История и мы

В чем была сила нашего тыла

 

Привет Гитлеру с Урала

 

18 июня 1945 года глава Временного правительства Франции генерал де Голль вызвал отличившегося в войне дивизионного генерала О. Гийома и предложил ему отправиться в Москву на должность военного атташе: “Вы должны нам рассказать, как сражались русские и почему они победили. Не путайте эти две проблемы: первая касается стратегии и тактики, вторая проблема гораздо шире”.

С той поры мир изменился неузнаваемо. Ну а вопрос: почему мы победили? или даже так: благодаря чему? — стал ли он менее актуальным? Нужны ли нам ответы на него? А если нужны, где их взять? Кому верить?

Как участник еще Первой мировой войны де Голль, разумеется, знал, что царская Россия вступила в нее, находясь на экономическом подъеме. Что ее западные союзники — Великобритания и Франция, мобилизовав всю свою мощь, ни одного дня не медлили с открытием второго фронта. Но ни мощь этого союза, ни мужество российских солдат не помогли: великое тысячелетнее государство Российское, преданное либеральной элитой — включая военную! — в одночасье рухнуло.

Будучи участником следующей, Второй мировой войны, де Голль пережил горечь поражения уже его родной Франции, обладавшей и не слабой армией, и имевшей сильную союзницу в лице Великобритании. А ведь ни та ни другая страна не испытали в канун войны потрясений, сравнимых с проведенной в СССР коллективизацией, с массовой “прополкой” в армии и флоте.

Так почему все-таки победил СССР? Ответ на вопрос о причинах победы лежит в значительной мере в истории страны, в двадцатых—тридцатых годах.

 

Иначе нас сомнут

 

Известный историк Ю. Жуков так характеризует уровень развития нашей страны к началу тридцатых годов: “Россия убирала хлеб косами, которые покупала у Германии. Мы уже строили Турксиб, вторую колею Транссибирской магистрали, а рельсы покупали в Германии. Страна не производила ни электрических лампочек, ни термометров, ни даже красок. Первая карандашная фабрика в нашей стране, прежде чем ей присвоили имя Сакко и Ванцетти, называлась Хаммеровская. “ГАЗ” купили у Форда, “Ростсельмаш” — тоже у американцев, а первый авиационный завод в Филях был построен немцами. То есть, по нынешним меркам, Россия походила на центральноафриканскую страну”.

В этих условиях вождь, которого мы не устаем проклинать, сказал, что от ведущих стран мира мы отстали на сто—двести лет. И если мы не преодолеем это отставание за десять лет, нас сомнут. В этой формуле, по сути, цель и средство мобилизации на сверхусилие. Известна и другая его формула — о кадрах, которые решают все. Долго считалось, что это касается кадров прежде всего производственных: рабочих, инженерных, директорских. Ну а как быть с кадрами партократии, крепко оседлавшей власть в центре и на местах и тормозящей выдвижение молодых, знающих дело специалистов? В рядах партийцев-руководителей было немало бывших профессиональных революционеров, легендарных участников Гражданской войны, привыкших ради революции не щадить  ни себя, ни  других. Они продолжали жить идеей мировой революции и не терпели тех, кто этой идеей не воспламенялся. Так, еще на старте советской власти Г. Зиновьев продекламировал: “Мы должны увлечь за собой девяносто миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить. Их надо уничтожать”. Созвучно с этим Н. Бухарин ратовал за “принуждение во всех его формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью”. Когда же Зиновьев, Каменев и другие сами стали жертвами “революции, пожирающей своих детей”, Бухарин писал К. Ворошилову: “Что расстреляли собак — страшно рад”. То есть кадры еще те. И стоит ли удивляться, что когда самого “Бухарчика”, когда победителя тамбовских крестьян Н. Тухачевского и когорты составителей расстрельных списков постигала та же участь, многие рядовые люди выражали свои чувства не столько на митингах с их дежурно-зычным “одобрям-с”, сколько тихим вздохом: “Божья кара”. Молох репрессий, к сожалению, еще не скоро остановился, да при набранной им силе инерции и всевластии кадров, не способных ни к какой работе, кроме “революционных” призывов и расправ, остановиться не мог. Но при всем этом — ИНАЧЕ НАС СОМНУТ! — власть добивалась сплочения народа путем преодоления национальной, культурной, даже классовой разобщенности между различными его слоями.

