История и мы

Победители, пропавшие без вести

По данным издания «Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь» (Вече, 2009 г.), в результате Сталинградской битвы (17 июля 1942 г.– 2 февраля 1943 г.) потери советских войск составили 478 741 убитыми и пропавшими без вести и 650 890 ранеными. Всего на территории Волгоградской области находится 625 братских могил, солдатских захоронений времён Сталинградской битвы и 155 памятных знаков и монументов. Бо?льшая часть из них сейчас нуждается в реставрации и ремонте.

Останки советских солдат, пожертвовавших собой в Сталинградской битве, находят и по сей день. Поисковые отряды ведут раскопки в местах ожесточённых боёв, некоторые обнаруживают случайно, при проведении земляных работ.

Когда писал своё «Бородино», юный Лермонтов вполне осознавал: первое, что должно сделать после кровопролитного сражения, – это подсчитать потери («Тогда считать мы стали раны, товарищей считать»). Открываю энциклопедию «Сталинградская битва», изданную в 2010 г. в Волгограде. Однако никаких подсчётов не нахожу. Упоминание о советских потерях содержит лишь статья «Вступление»: «В плен было взято около 144 тыс. человек (фашистских захватчиков. – Б.О.). Уничтожена 330-тысячная группировка войск. Очень большими были и потери советских войск». Но насколько очень? Ответа нет.

Не велено было волгоградским энциклопедистам указывать число советских потерь? Так указали бы (хотя бы) число тех погибших, что похоронены в братских могилах, разбросанных по территории Волгоградской области. Но то ли не подумали о возможности такого подсчёта, то ли поленились собрать соответствующую информацию, то ли и это было запрещено по губернаторским соображениям. И ничего не указали. А значит, до сих пор остаётся неясным: сколько павших защитников Сталинграда обрели персональные могилы, сколько похоронено в братских могилах с именами, сколько в братских могилах без имён, а сколько пропало без вести.

Война застала нашу семью (отец, мать, старший брат и я) в посёлке силикатных заводов, что был на северо-западной окраине Сталинграда (в Разгуляевке). Призыву в армию по возрасту мой отец уже не подлежал. Но когда началась Сталинградская битва, ушёл в городское ополчение. И, как говорится, с концами. Где он похоронен и был ли похоронен, я не знаю до сих пор. Пропал без вести.

Не только мой отец, но и всё сталинградское городское ополчение, ввиду его относительной малочисленности, находится на уровне статистической ошибки современных подсчётов сталинградских потерь. По этой причине, по всей видимости, губернаторская энциклопедия об ополченцах и умолчала. А вот число советских военнопленных в Сталинградской битве малым не назовёшь. Концлагерей для этих военнопленных (в открытой степи за колючей проволокой) только на территории Городищенского района Сталинградской области было 13. И, по крайней мере, в некоторых из них содержались многие тысячи попавших в плен. И почти все они до освобождения не дожили, пропали без вести. Но и о них в губернаторской энциклопедии ни слова (в то время как немецким военнопленным посвящена пространная статья). Нет ничего в энциклопедии и о предателях, служивших при немцах полицаями, а то и воевавших с оружием в руках против Красной армии. А их тоже было немало. И они пропали без вести.

 И что получается? А то, что мы не умеем считать самих себя. Пропадаем без вести. Вследствие чего у нас и получается непредсказуемая история. И памятники наши, рождаемые тем или иным историческим событием, тоже не всегда адекватны событию. Начитавшись определённых мемуаров и насмотревшись не лучших кинофильмов, многие ныне думают, что Сталинградская битва – это главным образом битва за город, носивший имя Сталина, то есть бои в городских кварталах и заводских цехах, а также за Мамаев курган, господствующий над северной частью города. Но это не совсем так.

