянии семи вёрст, убили у них 500 человек, а чуди бесчисленное множество, взяли в плен 50 рыцарей». По данным ливонской хроники потери ордена составили 20 убитых и 6 пленных рыцарей, что согласуется с Новгородской летописью. Учитывая, что на каждого полноправного рыцаря приходилось 10-15 воинов более низкого ранга, можно считать, что данные Ливонской хроники и данные Новгородской летописи хорошо подтверждают друг друга. Когда Александр с Чудского озера возвращался в Псков после победы, то пленных рыцарей вели пешком подле коней их. Весь Псков вышел навстречу своему избавителю. Игумны и священники с крестами. «О псковичи,- говорит автор повести о князе Александре,- если забудете это и отступите от рода великого князя Александра Ярославовича, то похожи будете на жидов, которых Господь напитал в пустыне, а они забыли все благодеяния его; если кто из самых дальних Александровых потомков приедет в печали жить к вам во Псков и не примете его, не почтите, то назовётесь вторые жиды». Послушаем историка Н.И. Костомарова: «Вражда немецкого племени со славянским принадлежит к таким всемирным историческим явлениям, которых начало недоступно исследованию, потому что оно скрывается во мраке доисторических времен. При всей скудости сведений наших, мы не раз видим в отдаленной древности признаки давления немецкого племени над славянским. Уже с IX века в истории открывается непрерывное многовековое преследование славянских племен; немцы порабощали их, теснили к востоку и сами двигались за ними, порабощая их снова. Пространный прибалтийский край, некогда населенный многочисленными славянскими племенами, подпал насильственному немецкому игу для того, чтобы потерять до последних следов свою народность. За прибалтийскими славянами к востоку жили литовские и чудские племена, отделявшие первых oт их русских соплеменников. К этиM племенам в конце XII и начале XIII века проникли немцы в образе воинственной общины под знаменем религии, и, таким образом, стремление немцев к порабощению чужих племен соединилось с распространением христианской веры между язычниками и с подчинением их папскому престолу. Эта воинственная община была рыцарским орденом крестоносцев, разделявшимся на две ветви: орден Тевтонский, или Св. Марии, и, позже ею основанный в 1202 году, орден Меченосцев, предназначенный для поселения в чудских и леттских краях, соседних с Русью. Оба эти ордена, впоследствии, соединились для совокупных действий. Полоцкий князь Владимир, по своей простоте и недальновидности, сам уступил пришельцам Ливонию (нынешние прибалтийские губернии) и этим поступком навел на северную Русь продолжительную борьбу с исконными врагами славянского племени. Властолюбивые замыслы немцев после уступки им Ливонии обратились на северную Русь. Возникла мысль, что призванием ливонских крестоносцев было не только крестить язычников, но и обратить к истинной вере русских. Русские представлялись на западе врагами Св. отца и римско-католической церкви, даже самого христианства». (Н.И. Костоморов, с154). Досаждали Невскому и литовцы. Как явствует Новгородская летопись: «в то время (речь о1242 г.) умножишаяся языка литовского и начаша пакостити в области великого князя Александра». Невский успешно отражал набеги литвинов, а посредством браков укреплял свою власть– посоветовал брату Андрею женится на дочери князя Даниила Галицкого. В 1245 году литвины явились около Торжка и Бежецка. Потерпев поражение от русских дружин под Торопцом, литовцы затворились в городе. На другой день подошёл Александр с новгородцами, взял Торопец и перебил литовских князей, чуть позже разбил литовцев у озера Жизца, не оставив в живых ни одного человека. И в третий раз Александр побил литовцев подле Усвята. Таким образом, в 1245 году он трижды воевал литовцев. Своими победами, он, по сказанию летописца, такой страх нагнал на литовцев, что они стали «блюстися имени его». Шестилетняя победоносная защита Александром северной Руси привела к тому, что немцы, по мирному договору, отказались от всех недавних завоеваний и уступили ему часть Летголии. Летописи свидетельствуют, что папа Иннокентий IV в 1251 году прислал к Александру Невскому двух кардиналов с буллой, написанной в 1248 году. Папа, обещая помощь ливонцев в борьбе с татарами, убеждал Александра пойти по примеру отца, согласившегося будто бы подчиниться римскому престолу. В том же году литовский князь Миндовг принял католическую веру, тем самым обезопасив свои земли от тевтонцев. По рассказу летописца, Невский, посоветовавшись с мудрыми людьми, изложил всю историю Руси и в заключение сказал: «си вся съведаем добре, а от вас учения не принимаем». Похоронив отца в 1246 году, он, по требованию Батыя, поехал поклониться хану. В 1247 году Батый отправил его, вместе с братом Андреем, ранее прибывшим в Орду, к великому хану в Монголию. Два года