 И основная масса народа это понимала. Находившийся в эмиграции известный кадет П. Милюков сдержанно признавал, что “люди в России притерпелись к недостаткам советской власти и оценили ее достоинства”.

 

Если завтра война

 

К началу войны Советский Союз стал индустриально-аграрной державой, занимавшей шестую часть земли. По запасам стратегического сырья страна не знала равных. По производству электроэнергии, добыче нефти, выпуску проката она вышла на 2—4-е места в мире, а ее удельный вес в мировом промышленном производстве составлял 10 процентов. Большинство заводов и фабрик, ставших флагманами советской индустрии, были построены за 5—6 лет до начала войны. Население СССР превышало 190 миллионов человек более ста национальностей.

Индустриализация изменила структуру не только экономики, но и общества. Так, по сравнению с 1922 годом численность рабочих и служащих в промышленности СССР выросла с 1,9 до 13 миллионов человек. А всего в народном хозяйстве было занято 63 миллиона человек. Жили, в общем, скромно. Но вот простые факты. До 1917 года в Башкирии не было ни одного вуза. В 1939 году здесь было 4 вуза, 60 техникумов, 4 рабфака. В Татарии до революции был только один Казанский университет. В 1938 году — 54 вуза и 23 тысячи студентов. Всего же в стране по сравнению с 1914 годом число вузов увеличилось с 72 до 481 в 1941 году, а число студентов с 86 до 478 тысяч. Тем же порядком развивались медицина, здравоохранение.

Ну а главным приоритетом власти была все-таки оборона. На нее в бюджете 1939 года выделялось 25,6 процента расходов. В следующем, 1940 году ассигнования на армию и военное производство в 2,2 раза превосходили расходы на всю остальную промышленность и в пять раз — на сельское хозяйство. Во второй половине тридцатых годов Советский Союз занял лидирующее положение в мире по производству техники для сухопутных и военно-воздушных сил, а также по подводным лодкам. Правда — и это одна из неизбежных издержек сверхускоренной индустриализации, — качество этой техники нередко сильно отставало от количества, а люди, овладевавшие ею, были разными по уровню развития.

Хотя к началу войны конструктивно были разработаны и самые лучшие в мире танки, и великолепные самолеты, и “Катюши”, все это выпускалось в основном в порядке опытном, штучном. Так, новых бомбардировщиков Пе-2 в 1940 году было выпущено всего два, истребителей МиГ-3 — двадцать, танков Т-34 — 115 вместо шестисот по плану. В остальном же с заводских конвейеров сходила техника дня вчерашнего. Она составляла 80—85 процентов вооружения Красной армии. К тому же острым был недостаток современных средств связи, транспорта, противотанкового, зенитного вооружения, военно-инженерного оборудования, стрелкового автоматического оружия.

 

Мы не строим иллюзий

 

Не нами и не сегодня сказано: воюют не армии, а государства. При подготовке войны против СССР расчет, логически вполне обоснованный, делался не только на быстрый разгром армии, но и на то, что советское государство, скрепленное силой принуждения, взорвется изнутри под воздействием национальных выступлений, что ему припомнят все обиды люди, пострадавшие от экспроприаций, раскулачивания, репрессий. Расчет оправдался. Но совсем не в той мере, на которую рассчитывал противник.

Посмотрев по ТВ фильм о штрафбате, общественность наша принялась спорить, сколько же людей воевало в штрафбатах и штрафных ротах, сколько за ними шло заградотрядовцев, косивших штрафников из пулеметов. Хотя не грех знать: на каждые 38 погибших воинов приходится один боец штрафных подразделений. И не забылось бы в этих спорах и подсчетах, что лишь в первые три дня войны в Москве поступило 70 тысяч заявлений с просьбой отправить на фронт. В Ленинграде к началу июля в действующую армию было направлено 45,2 тысячи добровольцев, в Киеве подано свыше 52 тысяч заявлений. Всего по стране заявления о вступлении в народное ополчение подали свыше четырех миллионов человек. Из добровольцев, отобранных для обучения, летом и осенью 1941 года было создано 60 дивизий народного ополчения, 200 отдельных полков. Их численность составила около двух миллионов человек. Как говорил герой фильма “Проверки на дорогах” Ю. Германа: “На что рассчитывал коварный враг, нападая на нашу Родину!..”

В числе добровольцев были молодой авиаконструктор Борис Потемкин и его сосед Николай Степанович Каструлин, московский просвещенец, отец семейства. Борис погиб под Москвой, а Каструлин, вернувшись на короткую побывку, взял на фронт пятнадцатилетнего сына Толю. Воюя бок о бок, отец и сын дошли до Берлина, расписались на рейхстаге. Такое поколение.

Организация ведения войны стала основной функцией государства. Все остальные функции были подчинены ей. 30 июня 1941 года был учрежден Государственный Комитет Обороны — ГКО во главе с И. Сталиным, сосредоточивший всю полноту власти в вопросах войны. Своего аппарата ГКО не имел — использовал аппараты Правительства (СНК) и ЦК партии. Комитеты обороны создавались и в прифронтовых городах. В местностях, где было объявлено военное положение, все полномочия власти в области обороны, обеспечения порядка и госбезопасности передавались военным Советам фронтов, армий, военных округов. Они могли издавать постановления, неисполнение которых влекло ответственность, вплоть до уголовной.

Менялись функции и структура Правительства — Совета Народных Комиссаров СССР. Часть его прав передавалась комиссариатам, а при нем создавались такие специальные органы, как Совет по эвакуации, Комитет по учету и распределению рабочей силы, Управление по государственному обеспечению и бытовому устройству семей военнослужащих, и другие. В сентябре 1941 года был создан Наркомат танковой промышленности, в ноябре — Наркомат минометного вооружения.

Создавались и чрезвычайные хозяйственные организации. Так, 8 июля 1941 года были созданы особые строительно-монтажные части — ОСМЧ. Их перебрасывали на строительство оборонных предприятий. Всего было создано 100 крупных ОСМЧ общей численностью до 400 тысяч работников. За годы войны в восточных районах они построили 350 предприятий и восстановили 7500 предприятий в европейской части.

Во всей стране ужесточался режим рабочего времени. Соответственно менялось трудовое право. Указом от 26 июня 1941 года директорам предприятий давалось право с разрешения СНК устанавливать сверхурочные работы до трех часов в день (кроме беременных женщин, начиная с шестого месяца, и кормящих матерей). Оплата сверхурочных работ производилась в полуторном размере. Большинство предприятий переходило на круглосуточный режим работы. Отменялись отпуска (кроме как по болезни, беременности и родам, а также работникам до 16 лет). Они заменялись денежной компенсацией, которая переводилась в сберкассы как вклады, замороженные на время войны. В декабре 1941 года все работающие на военных предприятиях объявлялись мобилизованными. Самовольный уход с работы приравнивался к дезертирству из армии. Самовольный уход с предприятий оборонного значения карался тюремным заключением на срок от 5 до 8 лет. На практике репрессивные меры к таким нарушителям не применялись — в основном это были молодые рабочие. Нормы военной дисциплины вводились на транспорте.

 

Не смыкала наша Родина очей

 

Колхозное право наряду с расширением системы дополнительной оплаты труда предусматривало обязательный минимум трудодней в году до 100—120 для взрослых и не менее 50 для подростков в возрасте от 12 до 16 лет. Колхозники, не выработавшие без уважительных причин минимума трудодней, карались по суду исправительными работами в колхозах на срок до шести месяцев с удержанием 25 процентов оплаты в пользу колхоза.

В страду в порядке мобилизации на работу в МТС, колхозы и совхозы привлекались горожане, не работающие на предприятиях промышленности и транспорта, а также часть служащих, учащихся, студентов с оплатой в трудоднях и сохранением по месту работу 50 процентов оклада, а студентам стипендии.

Тем временем армия отступала. Летом 1941 года 80 процентов предприятий военной промышленности СССР оказалось в зоне боевых действий и прифронтовых районах. А уже к началу ноября потеря трехсот военных заводов лишила Красную армию ежемесячных поставок 8,5 млн снарядов, 3 млн мин, 2 млн авиабомб. Потеря химических заводов резко сократила поступление взрывчатых веществ, прежние запасы быстро иссякали. Всего же объем валовой продукции с июня по декабрь 1941 года сократился в 1,9 раза. Без восполнения потерь в кратчайшие сроки продолжать войну было невозможно.

 

Всего десять дней

 

Но и страна тем военным летом и осенью сделала невозможное: лишь за три первых месяца войны из промышленных центров европейской части страны на восток, в Поволжье, на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию, за тысячи километров, переместились более 1360 крупных предприятий. А всего до конца года было эвакуировано 2500 предприятий. 1900 из них начали давать продукцию уже в 1941 году.

Нарком авиационной промышленности А. Шахурин вспоминает: “Уже первые часы показали, что вражеская авиация способна бомбить города, находившиеся в сравнительно глубоком тылу. Поэтому многие из наших представлений надо было пересмотреть, ибо бомбежке подвергались и авиационные предприятия. Особенно пострадало бы производство, если бы были выведены из строя самые уникальные, единственные в своем роде заводы”. Их надо было передислоцировать на места предприятий-филиалов, строительство которых накануне войны уже было начато за Волгой. Но в какие сроки? А. Шахурин считал, что до войны “переезд” крупных авиазаводов потребовал бы не меньше года. Ведь только одно такое предприятие — это 25—30 тысяч работающих, а с членами семей — 50—60 тысяч человек. Плюс оборудование, от 5 до 10 тысяч единиц, под которое необходимо 150—200 тысяч кв. метров производственных площадей и хотя бы 200 тысяч кв. метров жилья. И вот, вспоминал А. Шахурин: “…все оборудование этих крупнейших заводов, все заделы, материальные склады и документация были подготовлены, сняты и отправлены в течение 10 дней”. Такое было возможно лишь при высочайшей дисциплине и требовало слаженной работы всех звеньев, инициативы и смелых решений. И таких решений было немало. При эвакуации, например, одного из московских предприятий встал вопрос: как вывозить из цеха ценные крупногабаритные станки. Не разбирать же каждый, на это потребуется слишком много времени. Молодые инженеры предложили — разбирать не станки, а торцевую стену цеха, вдоль его пролета быстро проложить железнодорожную колею и станки грузить краном прямо в вагоны. И все получилось!

И вот представим: едет такое громадное хозяйство из Москвы в Омск или Новосибирск, а навстречу день и ночь — эшелоны с войсками и техникой, на запад, на фронт. Представим нагрузку на железную дорогу. Командовать ей, кстати сказать, Сталин назначил начальника тыла Красной армии генерала А. Хрулева, заменившего “железного” наркома Л. Кагановича. Выручала и авиация. Двенадцать тысяч работников Кировского завода были переброшены самолетами на Урал. Там, на “Уралмаше”, в Нижнем Тагиле и Челябинске (“Танкоград”) наращивалось производство танков. Американский публицист С. Сульцбергер писал: “Теперь десятки сибирских заводов выпускают станки, запчасти, танки, противотанковые ружья, тягачи, самолеты, снаряды, орудия… на юго-востоке действуют новые текстильные предприятия. Этот осуществленный в гигантских масштабах перевод промышленности на восток — одна из величайших саг в истории”.

Поставив под ружье почти тридцать миллионов человек, страна испытывала возрастающий дефицит трудовых ресурсов. С мая 1942 года на производственное обучение стали принимать подростков, достигших четырнадцатилетнего возраста, установив для них шестичасовой рабочий день. Нередко такой труженик точил детали, едва доставая до станка. Отчасти положение удалось выправить за счет ремесленных училищ — РУ и школ фабрично-заводского обучения — ФЗО в восточных районах страны. За 1941—1945 годы их окончили 2,5 млн молодых рабочих. Кроме того, 14,5 млн человек подготовлено без отрыва от производства. 9,2 млн человек повысили производственную квалификацию.

12 августа 1941 года Сталин принимал посланца  Ф. Рузвельта Г. Гопкинса. Он просил американцев прислать алюминий. Гопкинс был доволен — государства, терпящие крах, просят автоматы, а не алюминий. Сталин говорил также, что страна может сражаться в течение трех-четырех лет, что она производит 1800 самолетов и 1000 танков в месяц.

Когда в сентябре следующего года начальник германского генерального штаба Гальдер, ссылаясь на данные разведки, доложил Гитлеру, что СССР производит 1200 танков в месяц, тот, потеряв самообладание, ударил кулаком по столу. Истина же заключалась в том, что тогда СССР выпускал уже 2200 танков в месяц. К этому времени наша страна опередила Германию по выпуску танков в 3,9 раза, боевых самолетов в 1,9 раза, орудий всех видов в 3,9 раза. “Магнитогорск победил Рур” — к такому выводу пришел французский историк А. Мишель. И победил, надо отметить, не только количественно — в расчете на тонну стали СССР производил в пять раз больше танков и артиллерийских орудий, а на тысячу металлорежущих станков — в 8 раз больше самолетов, чем Германия. То есть побеждали российский инженер, российский рабочий. Английский исследователь А. Трувор утверждает, что даже заключенные ГУЛАГа трудились производительнее немецких квалифицированных рабочих, потому что верили в победу.

 

Хлеб того времени

 

При этом заметим, что на оккупированных территориях СССР потерял около трети своего населения и практически половину индустриальной базы. За линией фронта остались две трети областей с залежами железных и марганцевых руд, весь Донбасс, дававший до войны две трети добычи угля. Весной 1942 года добыча угля составила 57 процентов довоенной, добыча железной руды — 68, стали — 58, алюминия — 60, зерна — 38 процентов. Задержим, читатель, немного внимания на последнем, “хлебном” проценте. За ним очень многое. Прежде всего наша деревня. За время войны из нее ушло в армию и промышленность минимум 19,5 млн мужчин — хлеборобов, механизаторов, техников. В полях и на фермах остались работать женщины, дети, старики. Из села почти полностью были изъяты мощные гусеничные тракторы, три четверти автомобильного парка, две трети лошадей. В общей сложности сельское хозяйство лишилось более половины своих энергомощностей: пятая часть осталась на оккупированной территории, а треть передана Красной армии. И если в промышленности за годы войны производительность труда выросла на 14 процентов, то в сельском хозяйстве она сократилась на 40 процентов. Однако и при этом село не просто продолжало кормить армию и страну, но и наращивало производство зерна, мяса, молока, другой продукции.

Валовой сбор зерновых всех видов составил: в 1940 году — 95,6 млн т, в 1941 году — 55,9 млн т, в 1942 году — 20,7 млн т, в 1943 году — 29,4 млн т, в 1944 году — 49,1 млн т, в 1945 году — 47,3 млн т.

Снабжение населения продовольствием было нормированным. Преимуществом пользовались рабочие и служащие предприятий оборонной и химической промышленности, строители, транспортники и занятые в других, наиболее трудоемких отраслях промышленности. Нормы снабжения рабочих колебались от 800 до 1200 г в день; служащие получали 500 г, а иждивенцы и дети — 400 г. В 1942 году директора получили право устанавливать преимущества в снабжении рабочих, перевыполнявших нормы выработки. Им полагалось дополнительное горячее питание.

Повышенные нормы потребления вводились для узкого слоя совпартноменклатуры. Не всем это нравилось. Но все-таки не раздражало так, как позже — спустя двадцать, тридцать, сорок лет после окончания войны. Повышенный рацион питания получал и другой “привилегированный класс” — дети. В яслях на ребенка полагалось 900 г сахара в месяц при норме 400 г по карточке. Больше выделялось и мяса. В школах дети получали бесплатные завтраки. Дополнительно на каждого школьника отпускалось 50 г хлеба и 10 г сахара в день.

С весны 1942 года ЦК и Совнарком решили выделить заводам и фабрикам земли для развития подсобных хозяйств, а рабочим и служащим — под огороды. Это позволило улучшить продовольственное снабжение в городах.

Труднее было в деревне. Продовольственных карточек в ней не выдавали. Нередко после выполнения поставок государству колхозам нечем было расплатиться с крестьянами. Изнуряющий труд, недоедание, плохая одежда и трудные условия проживания в бараках и землянках — все это не могло не отразиться на состоянии здоровья населения: зимой 1942/43 года повысилась смертность. С учетом этого ГКО принял постановление “О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний в стране и Красной армии”. В работу — профилактика, прививки и т. д. — включились врачи всех специальностей. Благодаря этому заболеваемость снизилась, эпидемий в стране практически не было.

 

Объединенная Европа

 

А тем временем к весне 1942 года Германия обладала уже значительной частью того жизненного пространства, ради которого начинала войну. И за счет нашей страны, подрыва ее жизненных сил это пространство быстро расширялось. Со времен Наполеона рейх стал самым мощным образованием в Европе. Его экономическая мощь вчетверо превосходила советскую. 80 миллионов немцев, предельно организованных и дисциплинированных, опирались на людские и природные ресурсы союзных Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Словакии, Хорватии, оккупированных Франции, Польши, Бельгии, Голландии, Норвегии, Балканских стран, захваченных у Советского Союза Украины, Белоруссии, Прибалтики, а также стран Пиренейского полуострова.

В войне против Советского Союза нацистской Германии, так или иначе, содействовало триста миллионов человек. В ее лагерях было уже не менее трех миллионов советских военнопленных. С началом войны полмиллиона немецких женщин были освобождены от работы. Зато из одной только России в Германию принудительно было доставлено для работы около шести миллионов “остарбайтеров”. Это снимало все вопросы о дефиците трудовых ресурсов. В рейх везли хлеб и чернозем(!) из Украины, железную руду из Швеции и Кривого Рога, уголь из Донбасса и Польши, уран из Норвегии, нефть из Румынии, оливки из Греции, фрукты из Африки (северная часть которой была под фашистами), овощи с Балкан. С вооружением крепко выручали мощные чешские заводы “Шкода”, ЧКД и “Зброевка”. На каждые семь танков и самоходок, выпущенных германскими и австрийскими предприятиями, приходилось как минимум одно чешское изделие. Немецкий инженер-полковник Икен с восторгом вспоминал: “Чешские офицеры были уверены, что их машины полностью соответствуют потребностям вермахта. Сотрудничество с чешскими офицерами было очень плодотворным и дружественным”. Кроме бронетехники чехи делились с вермахтом в годы войны орудиями, минометами, стрелковым оружием, грузовыми и легковыми автомобилями, изготовляли важные детали для ракет ФАУ.

Со своей стороны Франция обеспечивала двигателями немецкие транспортные и штурмовые самолеты. Одних только противотанковых орудий французы предоставили вермахту 8128. Из мощнейших французских гаубиц и чешских мортир велись обстрелы Ленинграда. В целом же объединенная Европа пополнила артиллерию Гитлера почти 40 тысячами стволов.

По ленд-лизу СССР получил 406 тысяч американских автомобилей (о ленд-лизе будет сказано ниже) и 1966 локомотивов. Слов нет, это много. И пришлось очень кстати. Между тем только в середине 1940 года, после победы над Францией, Гитлеру досталась большая часть из 2,3 млн французских автомобилей и 5 тысяч паровозов. К 22 июня 1941 года из 209 немецких дивизий 92 имели автомобили либо трофейные, либо “текущего французского производства”. Большой популярностью на Восточном фронте пользовались французские тягачи, грузовики повышенной проходимости.

 

Объединенная Россия

 

Желание помочь фронту объединило самых разных людей. И помогали по-разному, кто чем и как мог. В самые первые дни войны рабочие московского завода “Красный пролетарий” предложили создать Фонд обороны и ежемесячно вносить в него однодневный заработок. За 1941—1943 годы добровольные денежные взносы в Фонд достигли десяти миллиардов рублей, не считая облигаций, трудодней и значительного количества драгоценностей, в том числе из золота и серебра. Другое доброе дело для фронта — сбор теплых вещей. Только в Сибири за годы войны их было собрано и отправлено на фронт более 5,6 млн штук.

Подарки фронту. Их собирали в школах по классам, на заводах по цехам. И собирали самое простое: кисет с табаком, рукавицы, кусок мыла. Но это были сигналы о том, что фронт и тыл друг другу не чужие. И сами по себе мы не кто попало. Сегодня, в век иных ценностей, подобное кажется странным. Но ведь было же. И еще было — многие и многие обратились к Богу.

В этих условиях власть решила правильно: с церковью надо помириться.

Взносы Русской Православной Церкви в Фонд обороны составили более 300 млн рублей. Многие священнослужители принимали участие в боевых действиях. Богослужения в блокадном Ленинграде проходили при переполненных храмах. На некоторых из них присутствовало командование Ленинградским фронтом во главе с маршалом Л. Говоровым. 16 клириков местной епархии во главе с митрополитом Алексием были награждены медалью “За оборону Ленинграда”. На средства, собранные церковью, были построены и переданы Красной армии танковая колонна имени Дмитрия Донского и авиационная эскадрилья имени Александра Невского.

4 сентября 1943 года в Кремле состоялась встреча Сталина с митрополитом Сергием. На ней было решено восстановить Московскую патриархию. Было решено также открыть приходы, духовные учебные заведения, начать издание церковных книг, выбрать патриарха. Из тюрем освободили многих священнослужителей. Патриархом Московским и всея Руси вскоре был избран Сергий.

Содействуя сплочению общества в целом, власть перед лицом войны способствовала также его укреплению на семейном уровне. Это подтверждается рядом уточнений, внесенных в семейное право. Главный их смысл состоял в укреплении института брака, поощрении многодетных семей, повышении рождаемости, усилении заботы о сиротах. Так, с 1 октября 1941 года вводился налог на холостяков, одиноких и бездетных граждан. Беременным выдавались дополнительные пайки. Были уточнены нормы об опеке и усыновлении — усыновляемых разрешалось записывать как своих детей, с фамилией и отчеством усыновителей. В связи с гибелью большого числа граждан был расширен круг наследников. В него включались трудоспособные родители, братья, сестры.

В соответствии с Указом от 8 июля 1944 года права и обязанности супругов порождал только зарегистрированный брак. Процесс развода усложнялся. Теперь развестись можно было лишь через суд. Причем суд прилагал усилия к примирению супругов. Указ увеличивал отпуска по беременности и родам. Увеличивалась помощь многодетным и одиноким матерям.

 

Наука побеждать

 

Совершив в 1942 году поездку по оккупированной немцами территории, министр вооружений нацистской Германии А. Шпеер позже написал в своих воспоминаниях: “Мне довелось побывать в таком промышленном центре, как Днепропетровск. Я был до глубины души поражен обилием в нем институтов и техникумов. Ни один немецкий город не может сравниться с ним. Непреклонное стремление Советского Союза стать одной из ведущих индустриальных держав произвело на нас очень сильное впечатление”.

Что же, понимание сути верное. Жаль только, что пришло оно в разгар войны, когда знание стало не просто силой, а силой военной: в разработках оружия, военной техники и технологий российская наука приняла вызов немецкой, у которой прежде, во времена Ломоносова, сама училась. И научилась. А в чем-то даже превзошла наставницу. Война дала этому много убедительных примеров. Это и знаменитый танк Т-34, и система реактивного залпового огня “Катюша”, и кумулятивные снаряды, а затем гранаты, мины, бомбы, ставшие неотразимыми для немецких танков, и многое другое.

Успех обеспечивался во многом самой системой организации науки, гибкой, динамичной, часто соединявшей в один творческий коллектив ученых-разработчиков, инженеров, рабочих. Эта свободная от бюрократизма система, работа по схеме “с листа — в металл” была исключительно эффективной.

Планирование. Сегодня о нем принято говорить чуть ли не извинительно. Между тем именно во время войны оно осваивало математические методы, завоевывало новые сферы. Первый военно-хозяйственный план на третий квартал 1941 года был готов и принят Правительством уже через неделю после начала войны. Через месяц оно утвердило план до конца 1941 года и на весь 1942 год. Планирование, снабжение, подготовка и проведение Сталинградской битвы осуществлялось по программно-целевому методу, разработанному академиком Л. Канторовичем.

Устойчивость плановой системы проявилась и в том, что уже с августа 1943 года Госплан начал разработку пятилетнего плана восстановления народного хозяйства, что помогло возродить экономику в невиданно короткий срок. Разворачивалось Курское сражение, а Наркомфин уже готовил послевоенную денежную реформу. Одновременно с отменой карточек она прошла в СССР в 1947 году, гораздо раньше, чем в других странах.

Эффективная работа Госбанка, Госплана, Наркомфина позволила в условиях войны сохранить финансовую систему и не допустить гиперинфляции. При этом дефицит госбюджета составил в 1941 году менее десяти процентов, в 1943 году — менее четырех, а в 1944-м дефицита уже не было. Удивительно, но во время войны промышленность систематически снижала цены на поставляемое армии оружие. Снабжение армии надежно финансировалось. Рубль сохранился как платежное средство и на оккупированных территориях.

Еще одна, если можно так сказать, сенсация того сурового времени: среднемесячная зарплата рабочих союзной промышленности увеличилась с 375 рублей в 1940 году до 573 в

1944-м, инженерно-технических работников — с 768 до 1209 рублей. При этом все большую долю в зарплате составляли премии. Производительность труда в машиностроении и военной промышленности только за 1942 год выросла на 31 процент.

 

О ленд-лизе

 

Всего поставки по ленд-лизу составили около 4 процентов использованных в СССР объемов. Но что касается наиболее ценных компонентов и материалов, то по некоторым из них доля поставок составляла 20—30 процентов. При этом, например, танки, кроме “Шермана”, не соответствовали условиям современной войны и, как признает английский историк А. Кларк, в большинстве своем распределялись на спокойных участках фронта, где боевых действий не велось. Другое дело — знаменитые американские автомобили: “студебекеры”, “шевроле”, “доджи”, “виллисы”, многократно повысившие маневренность наших войск. Связь, также бывшая одним из самых слабых мест Красной армии, получила по ленд-лизу 35 тысяч радиостанций, 380 тысяч полевых телефонов, более полутора миллионов километров телефонного кабеля. А ведь было еще продовольствие, станки, рельсы, радиолокаторы, авиационный бензин и много других крайне нужных вещей.

Но здесь все-таки нужны пояснения. Когда в мае 1942 года в ходе переговоров с Рузвельтом Молотов отметил, что на две трети сокращен импорт таких невоенных товаров, как рельсы, необходимых для будущих сражений, президент ответил: подготовка к открытию Второго фронта вынуждает США сократить в 1943 году поставки по ленд-лизу с 4,1 до 2,5 млн тонн грузов.

Из общей суммы около 43 млрд долларов, потраченной США на помощь по ленд-лизу, Советский Союз, разгромивший три четверти вооруженных сил Германии, получил 9119 млн долларов, то есть чуть больше одной пятой. В то время как одна Британская империя получила 30 269 млн долларов.

Но это не все. Почти поголовная уверенность нашей общественности, не говоря уже о мировой, состоит в том, будто помощь на сумму в девять миллиардов “зеленых” мы получили от союзников как некий дар. На самом деле уже в ходе войны в рамках так называемого обратного ленд-лиза США получили необходимого сырья общей стоимостью почти в 20 процентов американских поставок нам. Это марганцевая, хромовая руда, исключительно важные для военной промышленности, а также платина, ценные сорта древесины, пушнина, красная рыба, черная икра. Кроме того, мы платили и золотом. Так, на одном лишь британском крейсере “Эдинбург” его вывезено пять с половиной тонн. После войны, вернув американцам, согласно договору, значительную часть вооружения и техники, мы в отличие от других стран, с которых ленд-лизовские долги были списаны, получили от союзников явно завышенный счет на 1 млрд 300 млн долларов. После пересчета сумма, признанная обеими сторонами, составила 722 млн долларов. Из них 42 млн долларов выплачено. Остальное предстоит вернуть до 2030 года.

Иначе говоря, заплатив жизнями за спасение мира, наши отцы и деды еще и в долгу остались перед Америкой. И нам, живущим сегодня, передали по наследству этот долг: 722 млн долларов минус 42 млн долларов. Хорошая память о войне, не так ли?

P. S. Согласно экспертным оценкам, мобилизационный потенциал Российской Федерации сегодня не превышает 4 процентов мобилизационного потенциала Советского Союза в июне 1941 года.

           

Руслан Лынёв

← Вернуться к списку