И «чёрный день» Сталинграда (23 августа 1942 г.), названный так потому, что в этот день немецкие танки севернее города вышли к Волге, а фашистская авиация уничтожила город вместе со значительной частью его населения; и середина сентября, когда фашисты атаковали центр города; и середина октября, когда захватчиками была предпринята последняя попытка сбросить защитников города в Волгу, – всё это, несомненно, важнейшие моменты 200-суточной Сталинградской эпопеи. Но всё это, вместе взятое, лишь срединный этап этой эпопеи. Не менее важными были два других этапа: степной оборонительный (с 17 июля по 23 августа 1942 г.) и масштабный контрнаступательный (с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г.). При этом следует отметить, что первый и третий этапы были для советской стороны не менее критичными, чем средний. Первый потому, что сопровождался чудовищными потерями как красноармейцев, так и гражданского населения, а третий потому, что в декабре 1942 г. он мог обернуться провалом всей контрнаступательной операции. Когда танки Манштейна–Гота с юга пошли на прорыв внешнего кольца советского окружения армии Паулюса, всё в очередной раз повисло на волоске. Немецкий генерал Миллентин напишет потом в своих мемуарах, что исход Второй мировой войны и судьба Третьего рейха были решены окончательно не в Сталинграде, а на мало кому известных степных речках Аксай и Мышкова. Если же сложить все три этапа Сталинградской битвы, то площадь поля этой битвы окажется равной примерно 150 тыс. квадратных километров (более трёх территорий Московской области). Сравнение такого поля с Бородинским едва ли корректно. Совсем другая война. И другие потери.

Никто не хоронил советских солдат на первом этапе Сталинградской битвы, и никто не хоронил немецких (а также итальянских и румынских) на третьем. Ну а на среднем этапе по большей части не хоронили никого. Не до того было. Когда (в январе 1943 г.) Красная армия освободила Разгуляевку, погибшие при её освобождении советские солдаты были уложены в одну братскую могилу (которую и сейчас можно видеть на площади за зданием железнодорожной станции), в то время как к погибшим немцам никто не прикасался – где были убиты, там и лежали. Их (уже в марте, когда началась оттепель) собирали местные жители, среди коих была и моя матушка. Я и сейчас вижу те три кучи трупов вражеских солдат, что несколько дней, издавая зловоние, занимали проезжую часть разгуляевской улицы. Куда их потом дели, мне неведомо. Как не знаю я и того, куда дели трупы сотен советских военнопленных, что были замучены немцами в концлагере, находившемся на берегу Мокрой Мечетки, степной речки, разделяющей Разгуляевку и Городище. Стараниями учителей школы № 39 Дзержинского района Сталинграда, в первый класс которой я пошёл в сентябре 1944 г., в память о том концлагере был установлен обелиск, сваренный из стальных уголков. Нынешние пассажиры поезда Москва–Волгоград, проезжая Разгуляевку, видят его из окон вагонов, но едва ли осознают, что он означает. Ни имён, ни числа замученных на обелиске нет. Пропали без вести.

Одержав историческую победу, переломившую ход не только Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны, боевые советские части в феврале-марте 1943 г. покинули поле Сталинградской битвы. Впереди у них были Ростов-на-Дону и Харьков, Орёл, Белгород и Курск. И далее до самого Берлина.

Ну а кто на поле остался? Понятно кто: чудом уцелевшие и едва державшиеся на ногах, а многие к тому же и искалеченные, женщины с детьми да старики, которым негде было жить и нечего есть. Заниматься поиском и захоронением миллиона павших (обеих армий) на указанной выше площади они были не в состоянии. Земле предавались лишь тела в непосредственной близости к населённым пунктам. Об идентификации коих никто и не задумывался. И вплоть до окончания войны, отправляясь в балки или лесопосадки поискать маслят, мы с братом тут и там натыкались на полуразложившиеся тела. Но даже если бы тогдашние сталинградцы и нашли в себе физические силы заняться тотальным захоронением, они всё равно не смогли бы к нему приступить по той причине, что необъятное поле битвы оставалось начинённым смертоносным металлом. Позже подсчитают, что заминировано было в процессе боевых действий около 36 тыс. квадратных километров сталинградской степи. От всего этого в августе 1945 г. мать и увезла нас с братом в Горький. Но есть проклятые вопросы, от которых некуда деться.

В марте 1985 г. я приехал на встречу ветеранов, сражавшихся в Междуречье Дона и Волги, с выжившими местными жителями, организованную Городищенским райкомом КПСС. Звучали воспоминания и песни военных лет, слушатели умывались патриотическими слезами, встреча удалась и запомнилась. Однако Николай Чеботков, директор совхоза им. 62-й армии (был такой в Городищенском районе), человек деловой и лишённый излишней сентиментальности, прокомментировал встречу так: «Славим героев, поём и плачем, а кости героев до сих пор в степи валяются». На следующий день на директорском уазике он привёз меня на степной курган, возвышавшийся над совхозными полями. Снега уже не было, травы ещё не было – и белые пятна омытых весенним дождём человеческих костей с высоты кургана были хорошо видны.

– Но почему… спустя столько лет?..

– Все этот вопрос задают, – ответил Чеботков. – Пока Сталинград был Сталинградом, что-то делалось. А у Волгограда на мёртвых героев денег нет. После смерти Сталина мы только и делаем, что с культом его личности воюем.

Хрущёва в бывшем Сталинграде добрым словом не поминает никто (во всяком случае, я таковых не встречал). Причина известна: в августе 42-го, в тяжелейшие для Сталинграда дни, нарушив сталинский приказ «Ни шагу назад!», член Военного совета Сталинградского фронта Никита Хрущёв сбежал от фашистских бомб на левый берег Волги. Об этом и в воспоминаниях Алексея Чуянова можно прочесть (в дни Сталинградской битвы партийного руководителя города и области и председателя городского комитета обороны). Но мало кто знает о реакции Сталина на этот поступок Хрущёва. И я бы не знал, если бы не был знаком с генералом Донианцем, лётчиком Великой Отечественной. Будучи рождённым в Москве армянином, с раннего детства Николай Донианц дружил с сыном Анастаса Микояна и был вхож в дом Микоянов.

«Найти подлеца и расстрелять!» – вот какова, по свидетельству Микояна, была первая реакция Сталина на сообщение о бегстве Хрущёва. Почему Хрущёв избежал расстрела? А потому, объяснял Микоян, что следом Сталин вспомнил о том, что в его ближайшее окружение Хрущёв попал благодаря Аллилуевой – и в память о покойной жене беглеца пощадил. Тем самым у Никиты Сергеевича были все основания не любить и Сталина, и город его имени. И в 1961 г. он переименовал Сталинград в Волгоград.

Старожилы Волгограда помнят, что, когда вопрос о переименовании был поставлен на голосование на расширенном заседании Сталинградского городского Совета депутатов трудящихся и Сталинградского обкома КПСС, за переименование высказались лишь 13% участников заседания, в то время как 77% были против (остальные воздержались). При этом противники переименования отмечали, что хотят сохранить имя города не ради Сталина, а в память о погибших защитниках Сталинграда. Ну а коллектив редакции газеты «Сталинградская правда» отверг идею переименования своего издания в «Волгоградскую правду» вполне единодушно. И когда у редакции отобрали привычный логотип, два дня кряду в знак протеста газета выходила под шапкой «Над Волгой широкой». Но пренебрёг «демократ» Хрущёв и сталинградскими депутатами, и журналистами, а Алексея Чуянова, пользовавшегося в городе огромным авторитетом, сослал в Москву на малозаметную министерскую должность. Так началось «выдавливание» сталинградцев, если не из их родного города, то уж, во всяком случае, из властных структур Волгограда. Сталинградскую память начали «беречь» те, кто в военном Сталинграде не был.

Сталинградская победа была добыта героями, пропавшими без вести. Вот в чём парадокс. Монументальный ансамбль на Мамаевом кургане с гигантской скульптурой Вучетича («Родина-мать зовёт») увековечивает 35 965 воинов. Ну а сколько героев лежит в братских могилах, разбросанных по Волгоградской области, не знают даже волгоградские энциклопедисты. Все эти герои для сколь-либо широкой современной публики пропали без вести.

Борис ОСАДИН, член общественной организации «Дети военного Сталинграда»

Впервые опубликовано в «Литературной газете», № 4, 2013

На фото: Могила неизвестного солдата. Село Водино, Октябрьский р-н Волгоградской обл.