потребовалось им на это путешествие. В их отсутствие брат их, Михаил Хороборит Московский (четвёртый сын великого князя Ярослава), отнял у дяди Святослава Всеволодовича владимирское великое княжение в 1248 году, но в том же году погиб в походе на Литву в битве на реке Протве. По устранении Святослава Александр и Андрей явились старейшими в роде, кроме Владимира углицкого, умершего в 1249 г. Будучи сильнее Владимира, Ярославичи могли соперничать только друг с другом. И летописец отмечает, что у них была «пря велия о великом княжении». Хан княжеством владимирским пожаловал Андрея, а Невскому дал Киев и Новгород (1249 г.). Киев после татарского разорения потерял всякое значение; поэтому Александр поселился в Новгороде (есть известие, что князь все же собирался уехать в Киев, но новгородцы «удержали его татар ради»). Возможно, он понял, что покорность завоевателю может доставить такие выгоды князьям, каких они не имели прежде. Татарам легче и удобнее было вести дело с покорными князьями, чем с многочисленным и непостоянным вечем. В их интересах было усилить княжескую власть, в особенности власть великого князя. А это необходимо было для укрепления раздираемой усобицами Руси. Впрочем, учитывая, что татары покоряли Русь, а не устанавливали дипломатические отношения, «интересы» можно счесть и мнением последующих историков. В 1252 году против Андрея Ярославича двинулись татары во главе с молодым полководцем Неврюем. Андрей, в союзе с братом, Ярославом Тверским, встал на пути татар, но потерпел поражение и через Новгород бежал в Швецию. Тем не менее, это первая попытка открытого противодействия татарам в северной Руси, к сожалению, закончившаяся неудачей. Одновременно татары послали рать и на Даниила Галиицкого, но тому удалось отбиться. После бегства Андрея владимирское княжество перешло к Александру. Возможно, считают иные исследователи, это свидетельство того, что Александр во время своей поездки в Орду способствовал организации карательного похода против своего брата, но прямых доказательств в пользу данного вывода нет. В том же году из монгольского плена был отпущен в Рязань захваченный в 1237 году раненым князь Олег Ингваревич Красный. За вокняжением Александра во Владимире последовала новая война с западными соседями. В 1253 году, вскоре после начала великого княжения Александра, его старший сын Василий с новгородцами был вынужден отражать литовцев от Торопца, в том же году псковичи отбили тевтонское вторжение, затем вместе с новгородцами и карелами вторглись в Прибалтику и разбили тевтонцев на их земле, после чего был заключён мир на всей воле новгородской и псковской. В 1256 году на Нарову пришли шведы, емь, сумь и начали ставить город (вероятно речь идёт о уже заложенной в 1223 году крепости Нарва). Новгородцы просили помощи у Александра, который и провёл с суздальскими и новгородскими полками удачный поход на емь. В 1258 году литовцы вторглись в Смоленское княжество и подступали к Торжку. В 1255 году новгородцы изгнали старшего сына Александра Василия и призвали на княжение Ярослава Ярославича из Пскова. Невский же, заставил их снова принять Василия, а неугодного ему посадника Онанью, поборника новгородской вольности, заменил услужливым Михалкой Степаничем. В 1257 году монгольская перепись прошла во Владимирской, Муромской и Рязанской землях, но была сорвана в Новгороде, который не был разорён в ходе нашествия. Большие люди, с посадником Михалкой, уговаривали новгородцев покориться воле хана, но меньшие и слышать о том не хотели. Михалко был убит. Князь Василий, разделяя чувства меньших, но не желая ссориться с отцом, ушёл во Псков. В Новгород явился сам Александр Невский с татарскими послами, сослал сына в Суздальскую землю, советчиков его схватил и наказал («овому носа урезаша, а иному очи выимаша») и посадил князем к ним второго своего сына, семилетнего Дмитрия. В 1258 году Александр ездил в Орду «чтить» ханского наместника Улагчи, а в 1259 году, угрожая татарским погромом, добился от новгородцев согласия на перепись и дань («тамги и десятины»). Принявший в 1253 году королевскую корону его родственник Даниил Галицкий своими силами (без союзников из Северо-Восточной Руси, без католизации подвластных земель и без сил крестоносцев) смог нанести ордынцам поражение, но вскоре под угрозой вторжения Орды подчинился и вынужден был срыть все построенные им новые крепости. Литовцы были отбиты от Луцка, после чего последовали галицко-ордынские походы на Литву и Польшу, разрыв Миндовга с Польшей, Орденом и союз с Новгородом. В 1262 году новгородские, тверские и союзные литовские полки под номинальным началом 12-летнего Дмитрия Александровича предприняли поход в Ливонию и осадили город Юрьев, сожгли посад, но города не взяли. В 1262 году во Владимире, Суздале, Ростове, Переяславле, Ярославле и других городах были перебиты татарские откупщики дани, а сарайский хан Берке потребовал произвести военный набор среди жителей Руси, поскольку возникла угроза его владениям со стороны иранского правителя XVлагу. Александр Невский отправился в Орду, чтобы попытаться отговорить хана от этого требования. Там Александр занемог, будучи больным, он выехал на Русь. Но до родного дома не доехал. Приняв схиму под именем Алексия, скончался 14 ноября 1263 года (есть две версии о месте смерти — в Городце Волжском или в Городце Мещёрском). Митрополит Кирилл возвестил народу во Владимире о его смерти словами: «Чада моя милая, разумейте, яко заиде солнце Русской земли», и все с плачем воскликнули: «уже погибаем». «Соблюдение Русской земли, — писал С. Соловьёв, — от беды на востоке, знаменитые подвиги за веру и землю на западе доставили Александру славную память на Руси и сделали его самым видным историческим лицом в древней истории от Мономаха до Донского». Александр стал любимым князем духовенства. В дошедшем до нас летописном сказании о подвигах его говорится, что он «Богом рожен». Побеждая везде, он никем не был побеждён. Рыцарь, пришедший с запада посмотреть Невского, рассказывал, что он прошёл много стран и народов, но нигде не видал такого «ни в царях царя, ни в князьях князя». Такой же отзыв будто бы дал о нём и сам хан татарский, а женщины татарские его именем пугали детей. А вот мнение на этот счет историка Н.И.Костомарова: « Александр мог оружием переведаться с западными врагами и остановить их покушения овладеть северною Русью: но не мог он с теми же средствами действовать против восточных врагов. Западные враги только намеревались покорить северную Русь, а восточные уже успели покорить прочие русские земли, опустошить и обезлюдить их. При малочисленности, нищете и разрозненности остатков тогдашнего русского населения в вocточных землях нельзя было и думать о том, чтобы выбиться оружием из-под власти монголов. Надобно было избрать другие пути. Руси предстояла другая историческая дорога, для русских политических людей - другие идеалы. Оставалось отдаться на великодушие победителей, кланяться им, признать себя их рабами и тем самым, как для себя, так и для своих потомков, усвоить рабские свойства. Это было тем легче, что монголы, безжалостно истреблявшие все, что им сопротивлялось, были довольно великодушны и снисходительны к покорным. Александр, как передовой человек своего века, понял этот путь и вступил на него. Еще отец его Ярослав отправился в Орду, но не воротился оттуда. Его путешествие не могло служить образцом, потому что не могло назваться счастливым: говорили даже, что его отравили в Орде. Александр совершил свое путешествие с таким успехом, что оно послужило образцом и примером для поведения князей». (Н.И. Костомаров. С159) Александр Невский изначально похоронен в Рождественском монастыре во Владимире. В 1724 году по приказу Петра I мощи его торжественно перенесены в Александро-Невский монастырь (с 1797 года — лавра) в Санкт-Петербурге. Сыновья Александра Невского и Параскевы: Василий (до 1245—1271) — новгородский князь; Дмитрий (1250—1294) — Князь Новгородский (1260—1263), князь переяславский, великий князь владимирский в 1276—1281 и 1283—1293; Андрей (ок. 1255—1304) — князь костромской (1276—1293, 1296—1304), великий князь владимирский (1281—1284, 1292—1304), князь новгородский (1281—1285, 1292—1304), князь городецкий (1264—1304); Даниил (1261—1303) — первый князь московский (1263—1303). Дочь – Евдокия, стала женой Константина Ростиславича Смоленского. По другой версии - она вышла замуж за князя Полоцкого, сына Товтивила, племянника Миндовга Когда именно, умерла княгиня Александра Брячиславна, не известно. Тело же ее погребено в соборной Успенской церкви так называемого Княгинина монастыря в г. Владимире. Там же погребена и дочь. С именем Невского упоминается имя ещё одной женщины. В Княгинином монастыре Владимира, где, покоится жена Невского, на могиле надпись: «Васса». Некоторые историки утверждают, что это второе имя Александры, другие пишут о второй жене великого князя, которую звали Васса.Читаем «Историю государства Российского» Николая Карамзина: «По кончине первой супруги, именем Александры, дочери Полоцкого Князя Брячислава, Невский сочетался вторым браком с неизвестною для нас Княжною Вассою, коей тело лежит в Успенском монастыре Владимирском, в церкви Рождества Христова, где погребена и дочь его, Евдокия». И, все-таки, существование второй жены Александра вызывает сомнения и у историков, и у обычных людей, чтящих святого благоверного князя. Из книги: Александр ЧЕРНЯК. Ольгина и Рогнедина ветвь, или Узы брачные, оставившие след в нашей истории
На илл.: Светлана Бакулина в роли Александры Брячиславны (х.ф. "Александр. Невская битва")
← Вернуться к списку
Оставить комментарий
|
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |